"Обменный фонд". Что и кого запросит Россия взамен бойцов с "Азовстали"

Одно из последствий войны – наличие военнопленных, а значит – и процедура их освобождения. Не исключено, что уже после окончания войны.

Взятие в плен воинов противника – это не преступление в понимании международного гуманитарного права. Преступление – это нарушение статей Женевской конвенции по отношению к ним. Среди них: ненадлежащие условия содержания (хуже, чем для солдат армии противника), применение психологического и физического давления, пыток, неоказание медицинской помощи и многое другое. Все эти преступления называются военными.

С 2014 года до начала полномасштабного нападения на Украину Российская Федерация и подконтрольные ей формирования захватили около 3400 граждан Украины. Речь идет не только о военных, которые оказались в плену после "выхода" из Иловайска и Дебальцева, но и о гражданских лицах, подозреваемых в шпионаже в пользу спецслужб Украины. Именно столько, по официальным данным Службы безопасности Украины, было освобождено в результате нескольких десятков обменов.

После 24 февраля число задержанных в разы увеличилось. Причина тому – активные боевые действия. Но посчитать, какое количество украинских военных ныне находится в плену у представителей РФ – дело сложное. Не потому, что это трудно сделать, а потому что их число, действительно велико, и говорить о нем попросту не время. Только за последние дни из помещений "Азовстали" (в результате переговоров на наивысшем уровне, при посредничестве Красного Креста и ООН) вышли около тысячи нацгвардейцев, морских пехотинцев, пограничников, полицейских. Все они не были тотчас же освобождены (эвакуированы на подконтрольные правительству Украины территории), а отправлены в тыл россиян – в больницы и колонии вблизи Донецка.

До этого, в апреле 2022-го, в плен в Мариуполе сдались еще несколько сотен морских пехотинцев. Далее подсчеты продолжать не будем. Скажем только, что большинство военнопленных, задержанных до начала операции по "Азовстали", удерживаются россиянами как на неподконтрольных территориях Донецкой и Луганской областей, в оккупированном Крыму, так и в России – в СИЗО Брянской, Курской, Белгородской областей.

В числе удерживаемых в России граждан Украины – не только военнопленные, но и гражданские, жители Киевской, Черниговской, Сумской областей. Большинство из них — случайные люди, преимущественно мужчины. В них россияне хотят видеть наводчиков, корректировщиков и информаторов украинских военных, то есть комбатантов (хотя на самом деле это лишь фантазии россиян, которые просто хотят оправдать безосновательные и преступные, в понимании и Уголовного Кодекса Украины, и международного права, задержания). Этих людей военные РФ вывезли с территории Украины в Россию, удерживают в местах лишения свободы в приграничных с Украиной областях и передают на обмен наряду с военнослужащими. Так уже вернулся домой волонтер из Дымера, полицейский-пенсионер из Катюжанки Киевской области, механик из Тростянца Сумской области.

За время полномасштабной войны уже прошли девять официальных обменов между украинской и российской стороной. Их детали переговорная группа решила держать в тайне. И это объяснимо – подобный процесс во все времена требовал тишины и нейтральных (не публичных) переговорщиков. Нам в большинстве не известны фамилии тех, кого удалось вернуть домой. А это около 350 граждан. Также нет понимания, кого Украина отдала взамен. Можно предположить, что за автора слов "Русский корабль, иди нах*й", пограничника с острова Змеиный Романа Грибова (освобожден в конце марта), россияне могли запросить высокую цену. И Украина ее заплатила.

Напрашивается следующий вопрос: достаточный ли у Украины "обменный фонд", чтобы обменять всех своих?

И этот вопрос еще более сложный, чем предыдущий.

Скажем так: обменный фонд есть. Но количество ценных для РФ кадров, старших офицеров как, например, пилотов, можно предположить, с каждым обменом сокращается.

Но для России никогда не были важны люди.

С 2014 года РФ была заинтересована в возвращении всего нескольких десятков своих граждан. В их числе, например, офицеры ГРУ РФ сержант Александр Александров и капитан Евгений Ерофеев из 3-й отдельной бригады спецназа Тольятти, майор Владимир Старков, водитель грузовика, перевозившего боеприпасы. А еще Россия хотела видеть на своей территории гражданина Украины Владимира Цемаха, бывшего "командира противовоздушной обороны Снежного", подозреваемого по делу о сбитии самолета МН17. Его, как и других подобных, Россия хотела забрать не потому что старалась облегчить им участь, беспокоясь об их семьях, а потому что пыталась вывезти важных свидетелей своих преступлений на территории Украины.

С тех пор ситуация вряд ли изменилась. Рассчитывать, что Россия хочет забрать своих военнослужащих из украинского плена не стоит. А тем более тех, кого она как своих "новых граждан" мобилизовала на оккупированных территориях Донецкой и Луганской области. Многие из них будут ждать окончания войны.

А вот что интересно России – так это политические вопросы. До 24 февраля она пыталась обменять украинских заложников (долгое время и военных, и гражданских называли именно так из-за объявленной в 2014 году антитеррористической операции) на свои "хотелки", занимаясь фактически шантажом. В разное время это было желание провести "выборы" в ОРДЛО, предоставить особый статус этой территории, простить всех коллаборантов — другими словами, позволить России контролировать территории, а с их помощью влиять на всю внутреннюю и внешнюю политику Украины.

И особый интерес России, сколько бы она ни делала вид, что ей они не вредят, – санкции. Например, сейчас можно точно говорить, что лично Путин заинтересован в том, чтобы санкции не коснулись живущей в Европейском Союзе Алины Кабаевой (которая, по заявлениям британского правительства, состоит с Владимиром Путиным в "близких отношениях").

Риск состоит в том, что тайные операции, в том числе по обмену, могут оказаться не совсем удачными (не хочется говорить провальными) при участи недостаточно компетентных, хотя и даже искренних переговорщиков. Только об этом из-за грифа "совершенно секретно" общество рискует узнать не скоро, если вообще узнает.

Можно говорить, что у Украины нет другого выхода, как искать компетентных, авторитетных международных переговорщиков. Людей, которые смогут говорить в Кремлем либо с позиции авторитета, либо с позиции материальной выгоды, избегания наказания, ослабления санкций и т. д. История с эвакуацией защитников Мариуполя показывает, что привлечение третьей (а, возможно, и четвертой) стороны может быть как эффективным шагом, так и риском – в процессе реализации операции ситуация может меняться, когда за столом переговоров оказывается РФ.