Еж, щит и меч. Чем опыт противостояния с СССР полезен для новой стратегической концепции НАТО

На момент coбрания лидеров НАТО в Лиссабоне в 1952 году Альянс планировал создать 50 дивизий для сдерживания советского нападения. К концу холодной войны их было более 100. В конце июня этого года, когда в Украине бушевала война, а реваншистская Россия выступала с ядерными угрозами в адрес членов альянса, лидеры НАТО собрались неподалеку – в Мадриде, имея в своем распоряжении всего восемь боевых групп передового базирования.

Фокус перевел новый текст Шона Монагана, посвященный военной доктрине НАТО.

В Мадриде НАТО обнародовала свою новую стратегическую концепцию и внесла значительные изменения в расстановку сил для усиления сдерживания и обороны. Генеральный секретарь Йенс Столтенберг назвал эти меры "крупнейшей перестройкой нашей системы коллективного сдерживания и обороны со времен холодной войны". Однако, несмотря на высокие амбиции новой концепции, НАТО предстоит еще много работы, чтобы соответствовать им. Угроза со стороны России вернулась к уровню времен холодной войны, а стратегия НАТО пока играет в догонялки.

Чтобы устранить этот разрыв, НАТО следует возродить и модернизировать основные принципы стратегии "меча, щита и ежа", которая сдерживала советскую агрессию.

Причины поведения НАТО: семь стратегий

Чтобы судить о восьмой стратегической концепции НАТО, необходимо понять предыдущие семь. Подход НАТО к своей фундаментальной задаче сдерживания развивался на протяжении всей холодной войны и трансформировался после нее. Первые две стратегические концепции, формализованные в 1949 и 1952 годах, были направлены на сдерживание путем ответного удара и отбрасывания противника.

Угроза ядерного возмездия основывалась на превосходстве стратегических ядерных сил США, которое компенсировало численность советских регулярных войск. Тогдашний план генерала Дуайта Эйзенхауэра, Верховного главнокомандующего союзными войсками в Европе, предусматривал, что НАТО "превратится в обороняющегося ежа". Это подразумевало как передовую оборону, чтобы "задержать продвижение противника как можно дальше на востоке", так и активное противодействие агрессии в мирное время с помощью "всех мер, не требующих военных действий".

Чтобы противостоять растущим советским конвенциональным и ядерным силам, НАТО в своей концепции 1957 года уделяла еще большую роль ядерному сдерживанию, приняв доктрину "массированного возмездия", которая предусматривала возможность первого применения ядерного оружия в ответ на любую советскую агрессию. В 1968 году она была заменена на "гибкий ответ", призванный обеспечить ряд конвенциональных и ядерных вариантов реагирования для повышения надежности сдерживания, но без ядерного возмездия. Эта базовая стратегия сбалансированного ядерного и конвенционального сдерживания с помощью "меча и щита" продержалась в НАТО до конца холодной войны, помогая сдерживать и обуздывать советский экспансионизм.

Назад в будущее. НАТО после "холодной войны"

После 1989 года НАТО пыталась строить более конструктивные отношения с Россией, управляя ключевыми рисками посредством диалога и контроля над вооружениями и отходя от "меча и щита" в сторону "сбалансированного сочетания сил". Этот сдвиг был отражен в трех стратегических концепциях НАТО после холодной войны. Однако аннексия Россией Крыма в 2014 году и разжигание конфликта на Донбассе перечеркнули новый подход НАТО. В результате декларация саммита в Уэльсе в 2014 году перезагрузила отношения с Россией, поставив партнерство на паузу и вернув сдерживание на первый план. НАТО увеличила расходы на оборону, создала новые силы реагирования высокой готовности и вернулась к развертыванию передовых сил, хотя и в гораздо меньших масштабах, чем силы "щита" времен холодной войны, введя четыре миссии размером с оперативную группу в странах Балтии и Польше.

Признавая важность невоенных мер, НАТО также впервые включила невоенные кибер- и гибридные угрозы в свою Статью 5 гарантий коллективной обороны.

Вторжение Путина в Украину 24 февраля 2022 года стало определяющим в стратегии НАТО после холодной войны. Новая концепция, представленная в Мадриде, вернула России статус противника времен холодной войны, назвав ее "самой значительной и прямой угрозой безопасности союзников, а также миру и стабильности в евроатлантическом регионе". Концепция также обязывалась "значительно усилить сдерживание и оборону для всех союзников". Для реализации новой концепции Столтенберг объявил о "фундаментальном изменении наших мер по сдерживанию и обороне", стоящих на трех столпах: увеличение количества боевых подразделений передового базирования, заранее размещенного оборудования и сил высокой готовности.

Отправная точка. Почему "стратегия капкана" не сработала

Однако Мадрид не стал той революцией, на которую надеялись многие восточные союзники НАТО. Новая позиция НАТО многим кажется не переходом к надежной передовой обороне, а скорее чуть более болезненным капканом для медведя. Как признал перед саммитом министр обороны Великобритании Бен Уоллес: "[Восточные союзники] увидели, что стратегия "капкана" не соответствует серьезности происходящего в Украине. Первый бой – самый главный". Однако вряд ли восточных союзников удовлетворит тот факт, что новая позиция НАТО даст им значительно больше шансов выиграть первый бой за свои родные земли, чем до саммита. Как сказал один эстонский чиновник: "Мы должны перейти к сдерживанию путем отрицания. Нам нужна надежная военная конструкция на восточном фланге, которая будет сдерживать Путина".

