Украина — не Вьетнам и даже не Афганистан. Почему США следует быть с Украиной до победного конца

После Ханоя и Кабула США боятся потерь

Вьетнамская война, в частности, побудила формировать свои военные стратегии так, чтобы свести потери своих военных к минимуму — в идеале к нулю. Воплощению этой концепции в жизнь должно способствовать весомое технологическое превосходство американских войск над противником.

Не упустили мимо внимания эту войну и оппоненты США. Интересно, что наиболее значимые политико-стратегические выводы обеих условных сторон касались одного и того же — погибших американских военнослужащих. Если стратеги из Пентагона все же существенно снизили количество своих потерь, что продемонстрировали в своих успешных крупных военных кампаниях, в частности в ходе операции в Ираке в 2003 году, с другой стороны условного барьера поняли чрезвычайно высокую цену жизни американского солдата, что кардинально изменило стратегии ведения войн против США. Исключительное технологическое преимущество американских войск в последние десятилетия не позволяет никому даже мечтать об их разгроме на поле боя.

Однако вьетнамский опыт дает ключ к победе над таким грозным врагом — цена жизни американских воинов заставляет их сложить оружие, даже не потерпев поражения ни в одном бою, ибо в американском демократическом и гуманистическом обществе сам факт гибели хотя бы одного военнослужащего — это уже веская причина прекратить войну, хотя бы ценой военного и политического поражения.

На самом деле первый такой опыт столкновения цивилизаций (демократической и авторитарной) имеет прямое отношение к украинской земле. В 1919 году вооруженные до зубов новейшим оружием войска Антанты были выведены, в том числе из Одессы и Севастополя, под давлением большевиков на тачанках, которые в то время мало чем отличались от сегодняшних талибов. А причиной тому стали, в частности, протесты в Лондоне и Париже не без участия местных коммунистов, которые через институты Коминтерна контролировались российскими большевиками.

Сталин помнил об этом даже тридцать лет спустя после этих событий. Однако в дальнейшем Вторая мировая война и корейская кампания частично нивелировала этот опыт. А затем произошла вьетнамская катастрофа. Тогда отработанная после Первой мировой войны на Великобритании и Франции схема успешно была применена против США. Самая могущественная в мире армия не смогла одолеть маленькую азиатскую страну, о которой до этого никто и не слышал — и тем более не знал, что Вьетнам вместе с Афганистаном можно считать азиатским "могильником империй".

Более полумиллиона прекрасно вооруженных с привлечением лучших разработок ВПК американских военных не справились с воинами джунглей (которым, правда, оказывал разного рода военную помощь СССР). После этого американское общество еще и упало во "вьетнамский синдром" — страх впутаться в любую военную операцию за границей из-за желания никогда не допустить гибели и искалечения своих воинов. Казалось, что он был преодолен успешными компаниями в Ираке (1991 и 2003 гг.) и Афганистане (2001 г.). Однако дальнейшее развитие событий (американцы понесли большие потери в ходе оккупации этих государств, чем во время активной фазы боевых действий) скорее породило новые синдромы, чем показало выздоровление предыдущего. Это привело к переигровке трагедии эвакуации Ханоя в Кабуле летом 2021 года. Потом должен быть и Киев, однако украинцы смогли постоять за себя сами.

После Второй мировой войны США выигрывали благодаря развитой экономике

Так в чем проблема с точки зрения американцев? Само по себе нежелание участвовать в зарубежных конфликтах полезно для мира во всем мире, и жаль, что об этом не знают к северо-востоку от Украины. Однако история и международная политика гораздо сложнее, чем простое видение гуманизма.

Дело в том, что со времен доктрины Монро (1823 г.) весь экономический, технологический успех и благополучие американцев (который является образцом для цивилизованного мира, хотя сами США уже давно не занимают самые высокие строчки соответствующих рейтингов) держат на идеалах свободы мореходства, свободной торговли и беспрепятственного движения капиталов, которые, мягко говоря, не всегда распространялись по миру лишь силой идеи.

Интервенция в Японию в середине XIX в., две мировые войны, в которых США принимали непосредственное участие, позволили создать глобальную мировую экономическую систему, в которой США как производители качественных товаров, услуг и экономических моделей находятся на вершине.

Огромный американский ВВП базируется на экспорте товаров, услуг и идей с одной стороны — и контроле над сырьем, в частности энергетическим, во всем мире. Обозреватель The National Interest Полл Пилар отмечает, что ни одну войну после Второй мировой войны американцы не выигрывали безусловно, то есть войны завершались компромиссами, однако все уступки нивелировались экономическим и технологическим преимуществом США. Это преимущество позволяло не навязывать неравные договоры, как это делали победители на протяжении всей истории человечества, а просто требовать равных условий и свободной конкуренции, в которых, разумеется, победу одерживали американские компании. Это в конце концов развалило СССР и на короткий момент привело к образованию однополюсного мира. Однако XXI век бросает гегемону новые вызовы.

