Без бронзовых героев. Какой музей Майдана нужен Украине

Фото: Ярослав Дебелый
Фото: Ярослав Дебелый

Гендиректор музея Майдана Игорь Пошивайло рассказал Фокусу, как формировать культуру живой памяти

Related video

На бывшей Институтской, ныне аллее Героев Небесной сотни, есть небольшой пустырь. Вскоре на этом месте возведут Нацио­нальный мемориальный комплекс Героев Небесной сотни — музей Революции достоинства. В ноябре проводится конкурс на лучший архитектурный проект. А годом ранее состоялся конкурс на должность гендиректора нового учреждения. Победил бывший замдиректора Музея Ивана Гончара Игорь Пошивайло.

Строительство должно начаться в 2018-м. С невиданной для столицы быстротой чиновники утрясают юридические моменты. Но есть и проблемы — негде хранить уже собранную коллекцию. Экспонаты будущего музея разбросаны по дружественным локациям. А с самим Игорем Пошивайло мы встретились в Музее Гончара, где его приютили коллеги.

КТО ОН

Историк, хранитель артефактов Революции достоинства

ПОЧЕМУ ОН

В ноябре проходит подача заявок на конкурс проектов мемориала и музея Майдана

Каким вы видите музей Майдана? Изучаете ли зарубежный опыт создания подобных комплексов?

— Конечно, изучаем, но хотим не копировать его, а адаптировать и менять. Например, ситуация, подобная нашей, была с музеем Варшавского восстания. Благодаря политической воле мэра Варшавы его построили за 13 месяцев, а самому градоначальнику этот проект помог стать президентом страны. История восстания травматична для варшавян, но этот музей позволил выстроить вокруг нее идентичность жителей города — создать некий основополагающий символ, систему смыслов, объединяющую всех. Это то, чего не хватает нам. Есть множество смысловых срезов Майдана, они понятны и вызывают сочувствие — и гибель людей, и защита европейских ценностей, и масштаб самого события, и его влияние на дальнейшую историю страны. Весь мир слышал о Майдане, но его значимость и последствия еще полностью не осознаны. Поэтому мы нуждаемся в площадке для осмысления. Это также поможет иностранцам понять нашу идентичность — культурную, национальную.

А физически что это будет за площадка?

— Мы планируем разделить комплекс на три функциональные зоны. Первая — мемориальная, сохранение памяти о погибших. Вторая — музейная, с Центром свободы и демократии. И третья — общественное пространство.

Мемориал не превратится в кладбище?

— Это очень деликатная тема — нужно сберечь сакральный статус аллеи Небесной сотни. И эта жертвенность должна быть важной не только для семей погибших и участников Майдана.

Подобные мемориалы создаются для сохранения истории, но если история травматичная, то цель такого места — ее трансформация. С такими событиями, как Майдан, важно не распылить эту память и одновременно необходимо снять боль. Но только не путем нивелирования и забвения.

У меня нет готовых решений. Наш вызов — в отсутствии исторической дистанции: нельзя мумифицировать историю, но как нейтрально показывать эти события?

2,5 млн грн выделил Минкульт на проходящий в режиме открытых тендеров международный конкурс архитектурных проектов мемориала и музея Майдана

А также проблема многих музеев памяти в том, что экспозиция устаревает, необходимо сделать комплекс таким, чтобы он остался актуальным через 10–20 лет.

Как вы собирали артефакты Майдана?

— Создавать коллекцию начали еще во время революции. В январе 2014-го появилась инициативная группа. В нее вошли представители самообороны Майдана, в частности, директор заповедника "Тустань" Василий Рожко и археолог Тимур Бобровский. Подключились Николай Скиба из общественной инициативы "Агентство культурных стратегий", сотрудник заповедника "Тустань" Андрей Котлярчук, а также Екатерина Чуева из Музея искусств им. Богдана и Варвары Ханенко. Это и было ядро нашей команды. Я больше занимался сбором движимых объектов, мои коллеги — недвижимых. Мы их маркировали и документировали.

Майдановцы охотно расставались со своим имуществом?

— Было сложно. Я оформил официальный документ о том, что Музей Ивана Гончара меня уполномочил собирать артефакты для сохранения истории. И все же люди в палатках порой относились к нам с недоверием — отказывались называть свои фамилии, давать интервью, боялись, что я провокатор. Пришлось обратиться к Андрею Парубию. Он сказал, что с "корочкой" помочь не может, но поставил резолюцию на документе, чтобы мне не препятствовали.

Сколько объектов будет в экспозиции?

