Луи Филипп. Как "король-гражданин" оказался "королем-буржуа" и потерял все

От революции к революции

Будущий король французов родился 6 октября 1773 года в семье герцога Людовика-Филиппа-Жозефа Орлеанского — главы старшей из всех младших линий правящей династии Бурбонов. Благодаря своему высокому происхождению он мог претендовать на королевский трон (хотя был далеко не первым в очереди престолонаследования) и носил почетный титул "принца крови".

Но от всех своих родичей отец и сын Орлеаны отличались прогрессивными взглядами. Поэтому, когда в стране в 1789 году вспыхнула революция, они стали единственными из королевской семьи, кто встал на ее сторону. В 1792-м, после провозглашения Республики, они добровольно отказались от всех титулов и приняли фамилию Эгалите (в переводе — равенство). Бывшего герцога Орлеанского избрали депутатом республиканского Конвента, а в январе 1793 года он проголосовал за казнь своего родственника — короля Людовика XVI. Его сын не отставал от отца. В составе революционных войск принимал участие в сражениях с интервентами и контрреволюционерами при Вальми, Жемаппе и Неервиндене, дослужившись до звания дивизионного генерала.

Однако вскоре пути отца и сына Элигате с революцией разошлись. Когда командир Луи Филиппа генерал Дюмурье неудачно попытался поднять мятеж, подозрения в измене пали и на его подчиненного. Опасаясь за свою жизнь, тот подался в бега. Его отцу, бывшему герцогу Орлеанскому, такой возможности не выпало — он был арестован, а 2 ноября 1793 года отправлен на гильотину.

Следующие двадцать лет Луи Филипп провел в скитаниях по всему миру. Он объездил пол-Европы, несколько лет даже пожил в США. В 1800 году гражданин Эгалите с трудом примирился со своими королевскими родственниками, признал своим законным государем Людовика XVIII, брата казненного короля, и принял отцовский титул герцога Орлеанского.

В этом статусе Луи Филипп вернулся во Францию в 1814-м, после поражения Наполеона и реставрации монархии. Людовик XVIII вернул герцогу Орлеанскому все конфискованные во время революции имения, но ко двору близко не подпускал — сказывался имидж сына "цареубийцы" и революционное прошлое. Луи Филиппа такой статус-кво устраивал. В политику он особенно не лез, хотя негласно поддерживал либеральную оппозицию. Все усилия направил на приумножение своего состояния. Деловая хватка и наследство нескольких состоятельных родственников сделали его к 1830 году одним из самых богатых людей Франции.

В ГЛАЗАХ ФРАНЦУЗОВ. Луи Филипп в образе Гаргантюа, пожирающего народные богатства

"Три славных дня"

Пока Луи Филипп наращивал капиталы, ситуация в стране накалялась. Людовик XVIII и особенно его преемник Карл Х хотели восстановить дореволюционные порядки и вернуть своей власти абсолютный характер. Большинство французов такой подход категорически не воспринимали. Новая революция была неизбежна.

Точки кипения страсти достигли в июле 1830-го. Накануне на внеочередных выборах в палату депутатов победила оппозиция. Карл Х решил, что такой парламент ему не нужен, и пошел ва-банк. 26 апреля по предложению премьер-министра герцога Полиньяка он издал королевские ордонансы, согласно которым вводилась жесткая цензура, распускалась палата депутатов, а к новым выборам допускались только крупные землевладельцы. Народ монарха не понял. На следующий день Париж покрылся баррикадами. События развивались с неимоверной скоростью. Король же отказывался верить в происходящее и только 30 июля согласился на отставку правительства и отмену ордонансов. Но было поздно.

Умеренное большинство палаты депутатов, опасаясь повторения кровавого сценария первой революции, решило поменять короля и предложило престол Луи Филиппу. Тут как нельзя кстати пришлись его революционные заслуги и авторитет либерала. Герцог Орлеанский недолго подумал и согласился на заманчивое предложение. 30 июля палата депутатов объявила его генерал-лейтенантом (наместником) королевства. В тот же день Луи Филипп въехал в Париж. Без малейшего волнения пробираясь верхом сквозь баррикады, он под ликующие возгласы восставших явился в городскую ратушу. Там после недолгих переговоров Луи Филипп заручился поддержкой главы временного правительства генерала Лафайета и вместе с ним вышел к народу с революционным трехцветным знаменем в руках. "Три славных дня" закончились, революция окончательно победила.

