Королевство зрады. К чему может привести сигаретный скандал в Иордании

"Сигаретный скандал", как его уже окрестили в народе, всплыл в СМИ в самый неподходящий для местных элит момент. Социально-экономический кризис, вызванный войной в соседней Сирии и падением потоков инвестиций, вывел сотни тысяч людей на улицы.

Политический конфликт, ставший результатом противостояния между правительством, парламентом и обществом вокруг непопулярных мер экономии и реформ, необходимых для получения кредита МВФ, окончательно подорвал стабильность королевства. Лишь за последние полгода Иордания пережила десятки забастовок, многотысячных демонстраций, отставку правительства и несколько терактов. Теперь к этому букету проблем добавился один из крупнейших коррупционных скандалов последних 10 лет.

Все началось в середине июля, когда депутат парламента Маслех Ат-Тарауна впервые сообщил о целой сети подпольных предприятий по производству сигарет, разбросанных по всей стране, незаконно производивших табачные изделия под международными брендами и нелегально продававших их в стране и за рубеж. По словам депутата, эти заводы контролируются влиятельными олигархическими группами, имеющими связи в правительстве. Только что назначенный премьер-министр Омар Аль-Раззаз, понимая, какой вред его репутации на старте может нанести эта информация, был вынужден взяться за дело. Выступление Маслеха Ат-Тарауна в парламенте и последующие подтверждения его слов в СМИ вызвали настоящий шок у населения.

Сигаретный скандал поднял один из самых болезненных для Иордании вопросов, объединяющий абсолютно всех, независимо от религии, расы и политических убеждений: политическая коррупция. На протяжении многих лет она всегда занимала заголовки ведущих газет в Иордании. По мере ухудшения социально-экономической ситуации она все больше выходила на первый план как одна их истинных причин всех бед в королевстве.

Однако есть что-то роковое в том, что скандал всплыл именно сейчас. Если бы об этой многомиллионной сигаретной схеме узнали бы даже 3 года назад, реакция была бы куда менее агрессивной. Все дело в контексте, который окружает ситуацию.

Последние полгода стали настоящим политическим ураганом для Иордании. Оказавшись в кризисе в 2016 году из-за падения притока инвестиций и дополнительного финансового бремени в виде почти 1,5 млн сирийских беженцев, иорданское правительство премьера Гани Аль-Мульки начало искать пути выхода из сложившейся ситуации. Дорога привела к МВФ, который выставил ряд требований: повысить налоги, цены на еду, ввести новые налоги на бизнес и т.д. Естественно, такие непопулярные меры привели к массовым протестам, особенно среди враждебных центральному правительству племен на юго-востоке. Этим активно воспользовалась оппозиция, подогревая антиправительственные выступления свежими данными о "провалах" премьер-министра по всем фронтам.

Кульминации кризис в Иордании достиг в конце мая, когда в Аммане прошла крупнейшая за 7 лет забастовка, парализовавшая транспортную инфраструктуру в столице и заблокировавший аэропорт. Поводом стал правительственный закон, который предусматривал введение налогов на наследство и пенсию, а также повышение фискальной нагрузки для банков. Соответственно, ядром протестов стали банкиры, пенсионеры, студенты, малый и средний бизнес.

Протесты (а также все более учащающиеся упреки лично в сторону короля) вынудили Абдаллу II своим указом заморозить решение правительства о поднятии цен на электроэнергию и топливо на 19% и 5,5% соответственно. Король, по убеждению премьер-министра Аль-Мульки, надеялся, что это успокоит людей и даст правительству поле для маневра и время, дабы все-таки протолкнуть в парламенте новый закон о налогообложении, как того требовал МВФ. В конце концов, речь шла о кредите в $ 723 млн и продолжении программы Фонда. Тем временем госдолг Иордании продолжал расти, и к июню этого года достигал $ 35 млрд, или 95% ВВП! К тому же, большой проблемой для страны, в которой большинство населения составляла молодежь, был уровень безработицы, достигающий 20%.

Однако попытка правительства охладить пыл протестующих провалилась. Абдалла II, пытаясь изо всех сил отмежеваться от экономических проблем страны и остаться "над схваткой", поручил правительству начать переговоры с протестующими, заявив, что "народ не должен самостоятельно нести тяжести финансовых проблем". Многие увидел в этом попытку поддержать протесты и возглавить их, выставив виноватыми исключительно премьера и его министров, и даже парламент. Это привело к конфликту между королем и премьер-министром Гани Аль-Мульки и последующему провалу переговоров с профсоюзами. Был ли этот провал умышленным или нет, мы не узнаем, однако вероятность того, что премьер решил саботировать указ короля, остается высокой. На следующий же день Абдалла отправил его в отставку.

