День Победы. Как украинцы и крымские татары разбили московское войско

Защитники Конотопа

Снаряд разорвался где-то совсем рядом. Григорий Гуляницкий, наказной гетман сиверский и полковник нежинский, хмуро посмотрел в ту сторону, где прогремел взрыв, и вернулся к прерванному письму: "…вже і сили нашої не стало: такі тяжкі і добро кріпкі до нас всякого дня и ночі напади й добування чинять; вже і у ров вкопались, і воду від нас забрали, і місто різними промислами палять вогняними ядрами, а ми пороху і куль не маємо, чим боронитися. Змилуйся, змилуйся, добродію, скоро поспіши, и поміч нам давайте…".

Новый взрыв прогремел, казалось, еще ближе. Гуляницкий запечатал письмо и кликнул нарочного казака. Тот должен был, переодевшись московским солдатом, пройти через порядки осаждавших город московитов и где-то на юге найти гетмана Ивана Выговского. Вместе с союзниками, крымскими татарами, казаки Выговского давно должны были появиться под Конотопом, осаде которого пошел уже третий месяц.

Наказной гетман сиверский Григорий Гуляницкий
на протяжении 70 дней осады Конотопа отбивал
атаки многократно превосходящих сил московских
войск, что дало Ивану Выговскому возможность
и время собрать союзную армию

Глядя в окно на измочаленные вершки дубовых брусьев ограды, укрывавшей казаков от пуль и снарядов, Гуляницкий потер рукой лоб и устало улыбнулся. Земляной вал, несколько башен, частокол да ров — вот и вся "крепость". Но казаки не только держатся в ней, но еще и тревожат врага успешными вылазками: за два месяца осады московиты потеряли не меньше 10 000 человек, но Конотоп так и не взяли.

Правда, орешек им достался действительно крепкий. За стенами Конотопа укрылись 4000 казаков из самых боеспособных украинских полков: Нежинского, Черниговского и Кальницкого. Большую часть этих героев Гуляницкий уже потерял. Но если оставшимся отдать приказ сдаваться, они ни за что его не послушают.

"Эти будут драться, пока дышат, — подумал Григорий Гуляницкий. — И все же, если в ближайшие дни не появится гетман, придется плохо. Неповрежденным в городе остался только один колодец, и воды из него на всех не хватает. Среди мещан немало тех, кто с удовольствием открыл бы ворота московитам, и чем хуже наше положение, тем их больше. Неделю мы еще продержимся, а там… Бог знает".

Ошибка гетмана

Гуляницкий встал из-за стола и зашагал взад и вперед по комнате, заложив руки за спину. Воспоминания нахлынули на него. Наказной гетман вспомнил, как десять лет назад по поручению Богдана Хмельницкого впервые возглавил украинское посольство в Москву. Царь Алексей Михайлович, второй из династии Романовых, принял казаков хорошо и одарил богатыми дарами. Но Григорию все время было не по себе от того, что царь вел себя с ними не как с равными, а как с холопами. Хорошими, но холопами. Вернувшись в Чигирин, Гуляницкий открыто говорил Богдану Хмельницкому о своих опасениях. О том, что Московия не станет для Украины надежным союзником, как того хочет гетман. Что не дружеское плечо, а ярмо получат украинцы от московского царя.

За эти слова Гуляницкий попал в опалу и даже вынужден был спрятаться от гнева всесильного гетмана в Онуфриевском монастыре недалеко от Корсуни. Но через некоторое время Хмельницкий своего любимца простил и снова приблизил к себе, сделав нежинским полковником.

А потом была Переяславская Рада. Гуляницкий хорошо помнил, как царский посол, боярин Василий Бутурлин, отказался присягать казацкой старшине. Он сказал, что царь никогда не присягает своим подданным и только они клянутся ему в вечной верности. Казаки долго спорили и в конце концов вместе с гетманом произнесли слова клятвы. Несмотря на авторитет Хмельницкого, несколько полковников — Григорий Гуляницкий, Иван Богун, Осип Глух, Иван Сирко, Петро Дорошенко да Михайло Ханенко присягу на верность властителю Московии принимать отказались. И когда на Волыни, откуда родом был Гуляницкий, появились царские послы с требованием привести к присяге всю чернь и шляхту, Григорий распорядился побить их палками.