— В коллекции около 2,5 тыс. экспонатов, точнее сказать не могу. Во-первых, пока нет помещения, мы не можем их разложить и сделать полный учет. Во-вторых, музейные фонды продолжают пополняться.

Проводите ли вы консервацию артефактов?

— Мы осуществляем самые простые предварительные работы — очищаем или высушиваем объекты. Но для полноценной консервации у нас пока нет ни финансов, ни специалистов. Мы сделали запрос и ждем помощи от Национального реставрационного центра. Это большая проблема — реставраторов в Украине мало, работа сложная. А наш случай вообще уникален, ведь речь не о фресках или иконах, а об уличном протестном искусстве. Специалисты к таким задачам относятся неоднозначно: восстановление небольшого плаката стоит десятки тысяч гривен и занимает полгода работы — мало кто готов на это.

Еще одна большая проблема — недвижимые памятники революционных событий: муралы, простреленные столбы, ситилайты. Во время Майдана мы их задокументировали и подали эту информацию в Минкульт. Оставалось создать паспорта, заполнить учетные карточки и дать объектам статус памятника. Иначе их тяжело сохранять.

Насколько тяжело — показывает ситуация с граффити "Иконы революции" на Грушевского.

— Именно. Их зарисовали по требованию владельца магазина. Затем представители праворадикальной организации "Новый огонь" поставили ультиматум власти о восстановлении граффити и, не дождавшись ответа, нарисовали новые портреты сверху.

"Наш проект вовсе не замораживает события — он помогает их лучшему пониманию, переосмыслению истории, развивает критическое мышление"

Мы вели переговоры — и с ними, и с властью, пригласили реставратора, призывали не спешить. Но, увы, этот уникальный символический объект утерян.

Также происходят акты вандализма. Только в этом полугодии разбиты мемориальные доски Роману Сенику и Владимиру Мельничуку. Вот так память мало-помалу уничтожается.

Сейчас проходит конкурс архитектурных проектов. Сколько подано заявок?

— В конкурсе как раз этап предварительного квалификационного отбора. Есть две номинации — мемориал и музей. В финал каждой отберут по 12 проектов. Все заявки анонимны, и сколько их, я пока не знаю, хоть и являюсь членом жюри.

Почему не получилось сделать музей в Доме профсоюзов?

— Мы встречались с руководством Федерации профсоюзов и компании, которая занимается реконструкцией здания. Договорились, что нам выделят около 200 кв. м. Нас услышали, федерация даже передала некоторые артефакты — например, спекшиеся гранитные ступеньки. Но дальше мы натолкнулись на бюрократические препятствия: пока здание не введут в эксплуатацию, нельзя заключить договор аренды и создать экспозицию.

Когда будут известны результаты конкурса и когда начнется строительство?

— Согласно утвержденному графику, 19 февраля должны быть итоги конкурса по мемориалу, надеюсь, 20 февраля, в этот знаковый день, нам будет что рассказать. А по музею результаты ждем в июне — июле 2018-го. Начало строительства зависит от проекта-победителя. Жюри может рекомендовать проект для реализации, но если не будет качественного предложения, то конкурс придется начинать сначала. Исходя из дорожной карты, которая создавалась нами совместно с властями, строительство мемориала должно начаться в 2018 году.

В чем вы видите свою главную миссию?

— Наша задача — хранить память о людях и событиях. Когда мы начинали работать, то старались узнать мысли украинцев о музее, его актуальности. Мнения оказались двоякими. Во время Майдана одни говорили: "Зачем, кому это нужно?" Другие считали, что музей — это консервация процессов, а Майдан еще не завершен. Все это в комплексе свидетельствует о негативном опыте, который посетители выносят из постсоветских музеев. Поэтому мы много работаем над тем, чтобы объя­снить, что наш проект вовсе не замораживает события — он помогает их лучшему пониманию, переосмыслению истории, развивает критическое мышление.

Мы часто говорим, что создаем "музей диалога", но люди не понимают, спрашивают, между кем и кем будет этот диалог. Неужели мы будем показывать "Беркут", титушек, политиков-убийц, Януковича? То есть люди традиционно ожидают увидеть в музее "бронзовых" или "мраморных" героев — холодных, чужих и молчаливых. А мне кажется, что нам нужно развивать культуру живой памяти. Это понимают семьи Героев Небесной сотни, им она тоже нужна и важна. Формировать ее чрезвычайно сложно — люди сейчас очень агрессивные, разочарованные, отчаявшиеся. Но в музее Майдана у нас есть шанс эту культуру памяти создать.

Fullscreen