Крестный уход. Почему украинские политики массово ударились в религию

Человечество совершает все более дерзкие вылазки на территорию, ранее ему совершенно не подвластную. Таинство рождения, смерти и даже бессмертия, проходившие по божественному ведомству, сегодня взломаны. Никаких тайн. Сложно понять, как в таких условиях выживает религия. Но мы видим, что она не просто выживает, а переживает что-то вроде ренессанса. В мировом масштабе.

Не будем брать в качестве примера Ближний Восток, хотя именно там светские государства пали первыми, а в перспективе могут пасть и государства вообще — под натиском ИГИЛ. И Соединенные Штаты — страну, основанную пуританами, печатающую религиозные призывы на национальной валюте и допускающую отмену в судебном порядке законов термодинамики, — не будем. И даже Россию не будем, где церковь так плотно слилась с государством, что речь патриарха невозможно отличить от речи президента: так мало там Бога и так много геополитики.

А возьмем мы нашу страну, где церковь в целом отделена от государства, а свобода совести и веротерпимость являются не просто конституционной нормой, а, я бы сказала, частью негласного общественного договора. Что происходит с религией и религиозностью тут?

Происходит то, что Украина стремительно теряет свою светскость.

Любой президент Украины сегодня просто обязан декларировать свою приверженность вере. Вы можете себе представить главу государства, который не посещает пасхального молебна? Атеисты, как и представители сексуальных меньшинств, в Украине неизбираемы.

Принадлежность к той или иной церкви четко маркирует электорат. Прихожанин УПЦ МП и прихожанин УПЦ КП ставят галочки в разных ячейках избирательных бюллетеней. И этот электоральный кливаж, или, проще говоря, раскол, прорастает в поколения и будет воспроизводиться годами.

Недавний Крестный ход даже сами верующие трактуют как политическую технологию, а не религиозный акт. И этот акт (или акция) плотно оброс мифами и негативными ожиданиями: будут провокации, будут попытки вынудить украинское государство и общество на проявление худших качеств или, если не получится, будут попытки сымитировать такое проявление. Никого не интересовали чувства верующих, идущих или встречающих. Все прикидывали, что будет в заголовках газет. "Опиум для народа" сделал народ податливым к манипуляциям со стороны злонамеренных политиков.

Да, религия в Украине стала частью политики. Это происходит из-за все более глубокого погружения общества в религию. Это понятно. В стране война, а в окопах, как известно, атеистов не бывает. Бедность, безнадега, несправедливость. Людям нужно утешение в их бедах. Чтобы кто-то позаботился, взял под защиту, уберег от нечестивых, дал надежду на спасение. Не знаю, кто справится с этой задачей лучше церкви. Психотерапия?

Но проблема не только в этом. Будучи прожженными циниками и не брезгуя использовать чувства верующих для достижения своих целей, украинские политики при этом сами могут быть вполне искренни и истовы в вере.

Виктор Ющенко любил рассуждать о "дороге к Храму", которая у каждого своя, и вообще был больше похож на проповедника, чем на политического лидера. Виктор Янукович искренне считал, что был "помазан" на президентство афонским старцем Зосимой. Леонид Черновецкий состоял в секте, и, кажется, именно ему мы обязаны тем, что ныне религиозный ландшафт украинской политики столь разнообразен. Теперь тут комфортно и протестантам, и католикам, и прихожанам полулегальных церквей, и мусульманам, и православным. Оксана Сыроед и Сергей Гусовский с удовольствием выступают перед паствой одиозной церкви. Приемлема любая вера кроме ее отсутствия.

Сильные мира сего, а в Украине политики сильнее "обычных" людей: им многое доступно из недоступного "обычным". Им точно не придется сидеть в окопах, а на случай жизненных неурядиц у них припасена хорошая подушка безопасности, а то и целая стопка перин, они вряд ли испытывают острую потребность в защите и утешении. Что же тогда так настойчиво толкает их в лоно церкви?

Я уверена, что это именно потребность не быть обычным — то есть слабым, уязвимым, бессильным перед ударами судьбы, "внезапно смертным". Ирвин Ялом назвал это состояние "болью существования". Александр Эткинд — "голой жизнью". Чтобы вынести эту боль, эту "голую жизнь", нужно принять горькие данности человеческого существования: мы конечны, мы одиноки и мы уязвимы. Эти данности останутся с нами, куда бы ни продвинулся научный прогресс. Их можно принять и стать свободными. Или от них можно "спастись", став частью Силы (церкви, партии, великой державы). Это то, что дарует религия: убежденность в своей избранности. Политика дарует то же самое. Политик — это тот, за кого голосуют избиратели, тот, кого избрали. Кто "спасся".

Чем более религиозными становятся политики, тем явственнее проступает инфантилизм и страх — движущие силы украинской политики.

Как с этим бороться? Например, прикладывая усилия к тому, чтобы смягчить "боль существования" в Украине для миллионов, а не для избранных адептов. Чтобы жизнь тут перестала быть такой уж голой. Чтобы можно было спасать, а не спасаться.