Офисный менеджер. Личное, безличное и "just business" Андрея Богдана

Из недавнего интервью главы президентского Офиса журналистам Би-би-си мы узнали многое.

Например, что он занимает бывший кабинет Леонида Кучмы – тот самый, который с диваном, под которым прятал свой диктофон майор Мельниченко.

Что глупое пари президента с мэром Днепра Филатовым по поводу моста – это богдановская импровизация.

Что большинство Зе-команды не является частью его "круга общения" и для него там есть вполне определенные "мы" и "они". Что "мы" вот уже больше года признают право президента на самостоятельное принятие решений.

Что Богдан не умеет говорить обиняками и его с детства просят успокоиться, а он все никак.

Что Богдан почему-то очень хочет стать будущим мэром Киева, хотя считает это понижением в должности.

Что…

В общем, много чего мы узнали из этого интервью.

Несмотря на внушительный профессиональный бэкграунд (кандидатская степень, звание Заслуженного юриста Украины, высокий ранг госслужбы и статус "не первого, но и не второго" лица в стране) Андрей Богдан выглядит и звучит молодо даже для своих ничтожных по бюрократическим меркам 42 лет.

На самом деле биологический возраст и психологическая зрелость связаны очень относительно. Как говорится в известной шутке, иногда возраст приходит один. Далеко не факт, кстати, что предшественники Андрея Богдана на этой должности и в этом качестве были более зрелыми людьми. Просто так случилось, что именно нынешняя команда в силу понятных причин дает поводы по-настоящему (возможно вообще впервые) задуматься о том, что такое "зрелый" и "компетентный" политик.

Абрахам Маслоу, первый психолог, рискнувший дать определение психической нормы, а не только охотиться за бесконечными невротическими безумствами, как раз и считал критерии зрелости синонимами нормального состояния личности. Вот некоторые из них:

- адекватное восприятие реальности, свободное от влияния текущих потребностей и предрассудков;

- устойчивость к фрустрации (невозможности моментально удовлетворить потребность);

- готовность учиться у других;

- четкие внутренние моральные ориентиры, где средства достижения цели не менее важны, чем сама цель;

- умение смеяться, но не насмехаться, над жизнью, собой, людьми и ситуациями.

В общем, понятно, что этот кастинг не пройдет много украинских политиков всех поколений.

Андрей Богдан, конечно, гораздо свободнее от традиционно свойственных нашему политическому классу стереотипов и предрассудков, но он далеко не свободен от влияния текущих потребностей на отношение к политической реальности.

Мотив соревновательности – с предшественниками ли в эффективности, с Кличко – в популярности, с журналистами – в ценности слов и так далее – определяет существенную часть политической повестки главы Офиса президента. По крайней мере ту, в которой он проявляет себя импульсивно, как в ситуации с днепровским пари или сливом заявления про отставку. Для Богдана политика – это что-то скорее очень личное, нежели общественно значимое.

Относительно готовности учиться или избегать обесценивания больших целей неразборчивостью в средствах по их достижению пока тоже нельзя сказать ничего утешительного. Андрей Богдан выглядит классическим новобранцем украинской власти: мы лучше знаем как лучше, поэтому будем делать, что хотим.

• ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Государство в двух смартфонах. Ролевые переходы новой украинской элите пока даются с трудом

В отношении к другим, как соратникам, так и противникам, у главы президентского Офиса тоже все предельно узнаваемо: несогласные должны идти в сад, они какие-то психически больные, и это вообще люди? Зе-команда, пожалуй, более трепетно, чем все предшественники, относится к общественному мнению. Для них это и кольцо всевластия, и кощеева игла одновременно. Но если разобраться, кто конкретно стоит за общественным мнением, получается как в цитате из "Дня выборов": "народ у нас прекрасный, только люди говно".

Журналисты, которые искаженно доносят информацию, дипломаты, которые часами говорят ни о чем, граждане, которые глупые и не понимают рынка земли, политические противники, которые все прос..ли, политические союзники, у которых не все в порядке с головой – список исключений из священного сообщества под названием "общественное мнение" может оказаться столь обширным, что в итоге там не окажется совсем никого.

Нынешняя власть действительно феноменально популярна – больше 70% граждан одобряют все, чтобы она ни сделала. Но дело в том, что власть и общество – это абстрактные конструкты, а отношения одобрения или неодобрения возникают у конкретных людей по отношению к конкретным людям в связи с конкретными поступками и решениями. Нельзя сказать, что интересоваться реакцией общества на те или иные шаги власти бессмысленно. Наоборот, это очень важно. Но не менее важно при этом сохранять за политикой больших цифр человеческое измерение. В этом смысле Бурдье был прав: общественного мнения не существует, но существуют люди со своими потребностями, мнениями и опасениями, такими схожими и разными одновременно.

Культ общественного мнения, привнесенный Зе-командой в политический дискурс, возможно, сократит катастрофически разросшуюся дистанцию между элитами и обществом. Но он точно не избавляет Украину от политики исключения. Пропорция 70/30 (70% поддерживают, остальные в сад) в качестве морального основания для политических решений ничем не лучше, не демократичнее, не паритетнее, чем деление на три сорта или два берега.

Это тот же самый политический инфантилизм и пацанство, связанный с невозможностью выполнить наконец последний в списке, и главный критерий личностной зрелости в политике – чувство безусловной сопричастности к обществу, к которому принадлежишь в качестве одного из ста процентов.

Пока этого нет (а этого нет), заверения Андрея Богдана в том, что у новой власти для страны есть далеко идущие планы будут вызывать подозрения, что это не более, чем бизнес-планы.