В последующие дни уладили все формальности. 7 августа парламент объявил королевский престол вакантным и официально предложил его Луи Филиппу. Спустя два дня он стал королем. Коронация, которая носила подчеркнуто гражданский характер, всеми своими деталями, казалось, демонстрировала, что во Франции наступили новые времена. В присутствии депутатов Луи Филипп принял присягу на верность конституции, пообещал навсегда искоренить цензуру и только после этого получил королевские регалии. При этом, в отличие от своих предшественников, он принял титул не "короля Франции и Наварры", а "короля французов". Церемония должна были показать, что Луи Филипп получил корону по воле народа, а не по Божьей милости.

Новый характер взаимоотношений между государем и подданными закрепили в новой Хартии (конституции). В отличие от предыдущей, она была не дарована народу королем, а подписана им после переговоров с депутатами. То есть это был настоящий общественный договор. Немного расширялись полномочия парламента и сужались полномочия монарха. Вследствие снижения избирательного ценза почти в два раза увеличилось количество избирателей — с 90 до 166 тыс. (хотя при 33-миллионном населении Франции того времени все равно оставалось незначительным). Кроме того, государственным флагом вместо королевских лилий стал современный триколор.

ЗАБЫТОЕ СЛОВО. Восходя на престол, король Луи Филипп клялся, что навсегда искоренит цензуру. Но уже через несколько лет французы нарисовали карикатуру, на которой он душит прессу и свободу слова

Ожидания и реальность

После революции Луи Филипп получил прозвища "король баррикад" и "король-гражданин". Он покончил с придворным блеском, все время пел "Марсельезу" и любил прогуляться по улицам без сопровождения в гражданской одежде и обязательно с зонтиком под мышкой. Расходы на содержание короля сократились с 40 до 12 млн франков.

Но со временем стало ясно, что первое впечатление было ложным. Хотя Луи Филипп не стал рьяным реакционером, как его предшественник, он не был и тем революционером, которым его поначалу считали. Пересмотр в 1830 году Хартии оказался самой радикальной реформой за все время правления, а прогулки по улицам — лишь ловко продуманным, говоря современным языком, пиар-ходом. "Марсельеза" и дальше продолжала звучать на государственных мероприятиях, но на закате правления король признался, что давно перестал произносить ее слова и только открывал рот.

Луи Филипп не хотел делить свои полномочия с кем-либо и считал, что глава нации должен быть главным во всем. Отказавшись от показной королевской чопорности, по духу он оставался настоящим монархом. Это отчетливо было видно в его личной жизни. Если свою мать многочисленные королевские дети называли "матерью", то отца — только "Ваше Величество".

К укреплению власти Луи Филипп шел постепенно, не ломая, в отличие от предшественников, установленные правила через колено. Только единожды, в 1835 году, король открыто пошел на ограничение политических свобод, и то это было представлено вынужденной мерой и одобрено парламентом.

В первые годы июльской монархии во Франции еще сохранялось определенное "революционное брожение". То и дело раскрывались заговоры ультрароялистов и вспыхивали республиканские мятежи (например, июньское восстание 1832 года в Париже, описанное в романе Виктора Гюго "Отверженные"). Луи Филипп был рекордсменом среди живущих в то время монархов по количеству пережитых покушений (их было восемь). Наиболее масштабное из них организовал 28 июля 1835 года корсиканец Жозеф Фиески. Когда король возвращался с парада, раздался залп состоявшей из 24 ружей "адской машины". Луи Филипп серьезно не пострадал, но 12 человек из его свиты погибли. Этот инцидент правительство использовало, чтобы провести через палату депутатов "сентябрьские законы", урезающие политические свободы.

Судьи теперь могли выносить приговоры по политическим делам в отсутствие обвиняемых. В стране ужесточалась цензура — в газетах запретили критиковать существующую форму правления, восхвалять республиканский строй или посягать на неприкосновенность частной собственности. Оскорбление короля в печати приравнивалось к государственной измене. Кроме того, после покушения были арестованы самые активные лидеры республиканцев. В сумме эти меры оказались действенными, позволив установить в стране порядок. Следующие 13 лет Франция прожила без серьезных потрясений.

Искусный ловкач

Казалось, что во время Луи Филиппа политическая жизнь шла размеренным шагом в определенном Хартией русле. Регулярно проходили выборы, правительственные кабинеты менялись с переходом большинства в парламенте от одной политической группы к другой, а депутаты соревновались в красноречии.

