Луценко. Диссидент

Министр внутренних дел Юрий Луценко, совсем недавно близкий к Президенту человек, вдруг стал гонимым и неугодным. Помимо того, что ГПУ расследует его драку с мэром Киева Леонидом Черновецким, она еще инкриминирует ему нецелевое использование служебного авиатранспорта (в 2006 году Луценко якобы летал на служебном самолете во время отпуска). Бывший полевой командир признается Фокусу, что сейчас он переживает самый сложный момент в своей карьере. "Я отягощен функциями власти, но одновременно я диссидент по отношению к тем, кто хочет поменять принципы развития страны", – говорит он, имея в виду Виктора Балогу, с которым у него уже прямой конфликт.

– Возможно, Президент мстит вам за сближение с Тимошенко?
– Можно и так сказать, но это будет неправильно. Я не отдалялся от Тимошенко и не приближался к ней. Я за сотрудничество в формате НУНС плюс БЮТ. Но, оказывается, сейчас нужно перестроиться в соответствии с линией Секретариата. Я никогда на это не пойду и открыто говорю, что не согласен с политикой, которую навязывают Балога и регионал Борис Колесников. Сегодня их цель – создать формат коалиции, за который избиратели не голосовали.

– Вы готовы выйти на Майдан?
– Исключено. Я просил людей меня не поддерживать – я сам способен себя защитить. Я бью в колокола, потому что осуществляется политический переворот для возвращения наследников кучмизма. И если цена политической стабильности в формате коалиции демократических сил – моя отставка, я не против.

– От вас давно не слышно разоблачений – вам некого разоблачать или не дают?
– В 2005 году я считал, что обнародование материалов о деятелях кучмистского режима подтолкнет прокуратуру к ответственной работе. Я направил, по-моему, 60 материалов для возбуждения уголовных дел по земле. Но все материалы МВД, которые отправляются в прокуратуру, там же и умирают. Мне сказали, что не позволят посадить нужных политиков, и меня это глубоко задело.

– У вас есть что-нибудь против Балоги?
– У меня ничего против него нет. Я не собираю компромат на оппонентов. Никогда не давал задание организовать уголовное дело на Балогу, Ахметова или Тимошенко. Мы проверяем Закарпатскую область, потому что оттуда поступают массовые сигналы по таможне и коррупции в местной власти. Да, там фигурируют фамилии людей, близких к Балоге, но это не означает, что я с ним борюсь.

Помимо Луценко, в поле зрения правоохранительных органов недавно попал и его коллега по "Народной самообороне", кум Президента Давид Жвания, который в последнее время тоже критикует Секретариат. Генпрокуратура интересуется, как он получил украинское гражданство. Луценко не верит, что у его соратника отберут украинский паспорт. В Конституции, говорит он, записано: "Никто не может быть лишен гражданства Украины или права из него выйти, помимо своего желания". Лидер "Народной самообороны" подтвердил, что у Жвании только один паспорт – украинский, и припомнил собственную паспортную историю: замгенпрокурора Ренат Кузьмин приписывал ему израильское гражданство. Луценко шутит, что он теперь единственный в Украине, кто имеет две справки, подтверждающие, что он не гражданин Израиля. "Я самый проверенный в этом отношении", – говорит глава МВД.

– Я не знаю всех деталей того, что было с Давидом до 2004 года. Но наносить удар по человеку, который кормил, поил, финансировал, поддерживал Президента, когда его жена находилась на девятом месяце беременности, считаю аморальным.

– Вас обвиняют в незаконных полетах за служебный счет. Это похоже на случай Рудьковского.
– Не хочу, чтобы меня сравнивали с Рудьковским: я за казенные деньги с девицами за границу не летал. Только с супругой и только на протокольные мероприятия, и платил из своего кармана. Все остальные полеты были служебными. Действующее законодательство разрешает членам семей работников МВД попутными рейсами добираться до места отдыха. Поэтому я не вижу аналогии: слетать за границу погулять или два раза за два года отвезти в отпуск семью.

– Правда, что ваши отношения с Тимошенко значительно улучшились в конце прошлого года?
– Я думаю, что сразу после создания коалиции Юлия Владимировна стала ко мне лучше относиться. А мое отношение было неизменно нормальным. У нас были периоды, когда Тимошенко ревновала меня в политическом смысле, не верила в мою принципиальность. Но со временем она убедилась в надежности моей позиции. А вот Ющенко я со своими принципами оказался не ко двору. Ему нужны более гибкие политики, которым легко оправдать союз с регионалами, коммунистами.

– Кто эти политики?
– Например, Виктор Балога, который может продать все что угодно. Он сегодня выгоден. Так же, как выгоден для него донецкий клан, потому что тот готов сотрудничать.

– Создается впечатление, что только Балога все решает. Но он же не один такой?
– Дело в том, что к президенту имеет доступ только он. В этом проблема. Сегодня хвост виляет собакой. Спросите у спикера или премьера, была ли у них возможность говорить один на один с президентом в последние несколько месяцев. Я уже молчу о доступе туда вообще.

– А у вас он был?
– Не было. В присутствии Балоги – да. Но ведь глава государства должен принимать решения, базируясь на нескольких точках зрения и источниках информации. Даже у Кучмы в самые худшие времена Медведчука было как минимум три независимых источника информации для моделирования ситуации.

