Гипноз декларацией. О чем умалчивает итоговый документ саммита Украина — ЕС

Юбилейные двадцатые переговоры на высшем уровне между Украиной и Евросоюзом в Брюсселе завершились принятием заявления, в котором страны — члены ЕС признали европейский выбор Украины, отметили успешность проводимых Киевом реформ и назвали, впервые с 2014 года, Россию страной-агрессором. Сам факт появления такой декларации знаковый. Год назад подобный документ вообще не смогли бы принять: его согласование заблокировали бы Германия, Франция и Нидерланды. Даже это сравнение может свидетельствовать в пользу наметившегося прогресса в отношениях сторон. Вопрос только, в каких единицах можно измерить этот прогресс? Что реально он способен принести Украине? И не слишком ли Киев уповает на Брюссель в ситуации, когда сама объединенная Европа все больше расходится по национальным квартирам, а прагматика государственных интересов ее членов все больше вступает в противоречие с заявляемыми европейскими ценностями?

Признание европейских стремлений Украины само по себе не является ключом к членству в ЕС, хотя и звучит поощрительно. По крайне мере в этом смысле удалось прорвать тот "заговор молчания", который во многом был обусловлен разногласиями, существующими внутри Евросоюза. Называть это чем-то симптоматичным, однако, едва ли стоит. Сегодня в самом ЕС все слишком быстро меняется, чтобы надеяться на устойчивость даже этой позиции. Двухгодичной давности консультативный референдум в Нидерландах, где 60% граждан выступили против ассоциации с Украиной, еще не выветрился из памяти. Как и слова президента Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера, сказанные накануне того события: "Украина, несомненно, не сможет стать членом ЕС в следующие 20–25 лет, и членом НАТО тоже". Эти сроки, которые напоминают тюремное наказание "чуть меньше, чем пожизненное", никто отменять не собирается. И Украина, по-видимому, еще долго будет пребывать в отношениях с Европой на положении гостя, которого вроде как пригласили в дом, но дальше кухни не пустили. Если нас радует такая топография, тогда, безусловно, можно порадоваться и тому, что в декларации из 11 пунктов 3-м закреплено благодушие хозяев: нас не гонят взашей. Мы можем там оставаться.

Такая позиция, кстати, в свое время была обозначена итальянским политиком Романо Проди, который, как вспоминает украинский дипломат Василий Филипчук, на посту главы Еврокомиссии предложил Украине, а заодно странам от Марокко до России, "все, кроме институтов". А в общении с одним украинским политиком именно так и выразился: "Мы вас пустим на кухню". То есть даже если соискателям европейской общности и дадут возможность играть по правилам ЕС, доступ к тому, чтобы каким-то образом быть причастным к формированию этих правил, останется закрыт.

Можно конечно, сказать, что Проди — это вчерашний день. В 2004 году он отошел от дел в Еврокомиссии. С тех пор много воды утекло. Много чего изменилось. Все так (даже в жизни Проди: его дом в Болонье, например, нынешней весной успели ограбить, пока он с супругой был на аудиенции у папы римского). Но это не говорит о том, что нынешняя Европа стала более открытой для тех, кто в отношениях с ней пытается добиться статуса хотя бы дальнего родственника.

Воинствующая Европа

О тенденции к закрытости, которая может стать в Европе доминирующей, благодаря таким фигурам, как набирающий силу премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, написал недавно редактор уважаемой Financial Times Джон Ллойд. Орбан, замечает он, "предлагает то, что в христианстве называют воинствующей церковью: сопротивление тому, чтобы чужие, даже враждебные ценности размыли существующие. Европа, которую основатели ЕС и их последователи видели открытым обществом, в большей степени превращается в закрытую крепость".

Может показаться странным, что лидер страны с населением в 10 миллионов человек, которая не принадлежит к Старому Свету, способен быть влиятельной фигурой, определяющей, что и как будет происходить на континенте. Но это только на первый взгляд. Во-первых, очень многое в росте потенций политиков из Центральной Европы определил фактор Брексита. Тут как в саванне: лев покидает территорию, его место занимают звери рангом пониже. Но, возможно, с еще большими амбициями. Во-вторых, Орбан, составляющий ныне, по мнению Ллойда, конкуренцию Макрону и Меркель, такой не один. Те, кто пришел сейчас к власти в Италии, этот тезис красноречиво подтверждают. Наконец, те, кто сомневается в могущественности господина Орбана, может вспомнить палки, которые он то и дело вставляет в колеса и без того не слишком быстро едущей Украине. Последняя из них — попытка блокировать на саммите НАТО в Брюсселе любое решение по итогам встречи с представителями Украины и Грузии.

