Без бронзовых героев. Какой музей Майдана нужен Украине

На бывшей Институтской, ныне аллее Героев Небесной сотни, есть небольшой пустырь. Вскоре на этом месте возведут Нацио­нальный мемориальный комплекс Героев Небесной сотни — музей Революции достоинства. В ноябре проводится конкурс на лучший архитектурный проект. А годом ранее состоялся конкурс на должность гендиректора нового учреждения. Победил бывший замдиректора Музея Ивана Гончара Игорь Пошивайло.

Строительство должно начаться в 2018-м. С невиданной для столицы быстротой чиновники утрясают юридические моменты. Но есть и проблемы — негде хранить уже собранную коллекцию. Экспонаты будущего музея разбросаны по дружественным локациям. А с самим Игорем Пошивайло мы встретились в Музее Гончара, где его приютили коллеги.

КТО ОН

Историк, хранитель артефактов Революции достоинства

ПОЧЕМУ ОН

В ноябре проходит подача заявок на конкурс проектов мемориала и музея Майдана

Каким вы видите музей Майдана? Изучаете ли зарубежный опыт создания подобных комплексов?

— Конечно, изучаем, но хотим не копировать его, а адаптировать и менять. Например, ситуация, подобная нашей, была с музеем Варшавского восстания. Благодаря политической воле мэра Варшавы его построили за 13 месяцев, а самому градоначальнику этот проект помог стать президентом страны. История восстания травматична для варшавян, но этот музей позволил выстроить вокруг нее идентичность жителей города — создать некий основополагающий символ, систему смыслов, объединяющую всех. Это то, чего не хватает нам. Есть множество смысловых срезов Майдана, они понятны и вызывают сочувствие — и гибель людей, и защита европейских ценностей, и масштаб самого события, и его влияние на дальнейшую историю страны. Весь мир слышал о Майдане, но его значимость и последствия еще полностью не осознаны. Поэтому мы нуждаемся в площадке для осмысления. Это также поможет иностранцам понять нашу идентичность — культурную, национальную.

А физически что это будет за площадка?

— Мы планируем разделить комплекс на три функциональные зоны. Первая — мемориальная, сохранение памяти о погибших. Вторая — музейная, с Центром свободы и демократии. И третья — общественное пространство.

Мемориал не превратится в кладбище?

— Это очень деликатная тема — нужно сберечь сакральный статус аллеи Небесной сотни. И эта жертвенность должна быть важной не только для семей погибших и участников Майдана.

Подобные мемориалы создаются для сохранения истории, но если история травматичная, то цель такого места — ее трансформация. С такими событиями, как Майдан, важно не распылить эту память и одновременно необходимо снять боль. Но только не путем нивелирования и забвения.

У меня нет готовых решений. Наш вызов — в отсутствии исторической дистанции: нельзя мумифицировать историю, но как нейтрально показывать эти события?

А также проблема многих музеев памяти в том, что экспозиция устаревает, необходимо сделать комплекс таким, чтобы он остался актуальным через 10–20 лет.

Как вы собирали артефакты Майдана?

— Создавать коллекцию начали еще во время революции. В январе 2014-го появилась инициативная группа. В нее вошли представители самообороны Майдана, в частности, директор заповедника "Тустань" Василий Рожко и археолог Тимур Бобровский. Подключились Николай Скиба из общественной инициативы "Агентство культурных стратегий", сотрудник заповедника "Тустань" Андрей Котлярчук, а также Екатерина Чуева из Музея искусств им. Богдана и Варвары Ханенко. Это и было ядро нашей команды. Я больше занимался сбором движимых объектов, мои коллеги — недвижимых. Мы их маркировали и документировали.

Майдановцы охотно расставались со своим имуществом?

— Было сложно. Я оформил официальный документ о том, что Музей Ивана Гончара меня уполномочил собирать артефакты для сохранения истории. И все же люди в палатках порой относились к нам с недоверием — отказывались называть свои фамилии, давать интервью, боялись, что я провокатор. Пришлось обратиться к Андрею Парубию. Он сказал, что с "корочкой" помочь не может, но поставил резолюцию на документе, чтобы мне не препятствовали.

Сколько объектов будет в экспозиции?

— В коллекции около 2,5 тыс. экспонатов, точнее сказать не могу. Во-первых, пока нет помещения, мы не можем их разложить и сделать полный учет. Во-вторых, музейные фонды продолжают пополняться.

