Без родины

– Увидимся в Венеции, о"кей. Это прямо на Стрипе, не заблудитесь. Ориентируйтесь по колокольне – на ней реклама Phantom, о"кей. Кстати, Эйфелева башня – 10 минут пешком, – несет какую-то ахинею Денис Тимощук.

Все становится на места, если "Венецию" взять в кавычки, поскольку это гостиница и казино в Лас-Вегасе. И Денис там никакой не Денис, а Dan, и английская транскрипция его фамилии с трудом умещается на визитке. В его речи появился акцент и слово-паразит "о"кей", которым он передает все оттенки настроения – от "хорошо сидим" до "идите к черту!".

Дэн показывает свой загранпаспорт гражданина Украины. Точнее, три паспорта. Это самое ценное, что он вывез с исторической родины. Два заполнены визами под завязку, третий – наполовину. Только в этом году Денис успел поработать в двенадцати странах.

Людей, подобных Дэну, все больше. О них пишут статьи с заголовками "Искусство жить везде". Они наотрез отказываются чувствовать себя эмигрантами, поскольку не бегут, а передвигаются по миру вслед за новыми возможностями.

Время женевское

29-летняя Лидия Надыч-Петренко и ее 34-летний муж Александр последние полгода живут в Женеве, на Rue des Bains. Если по-русски, улице Банной. Бань на ней, правда, нет, зато много пустующих галерей. Жилье для украинцев снимает компания, где работает Лидия. На видном месте в подъезде висит подробное расписание того, что и когда можно делать жильцам. Например, принимать душ, стирать, пылесосить, слушать музыку разрешено только с понедельника по субботу до 22.00. "Ходить по квартире на каблуках и лаять запрещено в любое время суток. Не представляю, как можно убедить собаку никогда не лаять", – удивляется Лидия.

Квартиры, которые снимает компания для приехавших специалистов, как, впрочем, и арендуемые самими швейцарцами, выглядят примерно одинаково. Белые стены, белые встроенные шкафы, мебель из IKEA. Разнообразие вносят разве что картины – тоже из IKEA.

С марта Лидия руководит проектом в штаб-квартире JTI – до этого она проработала четыре года в украинском офисе этой же компании. В начале мая к ней приехал муж Александр, сертифицированный аудитор с 12-летним опытом работы в международных компаниях. Случай не уникальный – Лидия навскидку вспоминает пять семей из Украины, оказавшихся в Женеве таким же образом. Причем в трех из них жены получили предложения о работе, а мужья отправились в швейцарскую глушь вслед за супругами.

Женевский распорядок дня Александра мало напоминает киевский. По утрам он отвозит жену на работу и в 9.30 возвращается домой. Дальше свободный график возле компьютера – обычно до полуночи. В августе он запустил проект inAudit.com, единственный в интернете новостной портал для аудиторов, благодаря чему, как с улыбкой говорит Саша, уже успел почувствовать себя медиамагнатом.

– Насколько велика ваша медиаимперия?

– Со мной работают шесть человек, равномерно распределенных по часовым поясам. Это люди из Филиппин, Пакистана, Великобритании, США. Хотя где они на самом деле – никто не знает.

В штаб-квартире JTI, где работает Лидия, тоже интернационал – Карлу Марксу и не снилось.

– Швейцарцы, французы, японцы, немцы, англичане, болгарка, испанка, итальяно-португалка, иранка. Рядом со мной сидят трое японцев – я уже понимаю отдельные слова в их телефонных разговорах, – рассказывает менеджер.

Распорядок дня у нее в офисе тоже отличается от киевского. Трудовые подвиги не приветствуются, работа от звонка до звонка, что называется, без фанатизма.

– Некоторые особо трудолюбивые швейцарцы могут позволить себе прийти на работу чуть раньше. Но уйти позже – никогда. В 18.15 офис на 90% пуст. Для меня загадка, как при таком уровне общей расслабленности страна достигла выдающихся экономических успехов? Разве только у них есть какое-то "маленьке зверятко", которое по ночам делает все то, за что не берутся коренные швейцарцы.

Эмигранткой Лидия себя не чувствует, отъезд из Украины бегством от проблем не считает: "Я очень хотела получить ту позицию, на которой работаю сейчас. Для меня это было уникальной возможностью профессионального рывка, и меня абсолютно не волновало, в какую страну ехать, чтобы реализовывать этот проект".

