"Плевать на все, что не свое". Что не так с фразой "Чужих детей не бывает"

Меня чудовищно раздражают некоторые общие места и на первый взгляд невинные фразы. Например, вот это сакраментальное "наши дети". 

"Наши дети будут читать эти книги!" — говорит писатель. 

"Наши дети хотят получить в наследство независимую Украину!" — заявляет гиперактивный патриот. 

"Наши дети достойны этого!" — заверяет политик. 

"Наши дети нам этого никогда не простят!" — восклицает кто-нибудь неожиданно честный на общем фоне (и кажется мне, что его прогноз как раз ближе всех к правде). 

Очевидно, что они, во-первых, говорят не о своих личных детях. Даже если говорящий — многодетная мать или отец-герой-одиночка, то все равно большая часть детей, о которых он так смело говорит, — это ЧУЖИЕ дети. 

Потому что сказать мне "наши дети" с чистой совестью может, разумеется, только мой муж, отец этих самых детей, а никак не дядя с экрана, с которым у меня общих детей явно не было. 

И услышав "наши дети" из чужих пафосных уст, я прямо физически чувствую, как гадкий дядька (впрочем, не будем сексистами: это вполне может быть и тетька) уже подбирается к моим малышкам со своими липкими ручонками и далеко идущими планами… Так что, честное слово, хочется проверить, на месте ли МОИ дети!

Во-вторых, "наши дети" — это всегда какие-то идеальные дети, замечали? Те самые, которые "пусть будут лучше нас", то есть такие, каких мы видим в основном на экранах, а не в реальной жизни. 

Вот те правильные "наши дети" полетят в космос, вылечат рак, незабудут/непростят, поднимут экономику, сделают евроремонт Родины с нуля и принесут, наконец, каждому тот самый стакан водички, которой нам почему-то якобы так сильно захочется в старости. 

А говоря о реальных детях, все эти экранные лица (да и мы сами, чего уж там!) употребляют слова "школьники" и "молодежь", при этом, чаще всего добавляя в начале возмущенно-усталое "ох уж эти!..".

 Потому что реальные дети собираются в основном не в космос, а в Польшу, евроремонт хотят не в масштабах страны, а для начала — в своей отдельно взятой квартире, а "незабывать/непрощать" умеют только тогда, когда их этому долго, жестко и целенаправленно учили (впрочем, и тогда их детские мысли то и дело норовят съехать на более подходящие по возрасту темы, вроде секса или компьютерных игр). 

Все это противно еще и потому, что дети, обозванные "нашидетьми", не могут даже возразить. Представьте себе для сравнения политика, который в пафосной предвыборной риторике то и дело повторяет "наши жены" или "наши журналисты" (впрочем, если украинские жены определенно возмутятся, то на словах "наши журналисты" все тотчас поймут, о каких журналистах идет речь, и даже обрадуются проблеску искренности)!

А еще есть мерзкая фраза "чужих детей не бывает", подхваченная, по-видимому, из социальной рекламы, которая целиком звучала как "На дороге чужих детей не бывает". И я подозреваю, что эта вроде бы добрая фраза на самом деле демонстрирует далеко не лучшую черту нашего общества: нам просто откровенно плевать на чужое. 

Плевать на все, что не свое: на чужое горе, имущество, интересы, мнение, на чужих детей. И, зная об этом, мы как бы уговариваем себя быть чуть меньшими сволочами, как бы нашептываем сами себе: 

— Ну, посмотри только, какой очаровательный малыш! Он один, прямо на дороге, его вот-вот собьет грузовичок… эх, был бы свой!.. да, он чужой, мы его в первый раз видим… да, это вообще не наша проблема… да, обычно нам на всех наплевать… но… но давай поиграем в игру, как будто это — наш ребенок, да?..

И если уж такой психотренинг жизненно необходим, чтобы спасти чужого ребенка на дороге, то черт с ним, ребята, играем! Главное, чтобы немедленно после спасения мы все тут же вспоминали — ребеночек не наш, а ЧУЖОЙ. 

Потому что "чужой", на самом-то деле, отличное слово. "Чужой" — это не только роскошный фильм ужасов, не только то, что нам неприятно или непонятно, и не только то, что нам безразлично. 

Есть еще и тот замечательный смысл, который мы вкладываем в это слово, когда строго говорим собственному ребенку: "Не бери! Это — ЧУЖОЕ". И в этом контексте "чужой" — уже не об отчужденности или безразличии, а именно и прежде всего — о границах и об уважении друг к другу. 

Ну и к "нашим детям", конечно же 

Первоисточник.

Публикуется с согласия автора.