Проводите ли вы консервацию артефактов?

— Мы осуществляем самые простые предварительные работы — очищаем или высушиваем объекты. Но для полноценной консервации у нас пока нет ни финансов, ни специалистов. Мы сделали запрос и ждем помощи от Национального реставрационного центра. Это большая проблема — реставраторов в Украине мало, работа сложная. А наш случай вообще уникален, ведь речь не о фресках или иконах, а об уличном протестном искусстве. Специалисты к таким задачам относятся неоднозначно: восстановление небольшого плаката стоит десятки тысяч гривен и занимает полгода работы — мало кто готов на это.

Еще одна большая проблема — недвижимые памятники революционных событий: муралы, простреленные столбы, ситилайты. Во время Майдана мы их задокументировали и подали эту информацию в Минкульт. Оставалось создать паспорта, заполнить учетные карточки и дать объектам статус памятника. Иначе их тяжело сохранять.

Насколько тяжело — показывает ситуация с граффити "Иконы революции" на Грушевского.

— Именно. Их зарисовали по требованию владельца магазина. Затем представители праворадикальной организации "Новый огонь" поставили ультиматум власти о восстановлении граффити и, не дождавшись ответа, нарисовали новые портреты сверху.

Мы вели переговоры — и с ними, и с властью, пригласили реставратора, призывали не спешить. Но, увы, этот уникальный символический объект утерян.

Также происходят акты вандализма. Только в этом полугодии разбиты мемориальные доски Роману Сенику и Владимиру Мельничуку. Вот так память мало-помалу уничтожается.

Сейчас проходит конкурс архитектурных проектов. Сколько подано заявок?

— В конкурсе как раз этап предварительного квалификационного отбора. Есть две номинации — мемориал и музей. В финал каждой отберут по 12 проектов. Все заявки анонимны, и сколько их, я пока не знаю, хоть и являюсь членом жюри.

Почему не получилось сделать музей в Доме профсоюзов?

— Мы встречались с руководством Федерации профсоюзов и компании, которая занимается реконструкцией здания. Договорились, что нам выделят около 200 кв. м. Нас услышали, федерация даже передала некоторые артефакты — например, спекшиеся гранитные ступеньки. Но дальше мы натолкнулись на бюрократические препятствия: пока здание не введут в эксплуатацию, нельзя заключить договор аренды и создать экспозицию.

Когда будут известны результаты конкурса и когда начнется строительство?

— Согласно утвержденному графику, 19 февраля должны быть итоги конкурса по мемориалу, надеюсь, 20 февраля, в этот знаковый день, нам будет что рассказать. А по музею результаты ждем в июне — июле 2018-го. Начало строительства зависит от проекта-победителя. Жюри может рекомендовать проект для реализации, но если не будет качественного предложения, то конкурс придется начинать сначала. Исходя из дорожной карты, которая создавалась нами совместно с властями, строительство мемориала должно начаться в 2018 году.

В чем вы видите свою главную миссию?

— Наша задача — хранить память о людях и событиях. Когда мы начинали работать, то старались узнать мысли украинцев о музее, его актуальности. Мнения оказались двоякими. Во время Майдана одни говорили: "Зачем, кому это нужно?" Другие считали, что музей — это консервация процессов, а Майдан еще не завершен. Все это в комплексе свидетельствует о негативном опыте, который посетители выносят из постсоветских музеев. Поэтому мы много работаем над тем, чтобы объя­снить, что наш проект вовсе не замораживает события — он помогает их лучшему пониманию, переосмыслению истории, развивает критическое мышление.

Мы часто говорим, что создаем "музей диалога", но люди не понимают, спрашивают, между кем и кем будет этот диалог. Неужели мы будем показывать "Беркут", титушек, политиков-убийц, Януковича? То есть люди традиционно ожидают увидеть в музее "бронзовых" или "мраморных" героев — холодных, чужих и молчаливых. А мне кажется, что нам нужно развивать культуру живой памяти. Это понимают семьи Героев Небесной сотни, им она тоже нужна и важна. Формировать ее чрезвычайно сложно — люди сейчас очень агрессивные, разочарованные, отчаявшиеся. Но в музее Майдана у нас есть шанс эту культуру памяти создать.

• Читайте также: За преступления против Майдана реальный срок получил лишь один человек, — Сергей Горбатюк