А после случилось именно то, чего боялся Гуляницкий. Москва начала требовать вещей, о которых и близко не шла речь во время Переяславской Рады. К примеру, заявила о необходимости подчинения Киевской митрополии власти московского патриарха. В украинские города отправлялись московские гарнизоны и назначались воеводы, отбиравшие власть у казаков. При этом Москва требовала, чтобы и воевод, и гарнизоны содержали за счет специального налога с местного населения.

Через два года после Переяславской Рады Богдан Хмельницкий окончательно убедился в том, что сделал ошибку, обратившись за помощью к московскому царю. Тогда он заключил направленный против Польши военный союз с Трансильванией, Швецией и Бранденбургом, рассчитывая опереться на эти державы, чтобы уйти из-под руки Москвы, но при этом не попасть и под власть Польши. Но Хмельницкий умер прежде, чем успел все это реализовать.

Московский князь Семен Пожарский
пренебрег всеми предосторожностями,
желая во что бы то ни стало расправиться
"с изменником Выговским и ханишкой"

Захватчики и предатели

После смерти гетмана московский царь послал боярина Трубецкого организовать в Украине выборы нового гетмана. Но казаки проигнорировали это посольство, выбрав без его участия гетманом Ивана Выговского, генерального писаря в правительстве Хмельницкого. Московия попыталась завязать с новым гетманом дружбу, но он быстро охладел к посулам северного соседа. "Царю потрібен такий гетьман, якого, взявши за хохол, можна за собою водити", — как-то сказал Выговский Гуляницкому.

Тогда Россия развернула против правителя Украины целую кампанию, к казацкой старшине зачастили московские послы со щедрыми дарами. Всегда радикально настроенная Запорожская Сечь вольно или невольно подыгрывала Московии — запорожцы отправили Выговскому письмо с обвинениями в "предательстве пресветлого царя", а к царю обратились с требованием ограничить власть гетманов и оставить у них только те полномочия, которыми они обладали, когда Украина находилась под властью польского короля. Запорожский кошевой Яков Барабаш заявил, что Запорожская Сечь сама себе власть и никакой гетман ей не указ.

Москва умело играла на этих настроениях. В конце концов ей удалось стравить между собой казаков — и в декабре 1657 года полтавский полковник Мартин Пушкарь со своим полком и Яков Барабаш с частью запорожцев выступили против Выговского. Гетман обратился за помощью к крымским татарам. В союзе с ними в начале лета 1858 года он наголову разгромил под Полтавой войска оппозиции. Мартин Пушкарь погиб в бою, а Яков Барабаш бежал под защиту белгородского воеводы Григория Ромодановского. Планы Москвы раскачать ситуацию в непокорной стране изнутри и привести к власти своих людей провалились. Тогда она прибегла к военной силе.

В середине июня 1658-го из Московии на восток Украины выступил 20-тысячный корпус во главе с князем Григорием Ромодановским, к которому примкнули уцелевшие лидеры украинской оппозиции. Из их числа Ромодановский выбрал Ивана Беспалого и провозгласил его гетманом — в противовес Выговскому. Но реальная власть должна была принадлежать князю Василию Шереметеву, которого царь назначил главой новой московской администрации в Украине. С сильным московским гарнизоном Шереметев засел в Киеве.

Российские войска Ромодановского, захватившие Миргород, Лубны, Пирятин и другие города Левобережья, с мирным населением вели себя, как захватчики. Когда жители пограничного города Конотопа вышли навстречу князю с хлебом-солью, он, по словам летописца, "помолился и перекрестился перед ними по-христиански, но после этого ограбил город и его жителей по-татарски, сказав: "Виноватого Бог найдет, а вой­ска надо порадовать и наградить за труды, в походе понесенные".

Стремясь выйти из-под "опеки" русского царя, гетман сумел заключить успешный союз с крымскими татарами и Речью Посполитой. Портрет Выговского кисти неизвестного художника, XIX столетие

Война

А послы со щедрыми дарами от московского царя продолжали ездить к казацкой старшине. Были они и у Гуляницкого. Бояре Булгаков и Байбаков, которых Григорий хорошо знал со времен участия в посольстве Богдана Хмельницкого, уговаривали его поддержать царя, обещая за это золото, земли, звания. Говорили, что царь хочет мира в Малой Руси. Гуляницкий прогнал их, сказав, что если царь хочет мира, пусть заберет из Украины своих солдат, уничтожающих украинские города. А разговор с послами закончил словами: "Краще бути у турка, ніж у москалів…", что они и отразили в своем отчете.