– Где еще хотели бы поработать?

– В англоязычной стране, чтобы усовершенствовать язык. Возможно, в России, чтобы ощутить масштаб операций на огромном рынке. Еще в Азии, Латинской Америке, давно мечтаю поработать в Танзании.

– А на пенсии где предпочли бы оказаться?

– В швейцарском городке Монтре. Это маленький рай на земле, там всегда светит солнце, цветут магнолии и прогуливаются пенсионеры с маленькими собачками.

Вопросы о возвращении на родину, кажется, вызывают у супругов более сложные чувства.

– Границ, виз и прочих условностей для интернет-бизнеса не существует, но я смутно представляю, как это может без осложнений работать в Украине, особенно после принятия нового Налогового кодекса, – говорит Александр.

– Естественно, мне хочется вернуться туда, где все "просто и знакомо", где я нужна родным и коллегам, – продолжает Лидия. – Тем более, в Киеве у нас осталась квартира. Уверена, в Украине моя продуктивность в разы выше, чем в любом другом месте. Меня волнует другое – существует ли та страна, в которую я хочу вернуться? Готова ли она принять и грамотно применить мои способности и стремление ей помочь?

Почему-то хочется думать, что ответов на эти вопросы у Лиды пока действительно нет.

Время киевское

34-летний москвич Алекс Мирошников приехал в Киев незадолго до того, как отсюда уехали в Женеву Лидия и Александр. У Алекса два диплома о высшем образовании – режиссерский и философский. Правда, ни тем, ни другим не воспользовался – снимать кино и писать трактаты пока не пришлось. Зато преуспел на менеджерской работе. До Киева занимался проектами в Эстонии и Финляндии, Голландии, Казахстане и Азербайджане, Великобритании, США и Израиле.

На вопрос из песни "С чего начинается родина?" картинку из букваря или отцовскую буденовку не вспоминает. "Моя родина там, где есть правила игры, которые я готов разделить. Сейчас мне комфортно в Киеве. Это не конечная остановка в маршруте, но я точно знаю, что сюда приезжать". Впрочем, ничуть не меньше ему симпатичны другие города, где приходилось жить: Барселона, Таллинн, Лондон, Ванкувер, Берлин, Гаага. Мадрид – тоже неплох, если бы не ужасные пробки, а вот в Бостон – хоть сейчас. Вопреки представлениям о беспринципных наемниках капитала, которые за длинной у. е. готовы ехать на край света, Мирошников придирчив в выборе мест работы. Дважды общался с работодателями из Кореи и один раз с тайваньцами, которые искали управленца на серьезную позицию. Так и не договорились.

– По одной причине. Я европеец и хочу жить своим дурацким европейским манером. То есть иметь много выходных и мало работать. А они хотят, чтобы все было наоборот. Представьте: вы делаете часы, у этого процесса есть начало и конец. Когда вы закончите их делать, они будут ходить, а вы будете лежать под ними на диване и отдыхать. А когда решите, что их надо модернизировать, потому что в сутках не 24 часа, а, допустим, 48, вы сделаете это, а потом снова будем отдыхать. Это европейский подход. А у азиатов работа – это процесс без начала и конца.

О ментальных отличиях, тренде жить, где вздумается, и прелестях киевской жизни мы разговариваем в ресторанчике на Подоле. Словно по заказу, под мотив из песни "Берега" – к счастью, без вокала сладкоголосого Малинина. Возникает тема эмиграции – музыкой навеяло.

– У меня сейчас друзья уезжают в Новую Зеландию – Окленд. Мысль эмигрировать в них зародил я. Лет семь назад, когда понял, что из Москвы нужно будет уезжать, приличному человеку там находиться не стоит. Я эту идею сдуру пропагандировал и вот допропагандировался. Есть такая неприличная частушка, авторство которой приписывают Александру Лебедеву, владеющему сейчас двумя газетами в Англии. "Над рекой стояли ивы / низко голову склоня. / Я продал свои активы / от****тесь от меня". Так вот, мой друг продал свои активы и в феврале улетает. И я понимаю, что для него отъезд – бегство. Дело не в том, что ему в Москве не нравится. Дело в том, что ему вообще не нравится. Мы вместе летали в Лондон. Ему и там не понравилось. Ему и в Окленде не понравится.

