О личном и политическом. Почему украинская Рада так не похожа на парламент Великобритании

Дэвид Кэмерон выступает с финальным словом в британском парламенте. В зале ни одного пустого места. Все присутствующие максимально вовлечены в происходящее, слушают, дискутируют, демонстрируют непосредственность в проявлении эмоций. Во всем этом, конечно, чувствуется многовековая традиция и обаяние старой доброй Британии. Но не в этом дело. Дискуссии в британском парламенте поражают плотностью повестки. Никакой демагогии, все исключительно по делу, все адресовано текущему моменту, в котором пребывает общество. Бывший премьер-министр делится с коллегами впечатлениями от беседы с человеком, который благодарил его за легализацию однополых браков (в британской терминологии — равных браков). "Я, — цитирует Кэмерон этого гражданина, — от политики всегда был далек, но вы дали мне возможность сочетаться браком с любовью всей моей жизни, за что вам большое спасибо". Возможно, это лишь дань конъюнктуре. Возможно даже, что в глубине души бывший лидер тори остается убежденным гомофобом. Но это не мешает ему следовать в том направлении, в котором развивается вверенное его заботам общество. А общество хочет равных браков.

А теперь почувствуйте разницу. Действующий премьер-министр Украины заявляет, что нам нужно запретить разводы. Потому что люди в браке должны быть счастливы. Сказать, что эта внезапная инициатива удивила сограждан, — ничего не сказать. Это, как говорят у нас, абсолютно "не на часі", не резонирует ни с одним из общественных запросов, не решает ни одной из многочисленных острых и хронических проблем, с которыми сталкиваются украинцы в повседневной жизни. Так зачем был этот пассаж про запрет разводов?

Правильный вопрос тут — не "зачем", а "почему". Почему повестка украинской политики так скудна на смыслы и содержание ее больше всего напоминает пустыню, по которой ветер много лет гоняет ссохшиеся, свалявшиеся лозунги: "Нет росту цен и тарифов", "Бандитам – тюрьмы", "Пенсию — пенсионерам", "Село — колиска України" и так далее. При этом тарифы растут; бандиты гуляют; пенсионеры не гуляют, им не на что; село вымирает. Украинский политический дискурс в его практически неизменном много лет виде больше пристал бы музею восковых фигур, чем стране, в которой пульсирует история. А в Украине не просто пульсирует, а полноценно трясет. И при этом политикам приходится прикладывать титанические усилия, чтобы придумать, о чем говорить с народом. Они тратят немалые бюджеты на содержание штата консультантов и помощников, чтобы те "генерировали смыслы".

Странно. В стране завалы проблем. Просто говори о том, что ты делаешь, чтобы эти завалы разобрать, и все. Зачем генерировать дополнительные смыслы?

Но украинская политика устроена оригинальным образом. То, что заполняет повседневность политика высокого ранга, по большей мере никак не может быть озвучено для широкой публики. Это или барахтанье в вязких бюрократических процессах, или разруливание потоков, или перетягивание полномочий. В общем, вещи от общечеловеческого "здесь и сейчас" бесконечно далекие. Максимум, что удается сделать, это втянуть общественность в узкокорпоративный конфликт, поданный под соусом тотальной "зрады".

А что же общественность молчит? Почему не выступит с решительным протестом: хватит, мол, фигней страдать, давайте уже реализовывать наш народный интерес?

И здесь мы подходим к важной части наших рассуждений, которая, кажется, и объясняет всю разницу между британской политикой и украинской. Британцы, даже будучи совершенно аполитичными, твердо знают, чего хотят от жизни, как этого достичь и что в этом плане следует требовать от правительства. Украинцы же, с головой погруженные в политику, плохо распознают собственные потребности и интересы, не умеют их толком артикулировать и, соответственно, не знают, чего требовать от политиков. Ну да, хотим, чтобы тарифы были низкими. А чего ж еще?

В гештальт-психологии есть такое понятие — быть в контакте. Оно означает, что человек полностью осознает свои потребности и может позаботиться об их удовлетворении, вступая в плодотворный контакт с внешней средой. Голоден — ешь, хочешь любви — заводишь отношения, нуждаешься в помощи — просишь о ней и так далее. Так вот в массе своей украинцы "не в контакте". У нас в силу разных обстоятельств (советская травма тоже, куда ж без нее) нарушена способность творческого приспособления к среде, утрачена чувствительность к собственным потребностям. В политику и на политиков проецируется столько гнева и тревоги потому, что мы как бы помним, что там сконцентрированы какие-то важные рычаги для решения наших вопросов, но вот каких именно вопросов, мы не помним. Знаменитый феминистский лозунг "личное — это политическое" в Украине пока не работает.

Между тем люди, которые взбираются вверх по социальной и политической лестнице, как раз отличаются развитой способностью "быть в контакте". Они очень хорошо осознают свои собственные потребности и интересы и готовы уделять их реализации столько времени, сколько потребуется. А требуется почти все время, в том числе рабочее. Вот и приходится им, бедным, напрягать фантазию и бесконечно выдумывать какие-то информационные поводы, чтобы создать видимость политики. А нет у нас пока политики. Политическое в Украине — это личное.

И так будет до тех пор, пока большинство украинцев не научатся слушать и слышать самих себя. Чего мы хотим? Что для нас действительно важно? Тарифы? Да черт с ними, тарифами. Нам важно другое. Любовь, уважение, уверенность, творчество, общение, путешествия, продуктивность, приключения, умение бросить и принять вызов, чтобы были здоровы и находились в безопасности дети, чтобы старики были довольны.

И когда мы научимся требовать от политиков создания условий для всего этого, в политику потянутся люди, способные быть в контакте не только с собой, но и с обществом, в котором они живут. И шоу Шустера снова можно будет смотреть, и в Раде станет людно и интересно, почти как британском парламенте. Да, господин премьер-министр?