Крылья Запада. Почему украинским летчикам будет сложно перейти на F-16

Украина борется за свое существование, а война, начавшаяся с бесконтрольной российской агрессии в 2014 году, стала самым разрушительным конфликтом в Европе со времен Второй мировой войны. Украина, находящаяся под защитой собственного отважного народа, пользуется мощной материально-технической поддержкой Соединенных Штатов и стран НАТО. Украинцы доказали свою способность адаптировать западные военные системы на поле боя – как изо дня в день убеждаются русские, это делает Украину умелым и мощным противником. Но не все, что может предоставить НАТО, мгновенно получают украинские военные или немедленно осваивают солдаты и летчики.

Фокус перевел статью Майка Пьетрухи о поставках авиации Украине и воздушной мощи.

Украинское правительство запрашивало истребители с первой недели войны, когда воздушные бои с российскими Воздушно-космическими силами (ВКС) нанесли страшный урон гораздо более малочисленным ВВС Украины. Однако за громкими заявлениями и явным промедлением НАТО скрывается главная истина. Ценность поспешно предоставленных истребителей сомнительна, поскольку истребительную авиацию нельзя освоить с нуля, а обучение имеет первостепенное значение. Дискуссия о том, почему Украине нужны истребители и как быстро она их получит, затмевает реальную и непосредственную потребность Украины в оружии, наносящем точные удары на большие расстояния.

Воздушная мощь – это не волшебная палочка, которой можно взмахнуть на поле боя. Истребители сами по себе не дают мгновенного и всеобъемлющего потенциала воздушной мощи. Как обычно, дело не в инструменте, а в его умелом использовании.

Революция вместо эволюции

Основой потенциала воздушной мощи являются люди, а не техника. Самолет, какого бы типа он ни был, не дает потенциала, если им не управляют способные и обученные люди, обеспечивающие грамотное обслуживание и адекватную поддержку. Военно-воздушные силы Украины – не новички: они используют самолеты и вертолеты, которые выполняют задачи воздушной переброски, противовоздушной обороны и наземной атаки. Они имеют 30-летнюю историю использования и модификации устаревших советских самолетов, и в Украине есть собственная авиационная промышленность. Украине удалось сохранить свои силы, несмотря на ужасающие потери в первые дни, и даже обрести новые возможности по обороне и подавлению, благодаря МиГ-29 Fulcrum с американскими высокоскоростными противорадарными ракетами AGM-88. Но она не эксплуатирует и никогда не эксплуатировала западные самолеты. Программы обучения, инструменты, вспомогательное оборудование и база опыта ВВС Украины полностью основаны на трех десятилетиях независимых операций с устаревшими советскими самолетами, которые были разработаны для поддержки советского, а не западного стиля применения воздушной мощи. Советские ВВС работали под централизованным командованием, в основном для поддержки наземного компонента, в то время как западные ВВС передают инициативу летчикам и применяют авиацию для широкого спектра задач, не ограничиваясь только ударными функциями.

Переход на западные самолеты, разумеется, возможен, и Украина является отличным кандидатом для этого. Но предоставление западных истребителей, таких как F-16, – не эволюционный, а революционный шаг, который потребует от украинских ВВС начать обучение с нуля. Украина имеет опыт эксплуатации одноцелевых самолетов – ее перехватчики, такие как МиГ-29 Fulcrum, имеют лишь рудиментарные возможности для нанесения ударов по наземным целям, а штурмовики Су-24 Fencer и Су-25 Frogfoot вообще не обладают возможностями для воздушного боя. В свою очередь, F-16 превратился в способный многоцелевой истребитель, не имеющий аналогов в советской авиации.

F-16 – отличный пример модернизации многоцелевого истребителя. Это зрелая система, простая в управлении, надежная и гибкая, и в разных странах накоплен большой опыт по всем аспектам поддержки F-16. Он часто становится разумным выбором для вооруженных сил, желающих перейти к более совершенным возможностям. Польша, Ирак, Румыния и Египет сделали F-16 центральной составляющей своей модернизации, решив приобрести истребители американского производства. Ни одна из этих конверсий не привела к мгновенному улучшению боевых возможностей, и по большинству показателей иракский эксперимент провалился. Рассмотрим пример ВВС США: F-16A поступил в производство в августе 1975 года, когда еще производился его предшественник Phantom II, а F-15A еще не поступил на вооружение. Первые F-16A были поставлены в августе 1978 года (через три месяца после того, как 5000-й Phantom II сошел с конвейера в Сент-Луисе) и сразу же перешли к испытаниям.