Примерно в то же время полковник писал своему заместителю Григорию Кобылецкому: "Москва наступає безбожна із свавільниками, де нікому не норовять, все вогнем та мечем розоряють, церкви Божі палять та монастирі, священиків та ченців й черниць без всякого милосердя вбивають, а понад те над паніями добрими, дівками та дівицями гвалт чинять, груди ріжуть й малим дітям не спускають, очі вилупляють й гірше за поган".

Ивану Выговскому пришлось действовать. В августе 1658 года гетманские войска отправились на украинско-московское пограничье. Чтобы отвлечь силы московитов, одновременно с гетманом военные действия против царских войск начал в Беларуси полковник Иван Нечай, взяв несколько городов. Выговский, сумевший восстановить контроль над частью Левобережья, начал срочно искать альтернативу союзу с Московией и в конце концов вынужден был обратиться к польскому королю Яну II Казимиру.

Благодаря крымскому хану
армия Выговского
пополнилась 35 000 бойцов

В сентябре 1658 года гетман заключил Гадячский договор с Польшей, зафиксировавший отказ Гетманского государства от подданства московскому царю. По условиям Гадячского договора, Украина в качестве Великого Княжества Русского должна была войти в состав Речи Посполитой — на правах федерации. Москва ответила на это объявлением войны.

Царь Алексей Романов весной следующего года отправил на помощь Ромодановскому свыше 50 000 бойцов. Командовал ими самый знаменитый и самый успешный московский полководец Алексей Трубецкой, который позже стал крестным отцом будущего императора Петра I. Григорий Гуляницкий с четырехтысячным отрядом ударил по непрошенным гостям вскоре после того, как они пересекли границу, и захватил часть их обоза. Но, отступая перед многочисленным противником, он не ушел вглубь украинской территории, как рассчитывал Трубецкой, а неожиданно повернул к Конотопу, стратегически важному городу на московско-украинском пограничье, и овладел им, выбив войска Ромодановского. Трубецкой попытался сходу штурмовать Конотоп, но, потеряв множество солдат, был вынужден отступить. Так началась осада, на семьдесят дней связавшая главные московские силы в самом начале большого похода.

— Пане полковнику! Пане полковнику! — прервал мысли Гуляницкого вбежавший в покои казак. — Гетьман прийшов!

Конотоп — место, где тонут кони

Крепость ожила, будто слово "гетман" вдохнуло в нее новую жизнь. Из южного бастиона крепости начавшуюся битву было видно лучше всего. Неожиданно налетевшие казаки застали осаждавших город московитов врасплох. Те метались из стороны в сторону и, прижатые к реке Липке, один за другим гибли под ударами казацких сабель. Гуляницкий распорядился подготовить к вылазке сильный отряд, но когда тот был готов к бою, казаки Выговского вдруг начали отступление, уведя с собой множество боевых лошадей врага.

Трубецкой был в ярости. В погоню за казаками Выговского он снарядил 30-тысячный конный корпус во главе с боярином Семеном Пожарским, сыном знаменитого спасителя Москвы Дмитрия Пожарского. То было ядро всей московской армии: дети из дворянских семей, опытные ветераны успешных походов против Польши и Швеции.

Следующие два дня стали для Григория Гуляницкого самыми тяжелыми за все время осады Конотопа. Он не знал, почему отступили казаки. Было ли то военной хитростью или Выговский почувствовал, что ему не одолеть Трубецкого? Но еще больше его тревожило то, что среди нападавших не было видно крымских татар, на помощь которых так рассчитывал Иван Выговский. Без них Трубецкого не одолеть: у гетмана едва ли наберется 20 000 бойцов.

Под вечер 29 июня 1658 года Гуляницкий наконец получил ответ на все свои вопросы. Этот ответ явился в виде полуживых, израненных московских солдат, чудом спасшихся от смерти. Следом за ними на быстрых степных конях под стенами конотопской крепости появились татары. Гуляницкий скомандовал наступать, и воспрянувшие духом казаки бросились на растерянных солдат Трубецкого.