– Вы ему это все в глаза говорили?
– Да. Я требовал прекращения его авантюр и саботажа прямым текстом. У меня было несколько стычек с Виктором Ивановичем. В одной из них я сказал: "Дружбы у нас не получится, но во имя страны давай хотя бы сотрудничать". Но он меня несколько раз грубо, как говорят политики, кинул по разным направлениям.

Виктор Балога уже во всеуслышание опроверг обвинения Луценко, так же как и существование плана Балоги – Колесникова по развалу демкоалиции. "Заявления Луценко вызывают глубокую обеспокоенность относительно душевного равновесия и трезвого понимания этим деятелем нынешних реалий политической жизни страны", – говорится в заявлении главы СП.

– Когда вы последний раз общались с президентом тет-а-тет?
– (Задумчиво.) Если не ошибаюсь, это было в июне прошлого года. Мы ехали в машине от Острога в Ровно. Тогда мы пожали друг другу руки и договорились, о том, что нужно создать блок НУНС, подписать договор с БЮТ о создании коалиции и о том, что мы вместе победим на выборах. Главная ставка – президент должен взять в руки силовые структуры, сменить министра внутренних дел и генпрокурора, принять антикоррупционные законы и решение о механизме очистки судов. Это был последний раз, когда мы были с ним один на один.

– Как думаете, почему всех, кто был близок к Ющенко (Третьяков, Порошенко, теперь Жвания), удалили с поля, а затем начали преследовать?
– Не знаю, я никогда не стремился быть приближенным к семье вождя. Да меня и не звали. Я не очень удобный и не очень хорошо воспитанный человек, к тому же не очень гибкий. Президент мне недавно сказал, что последний шанс – всем вступить в "Нашу Украину", и это единственная платформа для победы. У меня нормальные отношения с Яценюком и Кириленко. Я хоть сегодня готов с ними создать единую партию, о которой мы так долго говорим. Но я поставил условие: нужно изменить название, поскольку нынешнее уже никому не поднять, что и продемонстрировали выборы в Киеве. И второе – чтобы там не было Балоги и его команды. Я сказал: "Наша Украина" – политический труп". Президент сказал: "Подбирай слова". Я ответил: "Хорошо, "Наша Украина" – это неблагодарный политический труп" (улыбается).

– Ющенко изменился с тех пор, как начал работать с Балогой?
– Я меньше всего хотел бы говорить о том, насколько изменился президент. Главное, что изменилась его политика.

– При каких условиях Балогу могли бы отстранить?
– Балога – как лакмусовая бумага. Если он остается, мы четко понимаем, что страна уходит с пути Майдана. Убирают Балогу, значит, демократы имеют шанс договориться.

– Почему не получилась единая партия из НУНС?
– Потому и не получилась. Появился "Единый центр" и объявил, что мы должны пойти на широкую коалицию.

По данным Луценко, недавно запущенный политпроект Виктора Балоги "Единый центр" появился еще до парламентских выборов. Цель все та же – не допустить создания коалиции демократических сил. Однако Балоге пришлось на время отложить реализацию своего плана, поскольку НУНС дружно поддержал коалицию с БЮТ. А люди Балоги, такие как Игорь Криль (глава "ЕЦ"), по словам Луценко, притаились внутри коа­лиции, как партизаны.

– Почему НУНС проиграл киевскую кампанию, а БЮТ – выборы мэра?
– Главная причина поражения заключается в том, что демократы не договорились. Я могу это смело заявлять, поскольку делал все, чтобы определить единого кандидата. В итоге люди поняли: раз лидеры не договорились, почему мы должны за них разбираться? Нужен был единый кандидат в Киевсовет и в мэры. Этот план поддержали бы 60% киевлян.

– Что за история вышла с единым кандидатом Турчиновым, которого вы, вопреки НУНС, поддержали за день до выборов?
– Я за месяц до выборов направил Тимошенко предложение подписать договор о сотрудничестве наших фракций в Киевсовете с открытием такой возможности для Блока Кличко. Мы подписали этот договор на митинге. Поскольку на Софийской площади собрались сторонники БЮТ, я призвал их поддержать любого демократического кандидата – Кличко или Турчинова, но только не Черновецкого.

– Насколько серьезно, по-вашему мнению, движется дело к широкой коалиции?
– Очень серьезно (пауза). Я бы сделал все, чтобы этого не произошло. Единственный механизм изменить формат коалиции – решение НУНС разорвать отношения с БЮТ и заключить союз с Партией регионов. Но для этого нужно не 7–8 депутатов "ЕЦ", а чтобы большинство депутатов НУНС приняло решение о выходе из коалиции. Сегодня идет борьба за эти 37 голосов, на народных депутатов оказывают давление.

– В случае необходимости вы пошли бы на перевыборы в составе БЮТ?
– В политической жизни ни от чего нельзя зарекаться. Единственное, что я исключаю, так это то, что мы пойдем на выборы с коммунистами и регионалами. И до сих пор надеюсь, что можем пойти единым списком демократов. Но если выборы состоялись бы осенью, мы бы пошли самостоятельно и набрали свои 7–10%. И нам бы тогда не пришлось отвечать за чужие грехи и играть в чужие игры.