На южном вьюжном континенте. Что делают украинские ученые в Антарктиде

Самый отдаленный форпост украинской науки находится в Антарктиде — это станция "Академик Вернадский", работающая под украинским флагом с 1996 года, а основана она была британцами в 1953-м и называлась "Фарадей". Там постоянно живут и работают метеорологи, биологи, геофизики, которые исследуют особенности южного континента и его обитателей. Каждый год в Антарктику едут экспедиции. Основная группа ученых проводит там год, их называют "зимовщиками". Но есть и другой формат экспедиции — сезонный, когда ученые-сезонники приезжают на станцию на несколько недель, проводят определенные виды работ и отбирают научные образцы для дальнейших лабораторных исследований. В марте и апреле в рамках 23-й украинской антарктической экспедиции там побывала морской биолог Оксана Савенко. Фокусу она рассказала о работе и быте станции, научных интересах в Антарктике, а также гендерном вопросе. Ведь впервые за много лет Оксана стала первой женщиной-ученым, которую включили в состав экспедиции.

Долгий путь

Это была моя первая поездка в Антарктиду, к которой я готовилась много лет. Еще в студенчестве я хотела отправиться в экспедицию — мои преподаватели-зоологи регулярно принимали участие в исследованиях на нашей станции. Но тогда об этом даже не стоял вопрос — женщин не брали. А недавно меня пригласили работать в Национальный антарктический научный центр, новый директор которого, Евгений Дикий, намерен менять ситуацию.

На американской антарктической станции "Палмер" (Фото: Юрий Шепета)

В студенческие годы я ездила в Крым и самостоятельно выполняла работы по исследованию черноморских дельфинов. Позже по приглашению коллег я стала регулярно работать на Дальнем Востоке, где принимала участие в нескольких проектах по изучению морских млекопитающих — тюленей и китов. Мы выполняли как рейсовые исследования, так и стационарную работу на удаленных островах. Исследования черноморских китообразных я тоже продолжала, в последние годы работала в Одессе — в Украинском научном центре экологии моря. Участвуя в многочисленных экспедициях, я накопила опыт, который оказался полезным для работы в Антарктике.

До места мы добирались неделю. Самолетом летели до Рима, там у нас было 15 часов стыковки. Потом еще 15 часов перелета до Сантьяго, оттуда — два часа до чилийского Пунта-Аренаса. В Пунта-Аренасе мы разделились на две группы: основной состав украинской экспедиции добирался на украинском рыболовном судне Marigolds, а несколько участников сезонной экспедиции, включая меня, — на американском исследовательском судне-ледоколе Laurence M. Gould.

У нас имелись проблемы с тендерами, не были понятны сроки экспедиции, мы не знали, каким судном будем добираться до станции. Поэтому заранее обратились к руководству американской антарктической программы, с просьбой помочь доставить на нашу станцию нескольких украинских полярников. Американцы согласились нам помочь. Позже эта затея преобразовалась в план по научному сотрудничеству — украинские ученые получили возможность поработать вместе с американскими коллегами на американской антарктической станции "Палмер".

Американская антарктическая станция "Палмер"

Полярное братство — это не миф, полярники действительно помогают друг другу. У американцев была возможность принять нас, и мы вместе переживали все испытания. Когда зашли в пролив Дрейка, был сильнейший шторм и сильно травмировался американский коллега, поэтому мы вернулись на материк. Причем выходили мы из Чили, а вернулись через пролив Бигля в Аргентину, и в городке Ушуайя оставили пострадавшего коллегу с сопровождающим. Благодаря этому дню отсрочки погода в проливе поменялась — шторм стих. Поэтому на переходе я работала — наблюдала много морских птиц, пыталась увидеть китов, и это время прошло не зря. В итоге вместе с американскими коллегами мы провели почти две недели и расставались как друзья — с интересными планами на дальнейшее сотрудничество.

