Миллиардер с трудовой книжкой. Интервью с Константином Жеваго

Минувший год Константин Жеваго завершил на подъеме: в декабре Ferrexpo взяла у западных банков кредит в $230 млн. Это первая подобная договоренность украинской компании после начала кризиса. По мнению аналитиков, деньги нужны собственникам, чтобы рассчитаться по взятым ранее обязательствам. Но Жеваго утверждает, что средств хватит и на развитие новых проектов.

– Никто не ожидал, что именно предприятие с украинскими, а не российскими активами в горнорудном секторе будет первым в СНГ, кто привлечет такие большие деньги на столь выгодных условиях. Причем без гарантий государства, без технических дефолтов и скандалов. Просто инвесторы понимают фундаментальную ценность нашего бизнеса. Мы выстроили жизнеспособную в период кризиса модель, сформировав портфель высококлассных клиентов из Европы, Азии, Юго-Восточной Азии. Благодаря долгосрочным контрактам с ними у нас была полная загрузка производства. Но не будь компания публичной, акции которой котируются на основной площадке Лондонской фондовой биржи (LSE), мы бы не имели таких клиентов и однозначно не смогли бы привлечь подобное финансирование.

Ferrexpo (основной актив – Полтавский ГОК) пока единственная украинская компания, которая котируется на основной площадке LSE. В разгар кризиса котировки акций компании упали почти до нуля. В результате в 2009 г. состояние Константина Жеваго, по оценке Фокуса, сократилось с $3,83 млрд. до $969,8 млн. Но к сегодняшнему дню акции уже вернули себе как минимум половину стоимости (cм. инфографику).

– Как вы думаете, смогут акции Ferrexpo вырасти в цене до докризисного уровня?

– Есть масса сценариев. Многое зависит от политических решений. Например, если лидеры ключевых стран прекратят стимулировать экономику, то она может пойти по спирали во второй виток кризиса. Пока они заявляют, что не закроют стимуляционные проекты. Но, с другой стороны, если государство за свои деньги стимулирует экономику, это негативно отражается на внутреннем долге. Уже сейчас у США, Великобритании, Японии, Германии просто катастрофические дефициты бюджетов, и это долго продолжаться не может, потому что тратятся огромные деньги на обслуживание долгов, а это повышает инфляцию, вкладчики теряют свои сбережения, а правительства – поддержку вкладчиков. Как видите, все взаимосвязано. Так что если в ведущих странах будет позитив, то и у нас все будет стабильно.

– Вы готовитесь ко второй волне кризиса или точно знаете, что ее не будет?

– Я не могу сказать, будет ли вторая волна. Надеюсь, что Украина прошла пик кризиса. Многое зависит от тенденций в мировой экономике. Если на мировых рынках вырастет спрос на украинскую продукцию, то денег в стране будет адекватное количество и выживать станет легче. Но накладывает отпечаток и политика. Очень важны политические решения по газу, цена на него. Безусловно, немаловажный фактор – выборы. Все это влияет на суверенный рейтинг Украины, который нам присваивают международные рейтинговые агентства Standard&Poors, Fitch или Moody"s.

– А насколько сильно кризис ударил по вашим предприятиям? Сколько вы уже потеряли?

– Годовые балансы мы еще не подбили. В прошлом году мы не потеряли деньги вообще, потому что девять месяцев работали успешно и год закончили с прибылью, даже с учетом убытков четвертого квартала. По результатам трех кварталов этого года все бизнесы работают прибыльно, кроме "АвтоКрАЗа". Кризис сильно ударил по автомобильной отрасли.

– Может, вам стоит продать "АвтоКрАЗ"? Или вы планируете другие продажи?

– Мы селекционируем направления нашего бизнеса. Что именно будем продавать – не скажу. Это информация для наших конкурентов. Но "АвтоКрАЗ" продавать не станем.

– Что сейчас с вашими заводами в Венгрии и в Ворскле?