Первые самолеты Командования тактической авиации 6 января 1979 года прибыли в 388-е крыло тактических истребителей на авиабазе Хилл. Первой эти самолеты начала использовать 4-я эскадрилья тактических истребителей, получившая IOC (начальную оперативную готовность) почти два года спустя, 25 октября 1980 года. В марте следующего года эскадрилья перебросила 12 самолетов на авиабазу Флесланд, Норвегия, для участия в Cornet Falcon, первом зарубежном перебазировании F-16A; это мероприятие продолжалось месяц.

4-й эскадрилье тактических истребителей потребовался 21 месяц, чтобы достичь начальной оперативной готовности за 22 месяца – и это касается ВВС, которые уже имели необходимую для этого инфраструктуру технического обслуживания, вооружения и обучения. F-16A был недорогим истребителем для светлого времени суток, который выполнял две задачи – противовоздушные миссии в пределах визуальной видимости и точную доставку неуправляемых боеприпасов (включая ядерное оружие). Он не доставлял боеприпасы с лазерным наведением, не подавлял оборону, не запускал ракеты класса "воздух-воздух" за пределы визуальной видимости и не осуществлял ближнюю воздушную поддержку.

В качестве примера хода программы перевооружения можно привести курсы инструкторов истребителей на авиабазе Неллис, выпустивших свой первый класс в 1982 году, через три с половиной года после поставки первых реактивных самолетов. Примечательно, что эти подразделения не прошли боевого крещения, поскольку до боевого дебюта F-16 в ВВС США оставались долгие годы.

Нереалистично полагать, что, поскольку в Украине есть кадры опытных в боях летчиков-истребителей, они смогут просто сесть в F-16 и использовать их на уровне, близком к потенциалу этого самолета. Истребители не стандартизированы на международном уровне, и опыт эксплуатации одного самолета не дает опыта эксплуатации другого, особенно в том, что касается различных традиций проектирования и технического обслуживания американских и советских конструкторских бюро. ВВС США вступили в программу F-16, имея множество летчиков с боевым опытом из Вьетнама и опытных специалистов по обслуживанию самолетов, опирающихся на надежную инфраструктуру материально-технического обеспечения, которая была построена на базе американской авиации. Важно подчеркнуть, что первые кадры для нового самолета тщательно отбираются из числа самых способных летчиков, а кадры технического обслуживания обычно имеют большой опыт и навыки работы с очень похожими самолетами, инструментами, процессами и логистической поддержкой. Персонал, назначенный в первые эскадрильи F-16, делал то, что давно умели ВВС – они просто делали это на новом самолете. По мере эксплуатации F-16 эскадрильи постепенно добавляли возможности – так F-16 научился применять AIM-120 за пределами визуальной видимости, получил интегрированную систему LANTIRN и связанную с ней возможность доставки бомб с лазерным наведением, и постепенно обрастал новыми датчиками, вооружением и возможностями. Allied Force 1999 года стала первой боевой операцией, в которой подразделения F-16 совместно выполняли все задачи, которые F-16 может реально выполнить – и ни одно подразделение не выполняло их все самостоятельно.

"Нельзя просто бросить им F-16 и пожелать удачи. Это не рецепт успеха, а мы хотим настроить их на успех", — командующий ВВС США в Европе генерал Джеффри Л. Харриджиан.

Реалистичный подход

Исследование сотен статей, написанных за последний год о предоставлении Украине самолетов F-16, покажет, что многие из них имеют общую черту – их писали отнюдь не летчики-истребители и не люди с практическим опытом работы в истребительной авиации. Соответственно, приобретение истребителя становилось синонимом тех возможностей, которые истребитель предоставляет для ВВС, привыкших их использовать.

Приобретение F-16 не означает автоматическую передачу всех возможностей, которыми обладает самолет: хотя истребитель потенциально способен выполнять широкий спектр задач, для этого требуется летный состав, способный использовать эти возможности. Для начала даже опытные летчики проходят переходный курс. По окончании этого курса пилот F-16, как правило, квалифицирован для роли ведомого. Это еще не означает, что новый экипаж освоил навыки выполнения задач эскадрильи, к которой он будет приписан, – это означает, что он может управлять самолетом и работать с системами в относительно спокойной учебной обстановке, по крайней мере, достаточно хорошо, чтобы закончить обучение.