Можно сколько угодно называть китайскую систему экономикой плагиата, однако она работает, и если отвергнуть этическую сторону, экономический потенциал КНР создает реальную конкуренцию США. Возможно, идеи новейших технологий связи, гиперзвукового оружия и искусственного интеллекта возникли в США, однако сейчас КНР опережает их в этих отраслях, а именно они могут определять безопасность и экономическую составляющую XXI в.

С другой стороны, рыночная экономика дискредитировала себя в глазах многих своими постоянными кризисами, и модель управляемости может быть конкурентоспособной в определенных историко-географических условиях, несмотря на то, что ее "похоронили" в 1989 году.

Что это значит на практике для США? Представим, что произошло самое страшное, и Киев был взят за 96 часов. Тогда в руках Москвы и косвенно Пекина напрямую оказался бы как минимум рынок продовольствия. Каким бы ценным ни было "черное золото" XX века, однако XXI уже демонстрирует, что нефть есть нельзя, а человек потребляет продукты зерновых. Контроль продуктов питания стал бы решающим в битве за Африку. Далее, вероятно, последовали бы Тайваньская кампания и возможная экспансия Ирана в любой форме на Ближнем Востоке. Они бросили бы Пекину, Москву и Тегерану к ногам Азию. При худшем сценарии на условиях Москвы начала бы играть Европа.

После этого, скорее всего, оказалось бы, что айфоны, продукты GM, Pfizer, технологии 3G и другие киты американского экспорта — это продукты "бездуховного потребительства", "гомосексуализма" и "неоколониализма". Штаммы бы применялись в соответствии с регионом или все вместе, в конце концов в "российском мире" основным аргументом и так есть не "сила убеждения", а просто сила. Рынок большинства мира закрылся бы для США, а международной валютой был бы не нефтедоллар, а зернорубль (скорее всего, юань, но это не существенно). На фоне такой изоляции "Великая депрессия" показалась бы американским обывателям детской сказкой на ночь.

Почему на украинском поле боя решается судьба американского благополучия

Конечно, это описание ужаснейшего сценария (розового сна престарелых жителей царских покоев в Москве, Пекине и Тегеране), однако значительная его часть может быть реализована в случае поражения Украины. Пока американские обыватели сравнивают Украину и Вьетнам, вашингтонские аналитики понимают, что времена изменились.

В то время как пятьдесят лет назад технологическое, социальное и экономическое лидерство позволяло нивелировать военное поражение, сейчас поражение на дальних полях боя — это путь к изоляции. Пока США, безусловно, доминировали в мире, их политическая власть могла определять целесообразность перемещения производства в любую точку мира, и это было внутренней политикой Вашингтона, разборами между общественными состояниями. Однако экономико-политическая изоляция лишит их пространства для маневра, потому что какая разница, где находится производство товаров, на которые нет рынков сбыта?

Другим важным фактором является то, что на полях сражений русско-украинской войны не пролито крови ни одного американского военнослужащего (американские добровольцы были украинскими военнослужащими — это их личный моральный выбор, а не общественный долг). Это справедливо, ведь речь идет о выживании Украины, а не США, однако на полях Украины решается американское благополучие. Чтобы получить прибыль завтра, нужно инвестировать сегодня. Американцам нужно вспомнить правила бизнеса, которые они сами установили. А также на деле продемонстрировать действительную ценность жизни их военных. Ведь в рыночном обществе любые доводы нужно подкреплять долларом.

Наконец, максимально мощное содействие Украине, которое помогло бы гарантированно окончательно преодолеть РФ (условно — сотни "Хаймерсов", тысячи гаубиц 777 и танков "Абрамс", сотни многофункциональных боевых самолетов и т. д.) могло бы в краткосрочной перспективе снизить благосостояние рядовых американцев, однако стоит ли ежегодно покупать новый телефон (гипотетически потерянная возможность, хотя разгон ВПК в среднесрочной перспективе приведет к росту рабочих мест) жизни или здоровья хотя бы одного американского военнослужащего? Одно дело — на митингах требовать военного поражения своей страны, а другое — заплатить долларом за фактическую победу чужой кровью.

Этот стратегический выбор придется сделать американцам, если они не хотят в ближайшее время на практике познакомиться с практическим значением выражения Степана Бандеры о нации, вместо свободы избравшей хлеб, а в конце концов потерявшей и то, и другое. Украинцы за последние сто лет получили столько горького опыта, что уверенно могут делиться им со своими недальновидными партнерами.

Важно

Американская Африка. Какие страны континента не попали под влияние КНР и РФ и поддерживают Украину