Ирина Геращенко: "Команда Зеленского хочет абсолютной власти и контроля над потоками"

"Европейская солидарность" ("ЕС") громко и беспощадно критикует власть и лично президента. Иногда даже может показаться, что это критика ради критики. Например, журналисты подсчитали, что во время выступлений в парламенте народный депутат "ЕС" Геращенко фамилию президента Зеленского вспоминает чаще, чем своего лидера Петра Порошенко — 80 раз за последние полгода.

В партии уверены, критика — эффективный инструмент сохранения политического баланса. При этом на вопросы правоохранительных органов и общества о своей деятельности в "ЕС" отвечают неохотно. Фокус пообщался с Ириной Геращенко о политической ответственности и ошибках прошлого.

Время Авакова

Министр внутренних дел Арсен Аваков ушел в отставку. Накануне голосования фракция "ЕС" сомневалась, голосовать ли. Какие аргументы "за" нашлись и почему не у всех — бывшие однопартийцы Авакова по "Народному фронту", например Виктория Сюмар, не голосовали?

— У нас несколько человек действительно не присутствовали в зале. Голосование за отставку Авакова политическое. С одной стороны, наша фракция единственная, которая не голосовала ни за одного министра в правительстве времен Зеленского. Логично не принимать участие и в этом увольнении. С другой — "ЕС" собирает подписи за отставку всего нынешнего правительства. Поэтому ранее решили голосовать за увольнение министра здравоохранения Максима Степанова, в случае Авакова промолчать тоже не могли. Но места личным симпатиям или обидам не было.

Личность Арсена Авакова неоднозначна, мы знакомы давно, вместе прошли два важных этапа в новейшей истории Украины — Оранжевую революцию и Революцию достоинства, борьбу с бандой Януковича, но на определенных политических поворотах наши пути разошлись. Как мне кажется, в команде МВД не всегда побеждали принципы, иногда — прагматические вопросы. Отдельная тема — резонансные расследования, в том числе дело об убийстве журналиста Павла Шеремета, по которому у нас к Авакову много вопросов.

"Кабминовский старожил", как вы его назвали, мог уйти в отставку еще во времена президента Петра Порошенко — все помнят историю рюкзаков для Нацгвардии в 2015-м, нерасследование нападения на активистку Катерину Гандзюк в 2018-м. Почему тогда этого не случилось?

— Сегодня мы живем в офисно-президентской республике, парламент дискредитируется беспринципным монобольшинством — набрали в список людей с неизвестными фамилиями из интернета, да простят меня некоторые коллеги. После парламентских выборов 2014 года в ВР образовалась коалиция — партия действующего тогда президента Порошенко была в ней одной из пяти, должна была считаться с позицией партнеров. Арсен Аваков был министром, делегированным в правительство "Народным фронтом". И когда возникали дискуссии о том, устраивать ли кадровые перестановки и тем самым ставить под удар само существование коалиции или сосредоточиться на реформах, совместной работе для защиты страны — думаю, мы правильно выбрали второе.

Мог ли Зеленский увидеть в Авакове конкурента? В последнее время говорят о премьерских и даже президентских амбициях экс-министра.

— Пришел тот момент, когда Зеленский почувствовал полноту власти. Его команда хочет абсолютной власти и контроля над потоками. МВД — это серьезная финансовая империя, ресурс силового влияния, а Зеленский и его команда хотят иметь на 200% своих силовиков.

В плену антирейтинга

Социологические опросы показывают, что, если бы выборы президента состоялись сегодня, лидер "ЕС" занял бы второе место: у него примерно 17% против 32% Зеленского. При этом у Порошенко высокий антирейтинг — 45% избирателей не проголосовали бы за него. Как объясняете эти цифры?

— С 2015 года наша команда живет в агрессивной информационной среде, у Порошенко никогда не было "теплой ванны". А в 2019-м в этом подыгрывал господин Аваков с контролируемыми им Нацдружинами, вспомните заявления: "Липецкая фабрика — торговля на крови". Сегодня же все молчат о продаже сериалов "Студии "Квартал 95" российскому телеканалу СТС. Олигархические телеканалы, в частности Игоря Коломойского и Виктора Медведчука, воюя с Порошенко, формировали его негативный рейтинг. Созданные фейки, как об "убийстве брата", до сих пор на него влияют.

После выборов 2019-го говорили, что Порошенко уже не существует, команда разбежалась, на парламентских выборах его партия получит не более 4%. А теперь давайте представим парламент без "ЕС". Мне кажется, мы держим баланс, последовательно критикуя власть. Давайте уберем рейтинги и должности — голос Порошенко важен для большой части украинцев.

 В парламенте оппозиция "ЕС" и ОПЗЖ. Каких политиков или политические силы считаете своими партнерами?

