Судебный абсурд в РФ. Отпускают за неприязнь к вобле, судят за записку покойным родителям Путина

Уровень кафкианскаго абсурда в России растет. С марта 2022 года там арестовывают за уличные призывы к миру и плакаты антимилитаристского содержания, полиция хватала людей даже за пустые листики бумаги в руках.

В октябре жительницу Тюмени Алису Климентову судили за надпись мелом на асфальте, которую она сделала во время акции против мобилизации: "Нет в…е". По статье "о дискредитации армии РФ" ей грозил штраф от 30 до 50 тысяч рублей. Однако 13 октября суд Климентову оправдал, так как женщина заявила, что имела в виду "Нет вобле".Фокус разбирается с российскими случаями "кафкианского" правосудия.

Как призналась Алиса Климентова, идея про воблу – это первое, что ей пришло в голову на допросе. В суде она подтвердила мысль, что к этому виду рыбных продуктов испытывает неприязнь. Судья Сергей Романов постановил, что доказательств обратному полиция не представила. И закрыл дело из-за отсутствия состава правонарушения. А также постановил вернуть Климентовой ее желтую коробку с синим мелком, отмечая, что эти предметы "не изъяты из оборота российскими законами". Спасибо судье Романову, что он не стал связывать очевидное – цвета мелка и коробки – с цветами государственного флага Украины.

Между тем, мем "Нет вобле" вирусно разошелся по соцсетям.

Певец Семен Слепаков тут же сочинил сатирическую песню с одноименным названием, где, в частности, есть такие строки:

Нельзя закрывать глаза на такое злодейство

Ведь наша держава ведет военные действия.

А ср*ная вобла вот так изнутри нам гадит,

Такое терпеть невозможно — достала, хватит!

Давайте на миг отвлечемся от спецоперации

И обратимся к лидеру нашей нации:

То, что творится — недопустимо и подло.

Немедленно остановите ужасную воблу!

Нет войне, ой, вобле!

Нет вобле!

Нет омерзительной вобле!

Не обошлось без обращения к Путину и в питерской истории с запиской покойным родителям президента РФ. Примерно в то же время, когда Климентова выводила надпись на асфальте в Тюмени, пенсионерка Ирина Цыбанева сходила на Серафимовское кладбище Петербурга и оставила записку на могиле родителей Владимира Путина следующего содержания: "Родители маньяка, заберите его к себе, от него столько боли и бед, весь мир молит о его смерти. Смерть Путину, вы вырастили урода и убийцу".

Даму вычислили по камерам наблюдения. После задержания женщина не отрицала, что она – автор текста. По словам Цыбаневой, она сделала это после того, как "посмотрела новости и поняла, что все очень страшно и печально, погибших много".

Взяли женщину под домашний арест месяц назад. Но 7 ноября суд заменил его на запрет определенных действий, а именно: Цыбаневой нельзя общаться со свидетелями по этому делу, пользоваться телефоном и интернетом, покидать пределы Санкт-Петербурга и Ленинградской области, но главное – посещать Серафимовское кладбище.

Это было бы смешно, если бы этим и закончилось. Однако правосудию тоталитарных государств свойственно даже полуабсурдные действия подсудимых привязывать к серьезным статьям УК и давать дикие по продолжительности сроки заключения.

Напомним, что впервые российское правосудие нас удивило еще в 2015 году в деле украинского режиссера и общественного активиста Олега Сенцова, которому дали 20 лет строгого режима за "попытку подорвать памятник Ленину в Симферополе", привязав эту "попытку" к статье о терроризме.

А что касается Цыбаневой, то ей, между прочим, грозит до пяти лет заключения – по возбужденной против нее "статье о надругательстве над телами умерших и местами их захоронения (п. "б" ч. 2 ст. 244 УК РФ).

В июле этого года 60-летнего муниципального депутата Алексея Горинова приговорили в Москве к 7-ми годам колонии просто за то, что он говорил, что воспитывался в советской риторике и приучен бороться за мир, поэтому войну называет войной, а не "спецоперацией". Суд счел эти его заявления "фейками о российской армии".

Вся эта страшная нелепица работы судебно-правовой машины РФ напоминает абсурдистский роман немецкоязычного пражского писателя Франца Кафки "Процесс" (1915). По сюжету банковский клерк Йозеф К. проснулся у себя дома, в день своего 30-летия, как вдруг его арестовали двое мужчин, назвавшимися "стражами". Они не смогли точно объяснить, за что Йозеф К. арестован. Некий инспектор потом более подробно пытался растолковать К. эту причину, но главное, что он сообщил – арест никак не помешает обычному образу жизни и работе Йозефа. Поэтому, хотя К. был рассержен, вскоре он уже посчитал, что "арест вовсе не так страшен". Однако после годичных мытарств по бюрократическим лабиринтам его дело яснее не стало, а после 31-летия героя в финале книги Йозефа казнят по неизвестному приговору некие тайные палачи.

Об абсурдных злоключениях другого Йозефа – Швейка, в той же Праге, в тоже время писал другой писатель – Ярослав Гашек. Только у него выходило скорее смешно, чем страшно.

Надежда на выход из этой абсурдной ситуации в РФ только одна, что их имперская машина, переполненная фальшью и кровью, вскоре лопнет, как и ей подобная – в Австро-Венгрии, которой "вдохновлялись" Кафка и Гашек, ведь детали диагноза – полностью совпадают.