Совесть бессовестной страны. Памяти Валерии Новодворской

Она любила украинцев, пожалуй, сильнее, чем всех остальных, и желала счастья большего, чем мы этого заслуживаем. Видела в нас нацию борцов и бессребников, наследников Бандеры и Чорновила, а мы продавались за гречку, голосуя за януковичей и черновецких. Не было, наверное, более проукраинского человека в стопятидесятимиллионной России. По крайней мере, из тех, кто не молчал.

Она не могла держать в руках оружие и не имела сил остановить ни первую, ни вторую чеченскую войну. Пыталась докричаться до мира, рассказывая о трагедии маленького, трижды репрессированного в ХХ веке народа. Ей было жальче незнакомых кавказских стариков и детей, чем заплывших жиром соотечественников, аплодирующих Путину под информационную жвачку "Первого канала". Владела словом четче, чем опытный хирург скальпелем: "Нет, россияне. Не будет вам Царствия Небесного. Впрочем, и на земле вас ждут казни египетские за то, что вы не отпустили чеченский народ. И мне вас не жаль. Мне некогда вас жалеть. Я оплакиваю чеченцев". Считала первого президента Ичкерии Джохара Дудаева своим другом и оплакивала его убийство, как и смерть коллеги Анны Политковской, заказанной за бытописание мерзости воен с собственным и чеченским народами.

Она была кавалером ордена Великого князя Гедиминаса. А это значит, что литовский народ не забудет женщину, назвавшую тогда еще президента Советского Союза Горбачева военным преступником за кровавую бойню под вильнюсским телецентром. Боготворила "лесных братьев" - антикоммунистических партизан, боровшихся за независимость своей родины. Сесть в тюрьму? Не проблема. Не зарекалась. И не раз сидела. "За вашу и нашу свободу!".

Она была гордой как царица Тамар. Ей было радостно от того, что маленькая страна "не стала унижаться и попрошайничать перед Россией, чтобы получить нефть и газ, как это сделали Германия и Украина". В 1990-м она поддерживала первого президента свободной Грузии Звиада Гамсахурдиа, в 2008-м – горой стала за Михаила Саакашвили.

Она была украинкой, грузинкой, литовкой или чеченкой одновременно, как тут высчитать, кем больше. Но в первую очередь – в душе и в своих часом шальных мыслях она была русской. Одной из немногих – русской и европейкой, без этнографического милования, без березок и кокошников. Она любила не настоящую, а идеальную, придуманную в голове Россию – великую, справедливую и демократическую страну, которую любят, а не боятся.

Она любила всех нас и в первую очередь – свою ненавидимую Родину, стремившуюся уничтожить, затоптать, унизить каждого, кто просто своим фактом существования раздражал путинскую империю на гипсокартонных ногах. Она мечтала о том времени, когда ее Россия будет цивизизованной страной, не империей, пожирающей своих детей и чужих, и в горячечном кремлевском бреду строящей планы восстановления былого "величия".

Она выходила на митинги на московскую Пушкинскую площадь с триколором Российской республики еще в 1988-м, когда нынешние лидеры государства, "вставатели с колен" и ценители "духовных скреп", были чекистами и коммунистами. В 2014-м ей было невыносимо стыдно, что флаг свободы развевается на оккупированной части Украины, а также на митингах сепаратистов. Цитата из последней, хлесткой, как всегда статьи, написанной в конце июня, - "за колорадскую ленточку – год тюрьмы, а за российский флаг – не меньше пяти, все-таки государственная измена".

Она не умела драться, да и странное было бы это зрелище. Но пером публициста она не раз "давала в морду" тем, кто предлагал сделать ее любимый русский язык инструментом русификации и антидемократической политики. Когда в Украине местные коллаборационисты киваловы-колесниченки протащили разрывающий страну закон о праве не учить, не знать, не говорить по-украински – одной из первых выступила против. Ее услышали в Киеве, Львове, Одессе и Донецке, но по традиции проигнорировали в родной Москве.

Она была ярой "западницей". Сторонницей общеевропейского дома, куда Россия должна была бы вступить – но ни романовской лаптей, ни сталинским кирзачем, ни путинской туфлей. Советские танки в Праге – это ее молодость, первый поступок, разбросанные листовки со стихами – "Спасибо партия тебе… за опозоренную Родину… за ложь, измену и удушие… за факелы на пражской площади…за наше подлое молчание… Спасибо партия тебе".

Она была ненавидима советской, а за ней и российской гебешной властью. Ее никогда нельзя было увидеть по телевизору – ни по "Первому", ни по второму, ни по какому де-факто государственному каналу. Эрудиция, блестящее владение словом, отчаянная гражданская смелость не давали шансу пустым пропагандистам в дискуссии. Поэтому их и не было. Она чаще давала интервью киевским журналистам, чем московским. Нет пророка в своем Отечестве – это и про Александра Герцена, и про Валерию Ильиничну Новодворскую.

Как сказал ее друг, политик и бизнесмен Константин Боровой, "она одна такая". Ушедшая в иной мир совесть бессовестной страны.

Вахтанг Кипиани, главный редактор проекта "Історична правда"