Мы попали в Антарктику уже в конце теплого периода — была осень. В целом с погодой нам повезло, она была вполне комфортной, температура воздуха держалась около нуля. При отборе гидробиологических проб я проверяла температуру поверхности воды, она не опускалась ниже -0,1, -0,8°С. Но мы все же немного опоздали — добрались на станцию "Вернадский" в сильный снегопад, и все время нашего пребывания окрестности станции и острова были засыпаны снегом. Наш коллега изучает антарктические растения, и ему приходилось откапывать их в сугробах.

Отбор образцов растений из под снега. На фото – биолог Иван Парникоза

Звуки Антарктиды в районе станции — работа генератора, вой ветра в проводах, голоса общающихся пингвинов. Моря не слышно. Но, бывает, подходит айсберг, и ты видишь, как он дрейфует или как буквально за пару часов в акваторию между островами наносит много льдин.

Айсберг

Селфи с китом

В Антарктиду я "везла" не только свои научные интересы, но и заявки коллег. Времени, чтобы их выполнить, было в обрез — всего две недели. Реализовать программу удалось только благодаря отзывчивости коллег — помогали все, даже доктор. Некоторые исследования были для нас в новинку — приходилось осваивать новые методики на ходу, в рабочей обстановке. За короткий срок удалось выполнить большую программу, успели даже больше, чем рассчитывали.

Мы отбирали пробы фитопланктона, зоопланктона, морских растений и животных, донных осадков и островных грунтов.

Отбор проб с помощью траления планктонной сетью. На фото – биологи-зимовщики Николай Весельский и Артем Джулай

Дайверы и геологи помогли отобрать донные пробы — морских обитателей и субстрат. Они очень важны. Я их привезла в Украину в замороженном виде и планирую отправить в дружественные лаборатории в Европе на анализ содержания в морских организмах и субстрате различных загрязнений, а также микропластика. В Украине пока нет возможности выполнить такие исследования в полном объеме. Будем сравнивать полученные результаты с нашими данными по Черному морю. Антарктида все еще остается эталоном, хотя на Земле уже не осталось мест, в которых не было бы загрязнений.

У нас возле станции живут пингвины. Первое время я с непривычки очень удивлялась. А старшие коллеги, зимовщики, воспринимают их как соседей.

Субантарктические пингвины в районе станции

У нас стоят фотокамеры, которые регистрируют обстановку на местах гнездования пингвинов, что позволяет оценить успешность их гнездования в конце каждого сезона.

Проверка автоматических фотокамер в районе колонии пингвинов Адели. На фото – инженер и биолог Дмитрий Шмырев

В Антарктиде основной источник питания для многих видов животных — криль. Но его и люди добывают. Важно устанавливать квоты на помысел криля с учетом потребностей животных, которые им питаются, и динамики их популяций. Это очень тонкая связь, и если ее нарушить, то можно запустить необратимые процессы.

Пингвин Адели

Мой основной научный интерес — киты и тюлени. Он требует больших исследовательских усилий. У нас возле станции регулярно встречаются киты-горбачи, но непонятен их статус — к одной ли популяции они относятся, как далеко мигрируют, какие особи остаются на зимовку в водах Антарктики? Чтобы это и многое другое понять, используется метод фотоидентификации. Необходимо фотографировать каждого кита, вносить информацию о нем в каталог и при повторных экспедициях из года в год собирать сведения о таких китах. Если это одна локальная популяция, то будут регулярно встречаться одни и те же особи, если нет, то чаще — разные животные. Мы будем узнавать, откуда пришли эти киты. У нас есть много коллег, которые изучают горбачей Южного полушария. Планирую с ними переписываться, сравнивать каталоги. Но сначала такие каталоги нужно сделать. Я сейчас собираю фотографии китов у участников всех экспедиций на станцию "Вернадский" за последние 20 лет — и попадаются разные фото, включая селфи с китами. Но нужно с чего-то начинать.

Хвост горбатого кита имеет индивидуальные особенности в окраске, которые позволяют идентифицировать каждую особь

В этот раз нам повезло — когда мы отправлялись на лодке за очередной гидробиологической пробой, по пути нам встречались киты, и мы их фотографировали. Сняли несколько десятков китов — это большая удача. В будущих экспедициях, помимо фотографий, мы планируем отбирать и генетические образцы китов, а также устанавливать различные метки на морских млекопитающих — как пластиковые, так и спутниковые.