По прибытии в эскадрилью летчики приступают к программе квалификации, которая позволяет им соответствовать минимальным стандартам готовности к миссии. Новоиспеченный ведомый сравнительно бесполезен и не имеет опыта работы со всеми возможностями самолета. Короче говоря, он квалифицирован для того, чтобы держаться за ведущего в полете, отправляясь на задание, которое пока не может выполнить самостоятельно. Как Соединенные Штаты убедились во Вьетнаме, именно такие летчики чаще всего погибают в боевых действиях.

После Вьетнама ВВС тщательно проанализировали свои потери и пришли к выводу, что 90% потерь летного состава во Вьетнаме происходили в течение первых 10 боевых вылетов. 414-я эскадрилья боевой подготовки и учения Red Flag были созданы в 1975 году специально для решения этой проблемы – поместить экипажи в реалистичную "боевую" обстановку, где они могут совершить все ошибки, которые они должны были совершить в течение первых десяти вылетов, но в условиях, не ведущих к летальному исходу. Мой собственный опыт службы в Red Flag говорит о том, что "счетчик ошибок" обнуляется, когда летчик меняет самолет. К тому времени, когда я покинул F-4G, у меня было 1000 часов на этом типе самолета, я был инструктором и в силу того, что служил в Неллисе, участвовал в большем количестве учений Red Flag, чем большинство летчиков за всю карьеру.

Когда я вернулся для участия в Red Flag на F-15E, у меня появилась куча новых ошибок, потому что возможности нового самолета заставили меня принимать неразумные решения с совершенно новым набором оборудования. Это наводит меня на мысль, что украинским пилотам стоило бы принять участие в Red Flag перед каким-либо потенциальным боевым применением.

"Авиация сама по себе не несет опасности. Но она в еще большей степени, чем море, непростительна к любой небрежности, неумению или пренебрежению", — капитан Альфред "Лэмпс" Гилмер Лэмплуг, Королеские ВВС

Поддержка: самая тяжелая работа

Ни один летчик не отправится в полет без большого количества обученного и квалифицированного персонала, обслуживающего самолет и собирающего и заряжающего оружие. Контраст между советскими и западными конструкциями значителен – вплоть до различий в используемых инструментах. Персонал, обслуживающий планер, боеприпасы и оружие, также должен будут начать с самых азов, что потребует нетривиальной степени адаптации. Опять же, не существует курса "молодого ремонтника" – ВВС используют ряд уровней квалификации для классификации техников. По окончании технической школы техник получает уровень квалификации "3" – ученик. Уровень 5 (помощник мастера) требует нескольких лет обучения на рабочем месте. Уровень 7 (мастер) возможен после пяти-шести лет службы, хотя средний показатель ближе к десяти годам, а уровня 9 (руководитель) можно ожидать в среднем после 15-17 лет службы. Необходимо время для построения такой пирамидальной структуры навыков.

Еще немного усложняет ситуацию то, что учебные пособия, технические спецификации, процедуры технического обслуживания и все письменные (и видео) описания архитектуры, а в некоторых случаях также тренажеры и симуляторы, должны быть переведены на украинский язык. Неразумно ожидать, что весь обслуживающий персонал будет владеть английским языком на высоком уровне. Это вполне осуществимо и уже было сделано для других языков, но также потребует времени.

Для поддержки жизнеспособной боевой авиации требуется развитая логистика. Пока что возможности по ремонту платформ, которые уже эксплуатируются в Украине, превышают возможности Украины по обслуживанию на месте. Создание в Польше ремонтного центра для артиллерии, поставляемой НАТО, является одним из примеров того, что оборудование, поставляемое Западом, невозможно отремонтировать за счет внутренних возможностей. Аналогичная ситуация может возникнуть и с полным блоком питания (или FUPP) на танке M-1, и, действительно, в Польше также есть тайный ремонтный центр для украинских бывших советских танков. Но если артиллерийский ствол или ствол танка можно переправить через границу по автомобильной или железной дороге, то самолет должен быть отремонтирован там, где он приземлился.

