Моцарт в джунглях. Интервью с самым молодым профессиональным дирижером Украины

Феномен молодых дирижеров — черта XXI века, до этого за редкими исключениями вроде Феликса Мендельсона Бартольди, руководившего оркестром в двенадцатилетнем возрасте, за дирижерский пульт становились после появления седых волос в бороде. Получить профессию дирижера, не пройдя через баян, скрипку и медные трубы, было невозможно: только после выпускного экзамена по первой, "инструментальной", профессии можно было претендовать на вторую. 35–40-летнего дирижера считали молодым, и оркестры часто отказывались воспринимать его всерьез.

В 1999 году 18-летнего скрипача и дирижера Густаво Дудамеля назначили руководителем главного музыкального коллектива Венесуэлы — Молодежного оркестра имени Симона Боливара. Годом позже оркестр во главе с молодым дирижером порвал все слушательские шаблоны: дерзкий юноша с революционным запалом бросался на каждую партитуру. Кирилл Петренко, Владимир Юровский, Кирилл Карабиц и Оксана Лынив только закрепили лозунг "Дорогу молодым!".

Когда за дирижерскую палочку взялся недавний выпускник Харьковской музыкальной школы Ярослав Шемет, возрастные стандарты снова пришлось пересмотреть. "Иоланта, ты видела его паспорт?" — взволнованно кричал в трубку Алексей Коган, когда по рекомендации директора оркестра INSO-Lviv Иоланты Пришляк приглашал 22-летнего дирижера на Leopolis Jazz Fest. На тот момент за плечами у Ярослава уже было создание и руководство тремя оркестрами (первый из них — в тринадцать лет), выступления на ведущих польских фестивалях современной музыки и работа дирижером-постановщиком в Балтийской опере в Гданьске. Совсем недавно Ярослав Шемет стал ассистентом арт-директора и дирижером Молодежного симфонического оркестра Украины.

Мы встретились в одном из львовских кафе, Ярослав счастливо и немного нервно смеялся — предложения работы начали сыпаться на него так, словно у Санта Клауса разорвался мешок, – и много курил.

Ярослав, как давно вы курите?

— С тринадцати лет. Меня испортила музыкальная школа-интернат.

Дирижировать начали тогда же?

— Да, в 13 лет в Харькове я собрал первый оркестр из учеников специализированной музыкальной школы-десятилетки. Назвали его Effecto. Я помню первую репетицию в пионерской комнате в интернате, было 25–27 человек, все сидели на лавочках, у нас не было пультов, музыканты держали ноты на открытых футлярах. Я стоял на стуле в спортивном костюме и в тапочках, и мы репетировали 40-ю симфонию Моцарта. А потом я написал пьесу для оркестра — это была первая часть симфонической картины (остальные так и не появились), нас увидел директор десятилетки Валерий Алтухов и дал зеленый свет: большой концертный зал, стулья, пульты, стал пристраивать в разные фестивали. Оркестр существовал до момента, когда мы сыграли "Прощальную симфонию" Гайдна, задувая свечи при уходе со сцены, у меня на выпускном.

Как-то странно слышать о 13-летнем дирижере. Обычно в эту профессию идут после овладения основным инструментом, чаще всего это скрипка, труба, кларнет, фортепиано и аккордеон. Мой хороший знакомый поступил в Вену на дирижирование после бас-балалайки. А вы какой инструмент освоили?

— Я на всем играл по чуть-чуть: на фортепиано, кларнете, занимался вокалом и композицией. В Мерефианскую музыкальную школу (Мерефа находится в 35 км от Харькова) меня взяли в 3,5 года — это был каприз маленького ребенка, который поддержала мама.

Когда вам пришло в голову дирижировать?

— Уже когда перешел в Харьковскую десятилетку. В одиннадцать лет я выиграл какой-то вокальный конкурс, а там в жюри сидел Олесь Кошман, завкафедрой хорового дирижирования. Ему нужны были голоса для хора, коллектив был хороший — харьковский хор мальчиков, постоянно разъезжающий по конкурсам и фестивалям. Выбирая между кларнетом и дирижированием, я схватился за второе. И не прогадал: в десятилетке еще сохранились мастера старой советской школы.

Что это за школа такая?

— Когда я говорю "старая советская школа", то подразумеваю систему Ильи Мусина. На Западе сейчас, к сожалению, школьников не обучают азам дирижирования. Мне кажется, это неправильно, ведь если в детстве освоить мануальную технику, потом в вузе уже оттачиваешь мастерство, а не думаешь, куда руки деть. Дирижирование — это точно такой же инструмент, как игра на фортепиано или валторне.

Как бы мы ни нахваливали старую систему, ее время прошло, как и ушло время дирижеров-диктаторов. Со вторым утверждением вы, надеюсь, согласны?

— Сейчас на выбор дирижера очень сильно влияют представители оркестра, и они не будут терпеть тирана. Нужно быть френдли, нельзя, как Тосканини, разозлиться и разбить часы.

РЕПЕТИЦИЯ ОРКЕСТРА. Работа с познанским Polish Symphony Orchestra (Фото: Бартош Зайферт)

Вы придерживаетесь стиля няшки перед оркестром, правильно? Как вы вдохновляете этих людей, которые старше вас?

— Не знаю, правда. Я никогда не готовлюсь к репетициям. Есть дирижеры, которые отмечают себе определенные места, над которыми сразу надо поработать. У меня это всегда импровизация. Я готовлю партитуру, а потом — flow. Подстраиваюсь под ситуацию. Мне говорят, что я беру музыкальностью. Некоторые твердят, что энергией, и это приятно просто потому, что на репетициях у некоторых дирижеров засыпают.