Защищавшие Конотоп казаки от своих побратимов узнали, что время, выигранное при осаде города, гетман Выговский использовал для усиления своей армии: за два месяца к 16 000 казаков добавились 3000 бойцов из Польши, Валахии, Молдавии, Сербии, Трансильвании и почти 35 000 крымских татар. Самому Ивану Выговскому с небольшим отрядом удалось заманить корпус Пожарского на другой берег реки Сосновки. После этого казаки разрушили переправу и наскоро устроили ниже по течению реки запруду. Сосновка, и без того болотистая, разлилась. Конотоп полностью оправдал свое название: в таких условиях московская конница не могла сопротивляться. И тут у нее в тылу появились ожидавшие в засаде татары. "З тої поразки міг утекти… хіба що хто мав крилаті коні", — писал об этом летописец Самийло Величко.

Пожарский, уверенный в том, что закидает шапками "изменника Выговского и какого-то ханишку", недооценил противника. А казаки с татарами оказались на высоте: навязав противнику невыгодную позицию, ударили внезапно, да еще и применив в решающий момент засадный резерв.

Победитель не получает ничего

Крымский хан Мехмед Гирей IV, получивший по договору с Иваном Выговским всех пленных, приказал их уничтожить. В живых остались только те, за кого можно было получить выкуп: князья и военачальники Львов, Черкасский, Ляпунов, Бутурлин. Плененный Пожарский обругал хана матом и плюнул ему в лицо, за что ему тут же отрубили голову и отправили ее в лагерь Трубецкого.

Этот лагерь казаки вместе с крымцами и европейскими союзниками штурмовали двое суток. Но московиты, зная, что пощады им не будет, сопротивлялись отчаянно. Трубецкой, получив два ранения, едва не погиб. Понимая, что дальнейшее противостояние бесполезно, он скомандовал отступать на восток, в Московию. Казакам достались три осадные мортиры и четыре пушки, 600 ядер, 100 гранат, боевые знамена, казна и почти весь обоз. 10 июля российские вой­ска, переправившись через Сейм, оставили территорию Гетманского государства.

В результате войны потери московской армии составили не менее 30 000 человек убитыми. Казаки потеряли около 4000, татары — около 6000 бойцов.

Разгром под Конотопом оказал огромное деморализующее влияние как на тогдашнее русское общество, так и на официальную Москву. Царь приказал сооружать земляные валы вокруг столицы. В город хлынули жители окрестных городов и сел. Поползли даже слухи о переезде царя за Волгу — в Ярославль. Все ждали скорого появления под стенами Москвы Выговского с крымцами... Но этому помешала пророссийская партия в самой Украине.

Подстрекаемые людьми Трубецкого и Беспалого, запорожцы под командованием атамана Ивана Сирко напали на земли крымского хана, и он был вынужден покинуть Выговского с большей частью своего войска. Сирко за это получил от царя "грамоту, двести золотых да соболей на триста рублей".

Второй удар по Выговскому нанес сейм Речи Посполитой, который 10 июня утвердил Гадячский договор в сильно урезанном виде, в результате чего даже "Мартовские статьи" Богдана Хмельницкого, по словам московских чиновников, якобы подписанные им в Переяславе, стали выглядеть предпочтительнее. Недовольная гадячскими соглашениями и ненавидящая Польшу казацкая старшина начала переориентироваться на Москву, убежденная, что теперь, после конотопской победы, "все будет по справедливости".

В сентябре 1659-го против Выговского выступили обработанные московскими послами полковники Золотаренко, Сомко и Цицюра. Не желая дальнейшего кровопролития, после Черной рады в городке Германовка, недалеко от Обухова, Иван Выговский сложил гетманскую булаву. На его место избрали восемнадцатилетнего сына Богдана Хмельницкого Юрия, который под давлением Москвы подписал новый Переяславский договор, фактически превращавший Украину в автономную единицу в составе Московского царства.

• Читайте также: Сочинитель державы. Как подольский бунтарь децентрализацию проводил

Со временем эта автономия все больше сокращалась, пока не исчезла совсем. Осталась только память о блестящей победе украинцев в союзе с крымскими татарами над всесильным северным соседом. И если бы украинцы тогда могли сохранить единство, государство, созданное Богданом Хмельницким, могло остаться на картах Европы. А в истории Украины не было бы с Россией общего пути, принесшего в итоге столько бед.