Зачем все это нужно?

Если вынести за скобки престижность современных истребителей, то для чего они вообще нужны Украине? Ранее Украина использовала свои ВВС для оборонительной контрвоздушной борьбы. Сегодня российские самолеты больше не выполняют миссии в глубине территории, и бремя защиты от крылатых ракет взяла на себя наземная ПВО, которая имеет гораздо меньшее время реакции. Даже при наличии AIM-120 украинские F-16 серьезно уступают российским Воздушно-космическим силам в численности и "перевесе", то есть в численности сил и дальности ракет соответственно. МиГ-29 использует для запуска противорадарных ракет тот же интерфейсный компьютер "самолет-пусковая установка", что и F-16, поэтому без системы наведения ракеты на цель (а это дополнительное бремя обучения, данных о миссии и снабжения) F-16 не дает существенных преимуществ. F-16 мог бы усилить ближнюю воздушную поддержку, вот только регулярные силы Украины к ней не прибегают. Для нее требовалась бы масштабная подготовка ко взаимодействию между воздушными и наземными силами.

F-16 – не лучший выбор для проникающей атаки с целью доставки высокоточного оружия. Российские Воздушно-космические силы имеют возможность сбивать обычные самолеты в зонах, прикрываемых их ПВО. Хотя утверждается, что "поддержка Украины в воздухе остается предпосылкой для успеха на земле", это явно не соответствует действительности.

Украинские военные успешно провели две контрнаступательные операции по освобождению Херсона и Харьковской области, не полагаясь на воздушную мощь. На данный момент превосходство в воздухе не является обязательным условием для украинских или российских наземных операций (если только российские военные не захотят предпринять еще одну воздушную атаку); важно только, чтобы россияне не смогли его захватить. Реальность такова, что наибольшую потенциальную ценность западные истребители представляют для постконфликтной обстановки, а не для нынешней – и это означает, что усилия по созданию современного истребительного потенциала следовало бы начать уже сейчас, даже если в ближайшем будущем это не окажет никакого влияния на ход войны.

Есть основания утверждать, что Украина получает достаточно оборудования, чтобы не проиграть войну, но недостаточно, чтобы ее выиграть. Умиротворение – закоренелая привычка, и Соединенные Штаты и НАТО были осторожны в предоставлении средств, которые могут "эскалировать" войну. Умиротворение в данном контексте подразумевает отношение к войне как к асимметричной по своей сути, где способность России наносить удары вглубь Украины (в основном по гражданским целям) принимается как необходимая асимметрия, а любая способность Украины ответить является "эскалацией".

Таким образом, Россия получает неприкосновенную территорию, из которой может начинать операции против Украины, лишая Украину возможности наносить удары не только вглубь России, но и по дальним целям на оккупированных территориях Украины. Россия не должна иметь такой неприкасаемости, которая несовместима ни с международным правом, ни с прошлой практикой США; Соединенные Штаты сначала бомбили, а затем вторглись в Камбоджу именно из-за наличия неприкосновенных убежищ для коммунистических сил и повторили затяжную авиационную операцию в Лаосе с той же мотивацией.

Украина провела блестяще эффективную кампанию по перехвату российских войск в пределах ограниченного радиуса действия ракет GMLRS M31, запускаемых из батарей HIMARS и M270. Перехват – это глубокий бой, призванный помешать силам и их материальным средствам попасть из точки дислокации в точку назначения. Но для этого обычно требуются удары на большем расстоянии, чем 70-километровая дальность стрельбы управляемых реактивных систем залпового огня (GMLRS). Украинские артиллеристы смогли вынудить русских отступить из Херсона, преградив огнем РСЗО переправы через Днепр, но самую важную миссию Украины – удар по Керченскому мосту – пришлось выполнять с помощью наземной бомбы, поскольку цель находилась вне зоны досягаемости любого боеприпаса, имеющегося на вооружении. Разрушение Керченского моста имеет решающее значение для успешного возвращения оккупированной территории на юге – без прерывания российских линий снабжения победоносное контрнаступление окажется невозможным.