Новый глава кабмина Омар Аль-Раззаз – бывший экономист Мирового банка – немедленно отозвал скандальный законопроект о налогах и заявил, что будет его переделывать, учитывая пожелания протестующих. Однако для нового премьера мало что изменилось, а ситуация лишь ухудшилась. Ведь теперь ему предстояло играть роль витрины "новых лиц" и "реформ". Население ожидает от новых властей чего-то совершенно иного, чем их предшественники. Парламент и король ожидают от нового правительства выполнения требований МВФ, дабы стабилизировать экономику. На деле же, Аль-Раззаз вряд ли сумеет превратить ожидания в реальность.

От смены правительства мало что зависит. Программа кредитования МВФ осталась все той же, и ради ее продолжения необходимо выполнять все те же старые непопулярные требования. Парламент остался неизменным, со своими внутриполитическими дрязгами, мешающими нормальной работе правительства. По сути, от нового премьер-министра требовалось создать видимость чего-то совершенно нового, маневрировать между требованиями короля, парламента и протестующих, удерживать в стране миссию МВФ и продолжать все ту же непопулярную политику, только завуалировав ее как-нибудь по-другому. Главным условием является неприкосновенность самой системы, особенно то, что касается распределения национальных богатств.

В этом контексте сигаретный скандал, с которого я начал, стал настоящей катастрофой для правительства, стремительно теряющего свой стартовый капитал доверия. Дело в том, что в Иордании, как и во многих странах Ближнего Востока, сигареты очень популярны. Этот регион остается одним из крупнейших рынков табачной продукции. Ежегодно он выкуривает около 400 млрд сигарет, что приносит компаниям-производителям и региональным правительствам целую кучу денег. В Иордании один из самых высоких показателей выкуренных сигарет на одного человека ежегодно – 2 306.

И если данные о масштабной коррупционной сигаретной схеме в Иордании верны, тогда получается, что в течении 5 лет функционирования этих нелегальных фабрик бюджет страны не получил миллиарды долларов налогов. А факт продажи этих нелегальных сигарет за границу говорит о том, что в эту схему были вовлечены высокопоставленные чиновники в парламенте, миграционной службе, полиции, прокуратуре, налоговой и, возможно, даже члены правительства.

Это привело в ярость местное население. Ведь эти деньги могли спасти Иорданию и, вероятно, даже не вынуждать ее падать в объятия МВФ. Сигаретный скандал стал мощнейшим ударом по иорданскому истеблишменту, а люди на улицах, почувствовав на практике, что протесты действительно являются инструментом влияния на политиков, с новой силой начали раскачивать ситуацию, требуя расследования.

Хотя премьер-министр Омар Аль-Раззаз и был вынужден сформировать министерскую комиссию для расследования схемы, ему будет крайне сложно довести это дело до конца. Все в королевстве прекрасно понимают, что в сомнительные схемы по уклонению от уплаты налогов вовлечены известные всем политики.

Пока иорданские власти активно создают видимость расследования. На прошлой неделе арестовали 16 подозреваемых. Однако сразу же начались проблемы. Главный подозреваемый в этом деле – директор табачной компании "Дохан" Ауни Мутайи – сбежал за границу. 22 июля он выступил на ливанском телевидении в Ливане, где заявил, что его использовали втемную и сейчас с ним хотят банально свести счеты "отдельные политические группы". Бегство Мутайи и его заявления лишь усилили чувство "зрады" на улицах Аммана и подлили масла в огонь подозрений по поводу вовлеченности правительства (и даже, возможно, короля!) в схему. В Иордании любят рассуждать о теориях заговора, а что может лучше, чем зрада "злочинної влади" против собственного народа? Очень удобная и крайне логичная с учетом последних событий.

Сигаретный коррупционный скандал в Иордании несет несколько ключевых рисков для внутренней политической ситуации в стране:

1. Ослабляет позиции нового правительства, уменьшая доверие к нему со стороны населения. Это, в свою очередь, сужает для министров поле для маневра в противостоянии с парламентом и королем;
2. Радикализирует протесты, повышая уровень разочарованности населения уже не столько правительством или отдельными личностями, как самой системой, что угрожает дестабилизацией государства и открывает вакуум, который могут заполнить альтернативные идеологические силы типа исламистов;
3. Ставит под сомнение работоспособность самой модели МВФ относительно развивающихся стран Ближнего Востока;
4. Понижает уровень доверия населения к разного рода западным институтам и международным организациям, которые все больше ассоциируются с теориями заговора Запада против арабов;
5. Обостряет конфликт между центральным правительством и оппозиционными племенами, в частности Бени Сахр. Одного из старейшин племени, известного своей критикой короля Махджема Аль-Файеза арестовали в начале июня. Это привело к тому, что члены племени заблокировали дороги, ведущие к аэропорту Аммана, и потребовали его освобождения, угрожая "подорвать сами основы государства", намекая на институт монарха.