Кит горбач и субантарктические пингвины

Этика работы биолога — очень важный момент. Есть утвержденные международным научным сообществом правила работы в Антарктике. У американцев все регламентировано — к примеру, у вас должно быть именное разрешение на то, чтобы близко приближаться к китам. И чтобы получить подобное разрешение, приходится убедительно обосновывать такую необходимость. Есть моменты, когда благополучие животных важнее науки. Базовое правило гласит, что после встречи с учеными животные должны вернуться к своему естественному поведению, например, к кормлению. Если они убегают, то вы сделали что-то не так либо у них есть другие причины для беспокойства. В этом случае нужно как можно быстрее отойти от них. Но у нас животные часто были флегматичными — большинство китов отдыхало, лодки их не волновали, а мы старались вести себя деликатно. Наука наукой, а антарктическая сказка должна жить. Там должны быть непуганые животные и первозданная природа.

Тюлень-крабоед отдыхает на льдине

Чтобы основательно заниматься наукой в Антарктиде, нужно иначе организовывать сезонные экспедиции — существенно увеличить их продолжительность и приезжать на станцию к началу антарктического лета, а не глубокой осенью. Государство тратит большие деньги на эти экспедиции, а в итоге мы едем на короткий срок. У американцев сезон длится полгода, а у нас длился всего две недели. При регулярных поездках мне бы хватало на исследования полгода. Но у нас пока только две опции — ты едешь на год либо на очень короткий срок.

Поход за геологическими и биологическими пробами

Украинские ученые в Антарктиде в рамках базового биологического мониторинга наблюдали за китами и тюленями и раньше, но данные за прежние годы разрознены и не всегда информативны, к примеру, у нас нет ни публикаций по китам, ни даже базы данных. Моя задача — обобщить имеющиеся материалы и так организовать исследования морских млекопитающих, чтобы они соответствовали принятым международным стандартам. Очень важно, чтобы наши исследования были сравнимы с тем, что делают коллеги из других стран. Нам нужно разработать такую программу, чтобы любой биолог, который будет принимать участие в дальнейших экспедициях, мог продолжать эти исследования. У меня для этого есть опыт, но необходимо самой поехать на зимовку и убедиться, что наша новая программа исследований действительно будет эффективной для будущей многолетней работы.

Южный морской котик

В этом году мы впервые применили в работе на нашей станции метод анализа "экологической ДНК", очень современный и многообещающий. Он позволяет увидеть следы всех микро- и макроорганизмов, всего живого, что оставило свои "молекулярные следы" в среде обитания — в воде, донных осаждениях, грунтах. Этот метод позволит формировать списки видов, выполнять динамический мониторинг, строить экологические модели.

Я рада, что у нас в Антарктическом центре формируется команда ученых, включающая как опытных полярников, так и молодых специалистов, которые до этого учились и работали не только в Украине. На станции "Палмер" мы с американскими коллегами обсуждали различные научные идеи, теперь хотим многое делать вместе. Нужно объединять усилия, расширять географию украинской науки и быть партнерами с западными учеными. Раньше зачастую подход был такой: приезжали иностранцы, и им выдавались разрешения на все, что они захотят. Сейчас мы стараемся иметь координатора по каждому научному направлению, который будет вести диалог — что нового могут предложить иностранные коллеги, а что будем делать мы. Хотим вести совместные исследования и учиться друг у друга.

Бытовые радости

На "Вернадском" есть люди, которые провели там по пять-семь зимовок. И на них все держится, они считают станцию своим домом и постоянно пытаются что-то улучшить. На зимовку обычно остается 12 человек, это ученые и несколько человек технического персонала — повар, врач, системный администратор, механик, дизелист.

Украинская антарктическая станция "Академик Вернадский", остров Галиндез

Антарктическая станция устроена почти как корабль. В ней есть рабочие помещения, кухня и столовая, жилые кубрики, есть душ с теплой водой и стиральные машинки. Продукты привозят раз в год, и их перечень ограничен, но повар старается делать разнообразное меню, работает с душой. Экзотических фруктов, как на американской станции, у нас не было, но обязательно были салаты и мясо. В экспедициях еда очень влияет на настроение и психологический комфорт людей.