Но настоящий центр принятия государственных решений постепенно перемещался в королевский дворец. Луи Филипп искусственно играл на партийных противоречиях, создавал нестабильные министерства и не противодействовал затяжным правительственным кризисам, одновременно отодвигая на задний план сильных политиков и сосредоточивая власть в своих руках. Как писал Шатобриан, Луи Филипп поработил всех своих приближенных; он надул своих министров: назначил их, потом отставил, снова назначил, скомпрометировал, если сегодня что-нибудь еще может скомпрометировать человека, и снова отстранил от дел.

В 1840 году с формированием правительства под фактическим руководством Франсуа Гизо (формально он только возглавлял МИД) во Франции окончательно установился режим личного правления короля.

При этом Луи Филипп не был обычным властолюбцем. Он не жаждал власти ради власти, а действительно считал, что правит во благо Франции. Как говорил король, подавить внутреннее брожение, обеспечить сохранение общественного порядка и упрочить внешний мир — вот долг национального правительства. Чем дальше, тем чаще он думал, что поступает верно. Он был убежден, что установленный порядок правильный, что никто на самом деле не желает реформ, что народ его любит.

Но в обществе назревало желание перемен. Главным требованием было расширение избирательных прав. Если в 1830 году снижение избирательного ценза выглядело прогрессивной мерой (особенно учитывая, что до этого он постоянно повышался), то спустя десять лет оппозиция уже настаивала на его отмене. Правда, ни король, ни его окружение в этом вопросе не собирались идти на уступки.

Они были убеждены, что участвовать в общественной жизни должны люди, которые умеют принимать ответственные решения и обладают определенным образовательным и культурным уровнем, лучшим подтверждением чего является именно размер материального состояния. Проще говоря, если человек умеет зарабатывать деньги, тогда он умеет принимать правильные решения. Считалось, что всеобщее избирательное право привело бы к хаосу и анархии. Поэтому на все призывы расширить круг избирателей у правительства был один ответ, озвученный Франсуа Гизо: "Обогащайтесь посредством труда и бережливости, и вы станете избирателями". Многие французы к этому призыву прислушались, и за 15 лет число избирателей увеличилось на 45%, в то время как население страны — только на 9%.

В защиту Луи Филиппа говорит то, что Франция за время его правления достигла успехов, особенно в экономической сфере. В стране полным ходом шла промышленная революция, активно строились железные дороги, широко применялись паровые машины. Однако экономический бум способствовал не укреплению режима, а обострению противоречий. Его успехами в первую очередь пользовалась крупная буржуазия, особенно разного рода финансисты — банкиры и биржевики, которые зарабатывали на кредитовании государства и спекуляциях с ценными бумагами.

Была еще одна особенность Луи Филиппа. В начале правления он получил прозвище "король-буржуа" за далекий от королевского стиль одежды и отказ от аристократических повадок. Но оказалось, что короля с буржуа роднит не столько внешний вид, сколько любовь к деньгам. После прихода к власти он продолжал приумножать свое состояние, оставаясь крупнейшим в стране финансистом и лесовладельцем.

Положение же рабочих и крестьян особо не менялось, порой даже ухудшалось. В частности, распространение паровых машин повлекло рост безработицы. На этом фоне усиливалось падение авторитета короля, народ требовал реформ. Во второй половине 1840-х годов социальная база режима практически иссякла. Немаловажную роль в этом сыграли участившиеся коррупционные скандалы. В 1846–1847 годах в стране разразился тяжелый экономический кризис, который ударил по всем слоям населения кроме финансовой буржуазии — от рабочих до крупных промышленников. Перемен уже хотели практически все. Но Луи Филипп отказывался видеть очевидное, продолжая верить, что ведет страну по правильному пути.

Революция 1848 года началась еще более неожиданно и развивалась быстрее, чем революция 1830 года. 22 февраля в Париже должен был состояться оппозиционный банкет (по факту митинг под видом банкета), который власти запретили проводить. Организаторы, скрепя сердце, послушались, но народ нет. В столице вспыхнуло восстание, Национальная гвардия отказалась стрелять и перешла на сторону повстанцев. Луи Филипп попытался исправить ситуацию. На следующий день он согласился на отставку правительства и избирательную реформу, а еще через день подписал отречение от престола в пользу своего внука. Но народ уже не хотел монархии. 25 февраля во Франции второй раз провозгласили республику. Луи Филипп бежал из страны и спустя два года умер в изгнании.