— ОПЗЖ — пятая колонна Кремля, "ЕС" — европейская оппозиция. Безусловно, сейчас пришло время собирать камни — забыть вчерашние обиды. У политиков должна быть шкура носорога, необходимо уметь прощать ради главного — страны. 2019–2020 го­ды нелегкие для нашей команды, когда бывшие коллеги и партнеры старались уколоть, безосновательно критиковать. Нам есть что сказать в их адрес, но промолчим. Я вижу нашими союзниками всех, с кем у нас общие принципы и видение развития страны, кто за ЕС и НАТО, сильную армию и реформы. Даже тех, кто в 2019 году решил, что Порошенко — вчерашний день, а они будут новыми лицами.

Как насчет мэра Киева Виталия Кличко, который на каком-то этапе решил, что ему выгодно сотрудничество с Офисом президента. А ныне о Кличко говорят как о политике, которого "ЕС" может поддержать на президентских выборах.

— Не буду говорить о своих коллегах в такой тональности, я с уважением отношусь к Виталию. Горжусь решениями, которые ни одна политическая команда не продемонстрировала: "ЕС" не выставила своего кандидата в мэры столицы. Зачем? До 2014 года я была в УДАРе. И это не Ира ушла из УДАРа, а партия приняла решение влиться в БПП и поддержать Порошенко на выборах. И сейчас было справедливо поддержать Виталия.

Зеленский и "Слуга народа" заходят на электоральное поле Порошенко и "ЕС", почему им это удается?

— Украинцы не любят политиков. Пока ты журналист, ведущий, спортсмен, звезда — все хорошо. Как только ты становишься политиком, к тебе масса претензий. Но отношение к Зеленскому не имеет политической природы, к нему до сих пор относятся как к актеру, многое прощается. Ошибается — давайте дадим время, только пришел. Команда ошибается — он за нее не отвечает. Зеленского воспринимают как несистемного политика и очень искреннего. Люди не верят, что искренность можно сыграть.

Пленки раздора

Во время встреч с людьми вы видите, как повлияли на их отношение к вам "пленки Медведчука"?

— Вы задаете вопрос, и уже в нем заложена манипуляция: кто скажет, что это за пленки? Помню, как в разгар одной из дискуссий ко мне подошел Арахамия и стал кричать: "У нас есть десять килограммов или десять тонн пленок Медведчука, мы тебе покажем, о чем вы там говорили". А это было только после первой программы [Bihus.Info], то ли вообще до нее. И я ему говорю: "Ты сейчас подтверждаешь, что все это монтируется в Офисе президента?" Да и что могут показать какие-то пленки — что я работала в Минской группе и говорила о заложниках, что их семьи плакали и просили их освободить? И сейчас нас этим пытаются тюкать. Кто? Люди, которые не освободили ни одного человека.

Для меня каждое освобождение — это труд многих людей, и умножить его на "ноль" — абсолютно кремлевский сценарий. Но я все-таки ждала, что журналисты, если они готовят расследование об обменах, спросят меня как непосредственного участника, подготовила "минские папки" со списками, директивами к переговорам — у меня их около тридцати. Я, кстати, хотела передать эти документы в СБУ — никто не берет. Как никто и не обратился с вопросами при подготовке программы.

Мне довелось быть свидетелем телефонных переговоров Порошенко с Путиным. Как только Петр Алексеевич вспоминал о заложниках, Путин отвечал: "Отдайте списки Виктору", "Виктор этим занимается". Мы считали, что должны использовать все возможности и переиграть соперника. Многих людей нам удалось вытянуть. Не всех, и это моя боль. Но в то же время мы не отдали беркутовцев, террористов, причастных к взрывам в Харькове. А еще граждан РФ. Об этом я хотела сказать в программе "Право на владу" [политическое ток-шоу на телеканале "1+1"], а мне тыкали фото с Медведчуком. Эта фотография сделана во время обмена в Москве, когда мы забирали двух заложников Кремля — Солошенко и Афанасьева. Их привез из Лефортово Медведчук. Я должна была маску Микки-Мауса надеть?

Зеленский провел несколько обменов, но отдал всех россиян, для того чтобы забрать моряков, которых Россия должна была освободить по решению Гамбургского морского трибунала. Я счастлива, что моряки дома, что вернулись Сенцов и Сущенко, но теперь обмены заблокированы, а тема исчезла из медиа.

Расскажите о случаях, когда Медведчук блокировал освобождения и почему Петр Порошенко называл его эффективным переговорщиком?

— Я хотела бы говорить о своей работе, поймите меня правильно. Роль и цену Медведчука мы все понимаем. "Эффективность" его заключалась в том, что Путин говорил дать ему список — он ему его привозил. Мы хотели использовать Медведчука. Смотрите, вот карандаш. Если мне надо будет сейчас вам написать записку, я не буду ждать красивую шариковую ручку — напишу карандашом. Не будет карандаша — напишу своей губной помадой, но передам информацию, если это важно. Понимаете? Для нас важно освободить.