Алекс убежден, что эмиграция в традиционном значении – как дорога, ведущая в одну сторону, осталась в прошлом. Сегодня границы – это формальность, а визы – защита от дураков. Через одно рукопожатие у каждого найдутся родственники, друзья или знакомые на другом берегу. Мир – это рынок специалистов и рынок стран. Страны заинтересованы в том, чтобы заполучить лучших профессионалов.

– Много ли сегодня таких, как вы, конкурентоспособных и востребованных?

– Такие люди есть во всех странах, они размазаны по миру, как масло по бутерброду. Их обязательно заметят, если только, сидя в какой-нибудь Рязани, они не будут убеждать себя в том, что все их устраивает. Как в старом анекдоте. Помните, актера приглашают на кастинг к Спилбергу, а он говорит: "Извините, у меня елки". Эти елки давно пора срубить! (Смеется). Не все, конечно. Но некоторые обязательно срубить.

Время Лас-Вегаса

В Лас-Вегасе лесорубы без надобности – за неимением елок. Какие елки в Неваде – разве что искусственные на Рождество. Зато ко двору разработчики систем безопасности для казино. В столицу игорного бизнеса на Западном побережье США съезжаются не только домохозяйки с двумя сотнями долларов в надежде сорвать джекпот, но и авантюристы – с той же целью, но менее переборчивые в средствах. 32-летний Денис Тимощук в Вегасе бывает 3–4 раза в год. Несколько заведений установили запатентованные им системы наблюдения, способные распознать нечистого на руку игрока чуть ли не до того, как в его голове зародится мысль надуть казино. Особенно ценят заказчики то, что дважды Денис не повторяется. Обо всех нюансах работы конкретной системы безопасности знает только ее владелец.

Как и у Алекса, у Дэна два высших образования – психологическое и компьютерное. При этом вид у бывшего житомирянина тот еще – ботан ботаном. Большая голова, бакенбарды, длинное туловище и гигантские ступни – при росте метр шестьдесят четыре сорок шестой размер обуви. При таких ступнях можно экономить на ластах, шутит он. Экономия существенная – в свободное время Денис занимается подводным плаванием, серфингом и еще Бог знает чем.

Если хочешь вывести его из себя, следует завести разговор об утечке мозгов.

– Нет никакой утечки мозгов, о"кей? Есть их круговорот, – заводится он после первого стакана виски, естественно, со льдом и колой. – Мозги – это товар, такой же, как земля, недвижимость или нефть. Можем еще о патриотизме вспомнить! Готов померяться патриотизмом. Я каждый месяц посылаю в Украину тысячу долларов, которые мои родственники оставляют в магазинах, на базарах, платят за квартиру, о"кей? Какая сейчас у вас средняя пенсия? А пособие по безработице? Давайте считать, сколько украинских пенсионеров и безработных я содержу своими утекшими мозгами.

В Украине он не был почти полтора года. Уехал, когда понял, что запрет казино – это надолго. Перед отъездом ему предлагали продолжать работать, и даже за бóльшие деньги – с надбавкой за риск. Он отказался и ни разу об этом не пожалел. За это время успел поработать в 16 странах, включая Японию, – вскоре там должно открыться первое казино. После того как игорный бизнес вновь легализуют в Украине, готов вернуться, но только если будут серьезные предложения.

Кроме утечки мозгов, еще одна любимая его тема в состоянии легкого подпития – демография. Увлекшись, он даже забывает вставлять в речь обязательный "о"кей".

– Уже сегодня железный занавес превратился в бумажный. Но и этой системе я даю 10–15 лет, не больше. Смотрите, во Франции африканцы. В Германии турки. В Калифорнии мексиканцы. У всех многодетные семьи. Пройдет немного времени, и всякого белого человека из Украины или России будут встречать с оркестром. Это не расизм, а демография – инстинкт самосохранения.

Когда Денис узнал, что я надумал о нем писать, предложил сам выбрать фото из архивов. Несколько дней думал, потом прислал снимок, где идет по океанскому побережью в костюме для серфинга. Где снято, сам не помнит. Не то Гавайи, не то Австралия, а может, и Бали.

Михаил Кригель, Фокус