Строительство "Северного потока – 2" подтверждает раздробленность Европы

Предполагать, что в ближайшем будущем в Европе начнут царить иные порядки, особых оснований нет. Сегодня ЕС держится во многом на позиции Германии. Еще точнее — на фигуре Ангелы Меркель. Но она все больше превращается в "хромую утку", вынужденную и внутри страны, и на международной арене идти на компромиссы такой глубины, которая вот-вот сравнится с глубиной могилы, где может быть похоронена сама идея Евросоюза. Именно в силу довольно туманных перспектив самого ЕС степень радости от того, что Киеву официально, под подпись еврочиновников, разрешили мечтать о будущем в этом альянсе, вероятно, следует быть более умеренной. Тем более что часть наших проблем всегда останется с нами, в какой бы статус Украину ни возвели. Пункт о коррупции, содержащийся в принятом странами ЕС заявлении, не столько хвалит официальную украинскую власть, сколько подталкивает к тому, что она и так обязана делать. "Вы неплохо боретесь с коррупцией, боритесь еще лучше" — это все, в сущности, про нас, а не "про нас с ними".

Хоть что-то конкретное

Возможно, самым вдохновляющим в принятой декларации является позиция по России: она — агрессор. РФ должна "обеспечить доступ международных организаций и правозащитников в районы, которые в настоящее время не контролируются украинским правительством". Должна "немедленно освободить всех незаконно задержанных украинских граждан на Крымском полуострове и в России". Она ответственна за конфликт на Донбассе и за сбитый авиалайнер рейса MH17. Да, и она останется под санкциями, пока не будут выполнены минские соглашения. Но и здесь повод для оптимизма может состоять лишь в том, что в ЕС сподобились-таки изложить все эти тезисы на бумаге. Но разве это приблизит каким-то образом мир на востоке Украины? Или мы вот-вот увидим в Гааге президента Путина? Нет, конечно. И даже не очень понятно, будут ли в Европе помнить дольше эти слова или же те, что пару дней спустя произнесла Ангела Меркель на саммите НАТО. О том, что члены Альянса хотят иметь "разум­ные" отношения с Россией.

Разумность — в данном контексте почти синоним прагматизма. Его та же Меркель демонстрирует там, где речь идет об экономическом интересе. Например, когда решается судьба "Северного потока — 2". На весах выгоды он выглядит для Германии и ряда тех, кто смотрит на проблему под схожим углом зрения (Австрия, Нидерланды, Бельгия), выгодным и нужным. На него куда больший спрос, чем на так называемые европейские ценности. На этой почве можно иметь дело хоть с Путиным, хоть с самим чертом. Поэтому, с одной стороны, в декларации можно, как Смердяков Ивану Карамазову, сказать России/Путину: "Вы и убили". А с другой — после саммита, на пресс-конференции, выслушать объяснения Дональда Туска, почему "Северный поток — 2" до сих пор так и не остановлен: "Еврокомиссия ищет мандат, чтобы применить европейские энергетические правила к этому проекту. К сожалению, некоторые страны-члены не поддерживают это мнение".

Воистину, к сожалению. Потому что крест на этом проекте значил бы для Украины куда больше, чем львиная доля тех пунктов, которые внесли в декларацию.

Президент Петр Порошенко часто перебирает по части пафоса, но его слова, сказанные в Давосе, о том, что "Северный поток — 2" — тест на единство для Европы, — абсолютно трезвая оценка. И пока Европа этот тест достойно пройти, увы, не может. Подтверждая бессилие перед лицом охвативших ее противоречий. То, что Украина стремится прыгнуть в этот бурлящий котел, — вполне нормально. Нам просто некуда больше прыгать. Ненормален лишь тот энтузиазм, с которым мы сопровождаем это гимнастическое упражнение. И те документы, которыми нас к нему поощряют в ЕС.