Праздник на нашей улице. Как в Умани встретили еврейский новый год

— Здесь можете ходить сами, дальше наденьте платки или что-то на голову и мы приставим к вам охранника, — объясняет майор полиции Олег Михайлович. — В синагогу и к могильной плите цадика женщинам нельзя, — продолжает майор в пункте пропуска на улице Пушкина в Умани.

Улица перекрыта бетонной плитой, возле которой стоят вооруженные полицейские с овчаркой. На Пушкина людно, дорога ведет к могиле цадика Рабби Нахмана, куда на Рош ха-Шана (еврейский новый год) приезжают паломники со всех континентов. За разукрашенным красными и белыми полосками бетонным блоком пропуск только по документам.

Полицейские на улице практически повсюду. Они проверяют сумки, останавливают машины и помогают хасидам.

— Вчера был шаббат. Я слышу, как кто-то кричит: Help! Подхожу к дому. Мужчина заводит меня в квартиру, показывает на холодильник. Я не сразу понял, в чем дело. Потом он стал показывать, чтобы я его открыл. Вот, думаю, шаббат же, — удивленно рассказывает сотрудник полиции с погонами капитана. — Он меня стал просить поужинать с ним, но не могу, служба.

— Ко мне подходили, просили "Мистер, подкурить", — делиться своими историями в шаббат майор, стоящий на пункте пропуска. — Ну мы же понимаем, что им нельзя, поэтому подкуриваем. Но свои сигареты в шаббат мы не курим, угощают, — смеется Олег Михайлович, вынимая из пачки сигареты.

Олег Михайлович несет службу в Умани на праздник в течение 20 лет. Говорит, что бывало разное: местные нападали на хасидов, чтобы ограбить, а паломники бросали взрывпакеты с балконов на улицу.

— Но это ночью было, никто не пострадал. Вообще те, кто приезжает, уважают закон, знают, что тут есть израильская полиция. Паломники приезжают не только из Израиля, но и из США и стран Европейского союза, — рассказывает майор.

Пока мы стоим возле пункта пропуска, мимо проходят мужчины с полотенцами. Они купаются в озере, идут в синагогу, обедают, возвращаются, выходят по Пушкина в центр, и этот процесс не останавливается. Вместе со взрослыми мужчинами — маленькие дети. Кто-то уже уснул, и отцы несут их на руках. Спящие не просыпаются ни от шума вывозящего мусор грузовика, ни от музыки из колонок проходящих мимо подростков, ни от звуков игрушечных пистолетов, которыми играют их сверстники.

Вдоль дороги разворачивают палатки торговцы мужской обувью, детскими игрушками, стартовыми пакетами мобильной связи украинских операторов, которые здесь продают по $5 за штуку.

На этом импровизированном рынке торгует и Владислав. Мужчина закончил режиссерский факультет в университете Поплавского, а в Умани приторговывает перчатками. Они сложены в ряд на небольшом деревянном столике, мужские и женские. Я беру одну пару и примеряю.

— Эти из овечьей шерсти, — говорит Владислав.

— А сколько? — спрашиваю.

— 250-350 гривен, — отвечает продавец.

— А для хасидов? — переспрашиваю, узнав цену стартовых пакетов в долларах.

— 15-20 долларов.

Перчатки были не нужны, ближе к полудню в Умани жарко и солнечно. По всему городу можно увидеть вывески на иврите многих украинских компаний. В эти дни некоторые студенты оставляют подработки и идут работать в столовые и кафе на той же улице Пушкина. В одном из объявлений, развешанных по городу, на работу брали парней и девушек для приготовления еды. График работы ненормированный, за час платят 25-30 грн.

На одну из таких работ пошла дочь Людмилы, которая живет возле пункта пропуска. Женщине 58 лет, она на пенсии и во время Рош ха-Шана сдает квартиру паломникам. Вместе с другими женщинами, живущими в этом же доме, они собрались на лавочке и наблюдали за происходящим на улице.

— Стоимость квартиры от $150 с человека за все время, — говорит Людмила.

— Зависит от района и качества ремонта, — добавляет другая женщина.

— Они обычные люди и квартиры выбирают, как и мы. А кто-то сказал, что нам по 14 тыс. грн платят. Это нормально? У хасидов спросите, никто такие деньги не платит, — возмущаясь, перебивает ее Людмила.

Пока мы общаемся, из подъезда выходит подросток и на английском спрашивает у сидящих во дворе, кто может убрать в их квартире. За уборку предлагает $10. Никто не соглашается.

— У нас в это время люди пытаются хоть как-то заработать, потому что нищета. Работают с 12 дня и до часу ночи, моя дочка два часа поспала и опять пошла. У нас это, как сезон на море, только там три месяца, а у нас одна неделя, — рассказывает женщина.

В это время на детскую площадку пришла супружеская пара с детьми и внуками. Они из Аргентины, в Умань приехали впервые. На плечах женщины лисий мех, который она купила у продавцов обуви. Сначала шкурой играли дети, а потом отдали бабушке.

— Здесь хорошо, приятное место, — говорит мужчина с густой седой бородой.

• Читайте также: Чужие здесь не ходят. Что такое ксенофобия и чем она вредит обществу

Позже мы снова встретились с семьей из Аргентины, уже далеко от улицы Пушкина. У каждого во время Рош ха-Шана в Умани свои заботы. Те, кто не празднует, принимают паломников в свои дома, а хасиды на несколько дней приносят в город праздник, во время которого все желают друг другу сладкого нового года.