Памяти Марины Цветаевой

"Ни с кем, одна, всю жизнь, без книг, без читателей, без друзей, — без круга, без среды, без всякой защиты, причастности, хуже, чем собака, а зато… А зато — все", — писала о себе Цветаева.

Она покинула Советскую Россию в 1922 году и вернулась назад летом 1939–го. Двумя годами ранее вернулись домой ее муж Сергей Эфрон и их старшая дочь Ариадна, которую ласково звали Алей.

В Союз она возвращалась рейсом Гавр — Ленинград на пароходе "Мария Ульянова". Только на родине Цветаева узнала об аресте младшей сестры Анастасии еще в 1937 году и вынесенном ей приговоре — 10 лет лагерей. Через два месяца после возвращения последовал новый удар — арестовали Алю, а в октябре та же участь ждала мужа. Сестра проведет в лагерях и ссылке 15 лет, дочь — на год меньше, а Сергей будет расстрелян в октябре 1941 года. Никто из них тогда не узнает о смерти Марины.

Дважды она обращалась к наркому внутренних дел СССР Лаврентию Берия, сначала призывая того к справедливости, потом с просьбой о свидании с мужем. Безрезультатно. За два года после возвращения было опубликовано только одно ее стихотворение 20–летней давности "Еще вчера в глаза глядел…". Ее главной заботой теперь был сын Мур, которому к началу войны исполнилось 16 лет (он погибнет на фронте в 1944–м).

В эвакуацию они вновь отправлялись кораблем. Ее последнее плавание продолжалось 10 дней, пока не сошла с сыном на камский берег в Елабуге. В переполненном беженцами городе ей было невозможно найти работу. Чтобы выбраться отсюда, она была готова стать судомойкой, но позволить сыну продолжить учебу. Когда же разрешение перебраться в Чистополь и обещание устроить на работу были получены, силы ее оставили.

Провожавший Цветаеву в эвакуацию Борис Пастернак потом корил себя: "Если это правда, то какой же это ужас!.. Какая вина на мне, если это так! Вот и говори после этого о "посторонних заботах"! Это никогда не простится мне. Последний год я перестал интересоваться ей…"

Могила Цветаевой на Петропавловском кладбище затерялась.