– На "Ворскла Сталь" мы закончили формирование площадки, начинаем строить самую капиталоемкую инфраструктуру: прокладывать электричество, газ, железную дорогу. Это менее 30% капитальных затрат строительства. 70% – это проектное структурирование, которое мы должны были сделать вместе с экспортными кредитными агентствами США, Германии, Австрии и Японии. Но вмешался кризис, и мы отодвинули проект на два-три года. Мы предполагали, что проект имплементации займет пять лет, но сегодня видим, что на него уйдет 7–8 лет, если все будет хорошо. В Венгрии весной состоятся парламентские выборы, и нам намекнули, что до этого времени правительство никаких решений принимать не станет. Поэтому мы пока ведем инжиниринг и выбираем подрядчика.

– Какие расходы вы сократили на своих предприятиях, сколько людей уволили?

– Мы сократили расходы, связанные и с зарплатой, и с капитальными вложениями, и с операционными расходами всех тех бизнесов, которые не оправдывают наших ожиданий. Если раньше у нас все работники были на постоянном контракте, то сегодня на таких условиях работает только треть коллективов. А две трети переведены на контракты временные, например, годичные.

– А как на вас лично отразился кризис?

– Я всю свою недолгую жизнь в бизнесе работал для того, чтобы жить стабильно. Так вот, моя жизнь стабильна.

С 2007 г. совладельцы группы "Приват" Игорь Коломойский и Геннадий Боголюбов скупали акции Ferrexpo, довели свой общий пакет до 10% и настойчиво пытались войти в набсовет, неизменно сталкиваясь с сопротивлением Жеваго. Казалось, что затяжной конфликт мирно не разрешится. Однако минувшей осенью он был исчерпан.

– Вы не считаете, что это была попытка посягнуть на ваш бизнес?

– На открытой площадке можно покупать и продавать акции. С таким же успехом они могли купить акции GeneralElectric или CityBank и посягать на него.

– Почему же Коломойский и Боголюбов решили в итоге продать купленные акции?

– Они нажили денег. Покупали акции, например, по 50 пенсов, а продавали по 180. В этом и есть смысл рынка ценных бумаг: можно задешево купить и заработать при продаже. Кроме того, ни один независимый директор не поддержал бы никаких поползновений с их стороны, даже если бы они вошли в совет директоров и предложили какой-то свой проект.

– А что заставило вас занять кресло исполнительного директора Ferrexpo? И как надолго?

– История заставила. В мире достаточно примеров, когда акционеры во время экономических потрясений приходят на руководящие посты. Сейчас "Тойотой" руководит внук основателя компании Киикиры Тойоды. Есть другие примеры, когда люди несут ответственность за принятие решений в моменты радикальных изменений на рынке. И они принимают эти решения быстро, что очень важно. Я взял на себя часть ответственности совместно с другими директорами компании. Если рецессия будет продолжаться четыре года, то я могу быть директором четыре года. Но как только появятся абсолютно четкие сигналы к стабилизации и росту, я с большим удовольствием передам оперативное управление, а сам смогу сфокусироваться на каких-то стратегических проектах в бизнесе и политике, которые меня всегда интересовали.

– Как ваши планы согласуются с регламентом ВР, который запрещает депутатам занимать руководящие посты на предприятиях?

– Позиция, которую я сегодня занимаю, не входит в конфликт с украинским законодательством. Я – народный депутат, моя трудовая книжка находится в парламенте, и больше я нигде не трудоустроен. А любая другая позиция – это мое личное дело. Я, например, еще и член Парламентской ассамблеи Совета Европы, член экономического комитета в Страсбурге, независимый директор ряда европейских компаний, например, New World Resources. Поверьте, вопросом о моем совместительстве задаются не только мои конкуренты, но и регулирующие органы компании, которая является резидентом Великобритании и курируется FSA, UKLA и LSE. Эти вопросы возникли там на второй день, а не полгода спустя. И на них были получены вразумительные ответы от первоклассных мировых юристов. Самое главное – не делать из этого политическое шоу и скандал.

– Почему бы вам вообще не уйти из политики, как сделало большинство бизнесменов вашего уровня? Можно просто поддерживать группу депутатов, которые будут представлять ваши интересы в Раде. Тем более что ходить в парламент времени у вас нет.