На станции обязательно есть врач. У него достаточно свободного времени, так как к нему обращаются не каждый день. Поэтому он у нас "универсальный солдат" — и лодки чинит, и участвует в выездах в качестве драйвера, а также зачастую помогает в различных научных исследованиях.

Возле станции. С морским биологом Андреем Утевским

В туристический сезон, когда заходят яхты и суда, гости часто приносят на станцию подарки — чаще всего фрукты, стараются угостить "местных". А полярники проводят экскурсии, рассказывают о своей работе, и это позволяет пообщаться как с новыми людьми, так и встретить старых знакомых.

До недавнего времени связь на "Вернадском" была ограничена. Можно было делать очень дорогие звонки за свой счет, работал один на всех почтовый ящик. Но ученым нужно во время экспедиции пересылать коллегам данные для своевременного анализа, не менее важным является и полноценное общение с близкими людьми. Руководство Антарктического центра планирует к следующей зимовке обеспечить достаточный интернет-трафик как для рабочих целей, так и для личных нужд зимовщиков. Уже в этом году ситуация с интернетом улучшена.

Есть переломный момент, когда становится тяжело. Я не зимовала в Антарктиде, но коллеги рассказывают, что он наступает во второй половине зимовки — люди уже устали, а лета еще нет, нет туристов и возможности выйти в море, люди особенно остро скучают по родным. А когда происходит пересменка, на станции становится, наоборот, слишком многолюдно, но вся эта рабочая активность отвлекает от тревожных мыслей.

Торжественная пересменка 22-й и 23-й украинских антарктических экспедиций

Насколько суровое это братство

Во время перехода из Пунта-Аренаса американцы удивлялись составу нашей экспедиции и искренне меня поздравляли с тем, что мне удалось принять участие в экспедиции. В Антарктике все знают, что на станции "Вернадский" женщины лишь изредка участвуют в сезонных экспедициях и не работают на зимовках. В то время как на американской станции "Палмер" половина коллег — женщины.

К присутствию женщин в команде сезонников обитатели станции отнеслись довольно терпимо, а вот к решению нового директора включить женщин в состав следующих зимовок некоторые полярники оказались не готовы. На станции были бурные обсуждения этого вопроса, приходилось выслушивать выражения о "женщине на корабле", мнения о том, что женщины либо сами будут конфликтовать, либо непременно поссорят коллег-мужчин, о том, что жены перестанут отпускать полярников на зимовки, и прочее. Поначалу и я как претендент на участие в будущих зимовках столкнулась с некоторым сопротивлением, но расстались мы хорошо.

Я привыкла работать в сложных условиях. На Дальнем Востоке мы жили на необитаемых островах, куда привозили еду, оборудование, сами сооружали домики из досок, в которых жили. Несколько полевых сезонов я работала на небольшой скале Долгая, входящей в состав Курильской гряды. На ней и прилегающих рифах находится репродуктивное лежбище тюленей — северных морских львов, или сивучей, и северных морских котиков — в общей сложности их было больше десяти тысяч. На вершине скалы располагалась колония тихоокеанских чаек, там же обитали и мы. Приходилось работать и на пронизывающем ветру, и под дождем. Всю воду мы привозили с собой, даже морскую воду для технических нужд набрать не удавалось — пробраться через гаремы морских котиков, которые в период размножения становятся агрессивными, задача крайне сложная, и нам не хотелось лишний раз беспокоить животных. Так что приходилось обходиться ведром воды на человека раз в семь-десять дней, и делай с ним что хочешь — хоть мойся, хоть стирай. По сравнению с этим условия на нашей станции в Антарктиде действительно комфортные. Одна из трудностей, которой меня пугали полярники-мужчины, — необходимость разгребать снег на зимовке. Но, думаю, я с этим справлюсь, даже если на такую работу понадобится больше времени, чем мужчинам.