Сигаретный скандал имеет и международно-политическую подоплеку, хотя и косвенно. Дело в том, что ухудшение социально-экономической ситуации в Иордании серьезно ослабило страну и ее политический вес в регионе. Если 10 лет назад приток прямых иностранных инвестиций в Иорданию составлял $ 2,8 млрд, то сегодня эта цифра составляет скромные $ 331 млн. Основная масса инвестиций всегда приходила из монархий Залива: Саудовской Аравии, Катара, Кувейта, ОАЭ, Бахрейна, Омана. После 2011-2012 годов их приток упал. Это было связано преимущественно с внутренними экономическими проблемами в самих монархиях. Фискальный кризис в Саудовской Аравии и эскалация противостояния с Катаром окончательно разрушили всю схему, а Иордания начала ощущать на себе последствия войны в соседней Сирии.

Миллионы беженцев, заблокированная торговля с Сирией, Ливаном и Турцией, рост исламского экстремизма, вынудивший правительство выделить больше денег на безопасность и оборону – все это стало причиной кризиса в самой Иордании.

Когда вспыхнули протесты из-за программы МВФ весной этого года, Саудовская Аравия и ее союзники поспешили выделить Иордании собственный кредитный пакет в $ 2,5 млрд, намного больший и более заманчивый, чем то, что предлагал МВФ. Логика за этими действиями была простой: увеличить рычаги давления на официальный Амман, поставив его в зависимость от монархий Залива.

Отношения между сторонами испортились в 2017 году, когда Иордания отказалась разрывать дипломатические отношения с Катаром и продолжила торговлю с Ираном. К тому же, резкая критика Амманом переноса американского посольства в Иерусалим в Палестине спровоцировала конфликт с Эр-Риядом, который сформировал негласный военно-политический альянс с Израилем. Иордания – ключевая страна для решения израильско-палестинского конфликта, а также имеет геостратегическую ценность для влияния на ситуацию в Сирии и сдерживания иранского влияния в субрегионе Леванта.

Многие иорданские политики скептично восприняли попытки Саудовской Аравии "помочь" братскому народу путем дачи денег в долг. В Аммане прекрасно осознают, что нынешний социально-экономический кризис несет в себе политические риски попадания в зависимость от внешних игроков: США, нефтяных монархий Залива, Ирана, Китая. Ситуация с Иорданией стала ярким примером того, как через коррупцию, неэффективное управление, МВФ и непопулярные реформы стать зависимым от третьих сторон и оказаться в ситуации, когда приходится балансировать среди региональных игроков, дабы не попасть под раздачу.

Нежелание части иорданских элит зависеть от саудовцев или эмиратцев вынудило Амман искать альтернативные пути выхода из кризиса и стабилизации экономики. И он был найден: восстановление торговых путей между Иорданией, Сирией, Ливаном, Турцией и Ираком. А для этого необходимо было дать возможность сирийскому правительству вернуть под контроль свои южные регионы, с 2011 года находящиеся под контролем антиправительственных группировок.

Таким образом, уже в июне, когда начались активные переговоры по поводу наступательной операции сил Асада в Южной Сирии, Иордания не просто дала "зеленый свет" на это, отказавшись поддерживать группировки на юге, до этого получавшие помощь и оружие из Аммана, но даже закрыла для боевиков свои границы, облегчив сирийским войскам наступление. Когда битва за Южную Сирию завершилась 31 июля, Иордания наконец получила возможность восстановить работу КПП на сирийской границе и снова пустить туда грузовики с товарами. К тому же, и что самое важное, Амман наконец-то начал переговоры о возвращении в Сирию всех беженцев.

Однако для восстановления торговли необходимо время. А нынешний сигаретный скандал отбирает у правительства этот фактор, вынуждая его действовать немедленно. Все это приводит к мысли, что внезапное появление темы сигарет и коррупции в Иордании – это не просто случайность, а хорошо спланированный вброс информации. Не исключено, что такой маневр мог быть выгоден внешним силам, например той же Саудовской Аравии или ОАЭ, которые остаются недовольными самоустранением Иордании от сирийского конфликта, начиная с 2016 года. Коррупционный скандал стал очень удобным инструментом давления на Амман и манипулирования общественным мнением. Тот, кто владеет этим дискурсом, тот может направлять гнев толпы в нужное русло.

От того, как будет продвигаться расследование сигаретного скандала, будет зависеть продолжительность политической жизни нынешнего правительства Омара Аль-Раззаза. Сам премьер будет пытаться как можно дольше затянуть время, пытаясь балансировать между интересами финансово-промышленных групп, населения и необходимостью двигать дальше свою экономическую политику.

Параллельно, Иордании необходимо будет ускорить диалог с Дамаском по решению проблемы беженцев на границе. Король Абдалла II будет и дальше пытаться отмежеваться от всех проблем, совершая медийные интервенции лишь для того, чтобы подчеркнуть успехи в борьбе с коррупцией, позиционируя себя как "отца нации", находящегося над конфликтом. Кризис в Иордании будет формировать внешнюю политику страны в ближайшие несколько лет, которые являются судьбоносными для всего региона.