Как политик я для себя очень четко разделяла освобождение заложников, мою работу в Минской группе, где был Медведчук, и оценку его "Украинского выбора". Могу показать все запросы в СБУ с 2014 года касательно акций этой организации в Крыму. Когда 112-й канал сказал, что Сенцов — террорист, я призвала не ходить на канал. Туда бегали все политики, которые сейчас нашу команду попрекают Медведчуком. Я голосовала за все постановления о закрытии этих каналов. Скажу честно, мы много в команде говорили, что надо уволить Медведчука [с "должности" спецпредставителя СБУ]. И часто были близки к этому решению. Он использовал этот механизм, чтобы держать в напряжении власть.

Обо всем сказать не могу, но в последний момент звучал звонок, и происходило освобождение. Что было на пленках еще — я их не слушала. Но если Геращенко там называют националисткой и бандеровкой, которая ничего не решает, так это комплимент. Мы с Леонидом Даниловичем [Кучмой] были вдохновлены, когда после освобождения в декабре 2017-го при всей группе Грызлов кричал на Медведчука, что "ты не выполнил поручение Владимира Владимировича".

План для Зеленского

Во время встречи Владимира Зеленского с Ангелой Меркель и накануне поездки президента в Вашингтон, как вам кажется, соблюдается ли принцип "ничего об Украине без Украины"?

— Внешняя политика требует профессионализма. Нельзя брать нахрапом, шантажировать или заглядывать в глаза, играть и улыбаться, считая, мол, пошучу, посмеюсь — все растают. Наша внешняя политика сейчас хаотична. Когда в рамках Минского процесса мы нарабатывали какие-то идеи, то сначала консультировались с нашими партнерами — Германией, Францией, США — через спецпредставителя Курта Волкера. Мы должны быть понятны миру. Когда в марте 2020 года из российского ИТАР-ТАСС Германия и Франция узнали, что наши в Минске подписали "документ" о создании некого координационного совета, они, по нашим источникам, были шокированы: мы всегда требуем от западных партнеров жесткой позиции, а сами пошли на сепаратные шаги. Мир любит сильных, прогнозируемых, жестких. Сегодня внешней политикой Украины занимается не столько МИД, сколько Банковая, и делает это непрофессионально.

 После была так называемая формула Штайнмайера, о ней Меркель вспомнила недавно в Берлине.

— В Париже в декабре 2019 года Владимир Зеленский обещал ее имплементировать в украинское законодательство. Речь идет о постоянном статусе закона об особенностях местного самоуправления в ОРДЛО. Вот и наступил момент, когда госпожа Меркель его стала отчитывать как мальчика: подписал, а не выполняешь. Мы об этом предупреждали. Да, "ЕС" — оппозиция, но на внешней арене мы готовы помогать власти. Я убеждена: когда Зеленский в 2019 году критиковал Минский процесс как неидеальный, он мог его изменить. Заявить, что это был план Порошенко, а у него есть свой. И его бы восприняло общество, международные партнеры — у Зеленского была поддержка 73% избирателей, это серьезный фактор.

Минские переговоры почти мертвы. Договоренностей достичь нельзя даже в гуманитарных вопросах. Придется ли менять формат?

— Я бы советовала нам вернуться к дорожной карте, которая четко определяет последовательность выполнения договоренностей. Сначала безопасность, полное прекращение огня, затем освобождение заложников. После — экономика, и только потом — политика. При этом надо понимать, в каких условиях подписывались минские соглашения. Каждый день с фронта приходили вести об убийствах украинских военных, а наши международные парт­неры настаивали: необходимо остановить убийства, о границах поговорим потом, давайте подписывайте.

Но пункт о границах в соглашениях все равно есть. Да, он для нас тяжелый и невыгодный. Мы хотели потом переиграть его через миротворческую миссию ООН — передать ей широкие полномочия, под ее контролем произвести демилитаризацию и разоружение региона, подготовиться к местным выборам по украинским законам. Затем миротворческая миссия передает Украине нашу границу. Мы начали продвигать эту идею. Уже договорились с Антонио Гутерришем (генсеком ООН) о направлении в Украину оценочной миссии ООН, придумали, как правильно провести резолюцию через Генассамблею, чтобы Россия и ее сателлиты не заблокировала ее, но не успели. Сейчас время потеряно.

Что изменится, если в переговоры по Донбассу войдут США?

— Надо использовать все шансы для освобождения территорий Крыма и Донбасса. Если это усиливает украинскую позицию, тогда нужно приглашать США и Великобританию. Но не верю, что РФ на это согласится. Безусловно, США должны играть более серьезную, определяющую роль в гарантиях безопасности Украины. В каком формате — это тактика. Существование спецпредставителя была правильной инициативой Украины, которую тогда поддержали в Вашингтоне. Восстановление такой должности было бы хорошим жестом. Но пока в Украине нет даже посла США.