У вас есть кумиры среди коллег?

— Последние пять лет я в восторге от мастерства Карлоса Клайбера. Все, что он делал, — это натурально. Он шел от природы музыки, забывая о дирижерской схеме, обращая внимание на звук, на тембр. Наш подход к музыке в этом совпадает.

Я понимаю, как показать ритмическую сетку, громче-тише, но как можно руками изобразить тембр?

— Возвращаемся к Караяну, который, говорят, на репетициях произносил шесть слов: тише-громче, быстрее-медленнее и вместе-не вместе. И вот в этот момент мы, наверное, заплываем в глубокую воду. Помимо функций регулировщика, есть еще какая-то энергия, через зрительно-эмоциональный контакт можно многого добиться. Даже тембра. Но для этого я должен все — от позы до взгляда — превратить в жест, указывающий виолончелям на то, как сыграть ноту "ля" бархатным звуком.

Означает ли это тотальный контроль над собственным телом?

— В этот момент не задумываюсь, как я двигаюсь, какое у меня лицо. Все должно быть естественно. Все понимают, что дирижер — не только метроном, но и психолог. Чтобы навязать свое мнение коллективу из ста человек, нужно найти индивидуальный подход к каждому.

Вы ищете эти ключики?

— Да, бесконфликтность — это первая леди.

В последнее время помимо симфонического дирижирования вы освоили еще и оперное. А в театральной сфере невозможно уйти от конфликтов.

— В опере я недавно, с 2018 года. Моей первой постановкой стали "Искатели жемчуга" Жоржа Бизе в Балтийской опере в Гданьске, но до того у меня уже был опыт: я много опер переиграл со студенческими оркестрами. После "Искателей" оркестр написал дирекции письмо с просьбой продолжить со мной работу, я даже провел предварительную подготовку, но тут поменялось руководство, пришел новый дирижер, и в отношении меня начался шантаж. Не буду рассказывать подробности, но ситуация получилась крайне некрасивая. У меня была распланирована работа на год вперед, и смена планов создала мне окно в два месяца — октябрь и ноябрь. Я очень расстроился, однако после визита во Львов уже знаю, что у меня не будет этих свободных месяцев.

Вам только 22, а у вас уже график выступлений расписан на год вперед, невероятно. С какого возраста вы начали выступать регулярно?

— Да практически с самого начала, с 13 лет. Мне просто везло. Сначала это был мой оркестр в Харькове, а потом, когда я поступил на первый курс в Познаньскую музыкальную академию имени Падеревского, то через два месяца друзья сказали, что им нужен такой же оркестр, и мы собрали оркестр Musique Moderne, который занимался современной музыкой. Три года мы выступали на всех познаньских фестивалях.

Над какими проектами вы работаете сейчас?

— О 80% своих проектов я не могу говорить.

Расскажите о Молодежном оркестре, это очень интересно. С чего все началось, кто сделал первый шаг к знакомству?

— На меня вышла Оксана Лынив. Она в этом плане невероятный человек, очень поддерживает молодежь. Сама ищет дирижеров, музыкантов, вокалистов и открывает им перспективы. Все сработало как сарафанное радио: Павел Пиминов из VereMusicFund, поддерживающего молодые таланты, говорил с директором харьковской десятилетки Валерием Алтуховым, тот ему рекомендовал меня, а уже Павел про меня рассказал Оксане. Лынив сама позвонила, сказала, что хочет со мной работать и что есть вот такой Молодежный оркестр. Я приехал во Львов, меня тут никто не знал, она посмотрела на меня в работе и предложила стать ее ассистентом. И понеслось. Оксана мне предложила ехать в Грац на три проекта в 2019 году. На "Короля Рогера", "Лючию ди Ламмермур" и 5-ю Малера в Феррайне. Когда Иоланта Пришляк искала дирижера, она спросила у Оксаны, и вот я продирижировал на Leopolis Jazz Fest. Теперь предложения растут в геометрической прогрессии.

Как вы составляете программу?

— Зависит от цели, от места: это турне или благотворительный концерт. В турне, конечно, берется классическая попса. Плюс бывают неожиданные просьбы — например, на китайских гастролях длина пьес должна была составлять не больше 12 минут. Сейчас же я приостановил работу над собственными проектами. Вообще не хватает на это времени.

А с какой музыкой любите работать?

— Со всей. Ренессанс и барокко очень осторожно беру. У меня еще нет необходимых знаний. Но больше никаких барьеров. Я пытаюсь понять каждого композитора и передать это от его лица оркестру.

Вы наверняка знаете такой сериал, как "Моцарт в джунглях". Какое у вас к нему отношение?

— Хорошая сказка.

Такой дирижер, как там, может быть на самом деле? Что правда, а что ложь?

— Я его плохо помню, но мне было смешно. Там главный герой слишком потерянный. Как перед оркестром может стоять человек, который не знает, чего он хочет?

У меня тоже было много вопросов к сценарию, в том числе к тому, что музыканты после тяжелейших репетиций отдыхали, играя на своих инструментах. Это ерунда, так невозможно отдохнуть. А вы как расслабляетесь?

— Встречаюсь с друзьями или, если остаюсь дома, могу читать. Но еще иногда я играю на приставке. Мне же только 22 года, я люблю игры с детства. Они расслабляют лучше всего.

Стреляете?

— Не особо. Больше мечи, магия. Люблю игры, развивающие персонажа. Проходить могу по полтора года, времени слишком мало.

Если бы вы не стали дирижером, то кем были бы?

— В моем случае никаких "если". Слишком рано выбрал профессию, с этих рельс уже не свернуть.