Аналогичным образом, Украина оказывается в невыгодном положении по отношению к российским крылатым ракетам воздушного базирования, которые приходится сбивать одну за другой. Очевидное историческое решение этой головоломки – ловить бомбардировщики на земле или в воздухе перед запуском ракет. У США и НАТО нет подходящих противовоздушных боеприпасов большой дальности, но удары по бомбардировщикам на их базах вполне законны и практичны — США считали уничтожение всего трех бомбардировщиков Ил-28 Beagle во Вьетнаме настолько приоритетной задачей, что для этого была начата безумно рискованная миссия. Украина попыталась провести подобную атаку с помощью переоборудованных разведывательных беспилотников Ту-141, повредив пару самолетов на авиабазе в Энгельсе и вынудив русских перебазировать свои ценные бомбардировщики дальше на восток.

Хотя новые российские базы находятся далеко за пределами досягаемости, суть остается прежней – российскую авиацию можно и нужно атаковать на авиабазах.

Воздушное решение, которое можно использовать немедленно и которое может служить как для перехвата российских линий снабжения, так и для уничтожения их воздушных сил ближнего радиуса действия, очевидно: ракеты дальнего радиуса действия. Соединенные Штаты и НАТО имеют целый ряд оперативных систем, которые могут быть предоставлены буквально в одночасье, начиная от запускаемого с грузовиков варианта ракеты RGM-109 Tomahawk (поставки запланированы на этот год), шведских KEPD-350 и англо-французских Storm Shadow, до GMLRS увеличенной дальности или MGM-140 Army Tactical Missile System (ATACMS), находящейся на вооружении армии США уже 31-й год. Эти системы предоставят возможности, аналогичные ракетным системам, которые россияне массово используют с марта 2022 года. Как Tomahawk, так и ATACMS позволяют Украине немедленно применить методы, которые они уже использовали и показали, что могут выполнять их хорошо и эффективно. Оружие воздушного базирования, как всегда, потребует определенной работы по интеграции. В качестве бонуса, ракеты, как воздушные средства одноразового использования, требуют минимального технического обслуживания той и логистической инфраструктуры, которая уже есть у Украины.

Поддержка Украины Западом, оказание помощи в ее защите от неспровоцированной агрессии соседней державы, несомненно, отвечает национальным интересам США и их партнеров по НАТО. Воздушные силы, несомненно, должны быть ключевой частью текущего плана поддержки, и модернизацию необходимо начать как можно скорее, даже если результаты вряд ли будут достигнуты в течение нескольких лет. Инвестиции в современную авиационную технику почти всегда окупаются, позволяя ВВС развивать всю свою авиационную технику по одному элементу за раз, вместо того, чтобы откладывать усилия по модернизации на неопределенное будущее. Даже небольшой флот F-16 заложит фундамент и даст Украине группу опытных летчиков и ремонтников в качестве основы для будущего роста. При условии, что эти силы не будут растрачены преждевременным участием в боевых действиях, инвестиции окупятся в долгосрочной перспективе и позволят Украине нарастить человеческий капитал, необходимый для достижения желаемых возможностей с течением времени.

Тем временем дискуссия о предоставлении западных истребителей все еще сосредоточена на сложном оборудовании, а не на человеческом факторе, отвлекая внимание от той воздушной мощи, которая может и должна быть задействована немедленно. Спор о F-16 или любом другом западном истребителе отнимает время, концентрируясь на возможностях, которые не могут быть использованы в ближайшей перспективе, в ущерб обсуждению возможностей воздушной мощи, которые могут дать эффект в короткие сроки. Эксплуатация Украиной западного истребителя – это вызов для будущей Украины и проблема для будущей России, в то время как НАТО упускает из виду неудобную реальность существования ракетных систем, способных принести немедленный результат на поле боя, если бы только они были у Украины. Вместо того чтобы фокусироваться на типе самолета, сторонники Украины должны сосредоточиться на результатах, которые Украина должна достичь, особенно на перехвате и уничтожении российской стратегической и тактической авиации на земле. Этих результатов можно достичь и без самолетов – ведь дело не в инструменте, а в умении им пользоваться.

Об авторе

Майк Starbaby Пьетруха – полковник ВВС США в отставке, бывший офицер-инструктор по радиоэлектронной борьбе на F-4G Wild Weasel (вариант Phantom II) и F-15E Strike Eagle. Совершил более 150 боевых вылетов на этих двух самолетах в течение 10 боевых операций. Успешно пересел с истребителя 1954 года на самолет на 30 лет моложе и знает, что для этого нужно.