– Депутатская работа заключается не столько в хождении в парламент, сколько в написании и принятии законов. Некоторые депутаты могут писать их на чердаке, в самолете и даже лежа на пляже во Флориде. Вопрос в том, чтобы законы, подготовленные мной и моими коллегами по парламенту, помогали развиваться тем индустриям, которые фундаментально сильны в Украине и которые делают нашу страну богаче. Я сегодня нахожусь в парламенте, потому что свято верю, что могу в хорошем смысле слова лоббировать такие законы, как это происходит в других развитых странах мира. И я не единожды убедился: если хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам.

Подконтрольный Жеваго банк "Финансы и кредит" тоже качнуло в период кризиса. Учреждение даже обращалось к государству с просьбой о рекапитализации. Но в последнюю минуту отказалось.

– У нас в группе все предприятия экспортно ориентированные и очень зависимые от глобальной экономики. Мы опасались, что на мировых рынках продолжится падение спроса и цен на нашу продукцию, а значит, у нас не хватит средств, чтобы поддержать банк. Это было в январе-марте, когда фондовые индексы падали и достигли дна, в США безработица выросла до самого высокого показателя за последние 30 лет. А в апреле-мае благодаря Китаю ситуация начала выравниваться. Многие индустрии начали оживать и генерировать денежный поток, достаточный для того, чтобы вынуть из кармана очередные 100 миллионов долларов и вложить их в капитал. И мы приняли это решение, увидев, что справимся сами.

– Вы подсчитывали, сколько денег вложили в свои предприятия, скажем, за последние несколько лет?

– С 2000 по 2010 год совокупное вложение во все проекты группы – точно более 2 миллиардов долларов.

– Почему у вас нет медиаактивов?

– Мы не успели их купить, когда медиасфера не была слишком политизированной. Теперь ждем. Если выборы пойдут по одному сценарию, то этой стране станет нужна свободная пресса, а если по-другому – то я не верю, что она в этой стране будет.

– Ваших менеджеров время от времени приглашают работать в госструктуры. Вам лично не предлагали должность в органах власти?

– Предлагали. И я очень серьезно об этом думаю.

– Расскажите, как вы проводите свободное время?

– У меня его мало. Стараюсь проводить его с детьми и посещать спортивные мероприятия. У меня есть страсть – ФК "Ворскла", которым я особенно горжусь, ведь мой клуб выиграл в первый раз в своей истории Кубок Украины, да еще у обладателя Кубка УЕФА (ФК "Шахтер". – Фокус).

– То есть футбол – это ваше хобби, а не бизнес?

– Да какой же это бизнес! Может быть, когда-нибудь он начнет приносить прибыль, а пока это чистые потери и инвестирование в будущее (по оценкам Фокуса, бюджет "Ворсклы" – около $10 млн.). Но это еще и социальная ответственность. Я убежден, что Полтавщина обязана иметь сильную команду в национальном чемпионате. Я делаю это для всех болельщиков "Ворсклы".

– А благотворительностью вы не планируете заняться? Почему до сих пор нет фонда Константина Жеваго?

– Я всю сознательную жизнь занимаюсь благотворительностью, просто стремлюсь об этом особенно не распространяться. Что касается фонда, то моя супруга Алина (преподаватель международной экономики в Национальном экономическом университете, кандидат экономических наук. – Фокус) об этом думает. Фонд у нас появится и будет специализироваться на медицине.

– Ваша жена и дети живут в Украине?

– Мои дети – Иван, которому будет 12 лет, и София, которой 7, – живут и учатся в Украине. Я хочу, чтобы они выросли настоящими украинцами и гордились своей страной.

– Вы хотите, чтобы сын продолжил ваше дело?

– Я бы хотел, чтобы мои дети занимались тем, что будет им по душе. Я не собираюсь культивировать в них любовь к моему бизнесу. Но думаю, все то, что они обо мне читают и знают, должно вызвать у них желание продолжать дело своих родителей.

– При каком президенте комфортнее вести бизнес: при Викторе Ющенко или при Леониде Кучме?

– С каждым новым президентом вести бизнес легче, потому что в стране появляется больше законов. Но при Кучме была масса надзирающих органов и институтов, которые не позволяли бизнесу развиваться в соответствии с сугубо рыночными регуляторами. При Ющенко этих политических воздействий стало намного меньше. Я надеюсь, что при следующем президенте подобного рода политических ограничителей будет еще меньше.

Екатерина Глазкова, Фокус