К счастью, Мадрид стал для НАТО отправной точкой, а не конечным пунктом назначения. Даже если некоторые союзники останутся недовольны, стратегическая концепция устанавливает новый уровень амбиций и дает НАТО политический простор для укрепления своей позиции с течением времени. Концепция возвращает НАТО ядерный меч, "подтверждая уникальную и особую роль ядерного сдерживания", и дает в руки щит, переходя от капкана передового присутствия к "сдерживанию и обороне с помощью надежных, многоуровневых и боеспособных сил на местах". Переход к сдерживанию путем отрицания касается не только обороны территорий – он также обновляет и расширяет концепцию для современной стратегической среды, подтверждая, что гибридные, кибернетические или космические атаки могут "приводить в действие статью 5 Североатлантического договора".

Чтобы соответствовать этому новому уровню амбиций, союзники НАТО должны в ближайшие месяцы дополнить концепцию тремя инициативами, вдохновленными стратегией времен холодной войны: наточить меч, укрепить щит и превратиться в ежа. Это предусматривает повышение доверия к ядерному потенциалу НАТО, инвестиции в передовую оборону с помощью регулярных армий и повышение устойчивости восточных союзников для сдерживания и противостояния всем формам российской агрессии.

Шаг №1. Наточить меч

Прежде всего, НАТО должна отточить свой ядерный меч посредством модернизации, подачи верных сигналов и доктрины. Ядерная позиция НАТО, основанная на стратегических ядерных силах США, Великобритании и Франции и включающая в себя неядерных союзников через соглашения о совместном использовании ядерного оружия, остается самым мощным сдерживающим фактором. Однако надежность ядерного сдерживания НАТО подрывается российской модернизацией и сигналами о возможности применения ядерного оружия.

Начнем с модернизации. По данным НАТО, за последние два десятилетия Россия модернизировала большую часть своих стратегических ядерных сил, при этом разрабатывая новые системы доставки. К последним относятся гиперзвуковые ракеты и новые технологии, такие как беспилотная ядерная торпеда. У России также гораздо больше нестратегического ядерного оружия: 1500 единиц по сравнению с примерно 100 американскими гравитационными бомбами B-61.

Это оружие не подпадает под действие нового договора СНВ, который в прошлом году был продлен до 2026 года. Чтобы убедиться в том, что баланс террора сохраняется, союзники по НАТО должны полностью поддержать усилия США по модернизации ядерной триады и обновить свои возможности по обмену ядерными технологиями.

Вторая проблема – угрозы. С самого начала своего вторжения Владимир Путин угрожал применением ядерного оружия, чтобы удержать НАТО от вмешательства. Это безответственное поведение вызывает беспокойство, но его следовало ожидать в соответствии с российской доктриной. Как отмечают Майкл Кофман и Аня Лукьянова-Финк, "российская стратегия сдерживания путем нагнетания страха в случае военной угрозы активно использует ядерную сигнализацию, которая служит для создания впечатления, что страна гораздо свободнее в своих размышлениях о применении ядерного оружия, чем на самом деле". Эта программа включает в себя угрозы жизненно важной инфраструктуре. Как сказал экс-президент Дмитрий Медведев: "Аварии могут происходить и на европейских атомных станциях". Ученый-ядерщик Кристин Вен Бруусгаард утверждает, что ядерная стратегия России связана с недостатками ее конвенциональных вооружений. Поэтому ключевой вопрос сейчас сводится к тому, заставят ли Москву тяжелые потери в Украине более вольно обращаться со своей ядерной саблей – как для управления эскалацией в Украине, так и для сдерживания вмешательства НАТО.

Дилемма для НАТО та же, что и во время холодной войны: нежелание Запада применять ядерное оружие дает России рычаг, позволяющий ей как идти на риск конвенционального нападения, так и угрожать применением ядерного оружия, не опасаясь ответных действий.

Этот пробел можно устранить путем обновления доктрины НАТО с помощью нового "гибкого ответа". Во времена холодной войны эта доктрина заполняла разрыв между обычной обороной и массированным возмездием, добавляя промежуточный вариант "преднамеренной эскалации" с помощью неядерных сил или выборочных ядерных ударов. Принятие подобной политики сегодня может быть осуществлено без снижения порога НАТО для применения ядерного оружия, поскольку такой шаг мог бы разделить союзников и подорвать сплоченность.

Новый гибкий ответ может подчеркнуть и усилить грозный конвенциональный ответ на российскую эскалацию (например, атаки на склады оружия в Польше или Румынии, которые становятся все более вероятными по мере затягивания войны в Украине). Эта угроза будет опираться в первую очередь на глобальный ударный комплекс Америки и ее аэрокосмические возможности, которые очень пугают Россию. Подобная стратегия будет призывать "убрать руки с кнопки", основываясь вероятности того, что любой высокоинтенсивный обмен ударами между НАТО и Россией перерастет в ядерную войну. Это рискованный гамбит, учитывая присущую динамике эскалации неопределенность. Но он может быть предпочтительнее альтернатив – уступки силового преимущества Москве или снижения порога применения ядерного оружия для НАТО.

Шаг №2. Укрепить щит

Мощный ядерный меч НАТО также потребует укрепления передового оборонительного щита конвенциональных сил. Ядерная и конвенциональная стратегии взаимосвязаны как в России, так и в НАТО. Во время холодной войны альянс компенсировал зависимость от массированного возмездия созданием многочисленных сил передового базирования для сдерживания конвенциональных атак. Как объяснил в 1961 году американский генерал Лаурис Д. Норстад, в то время Верховный главнокомандующий союзными войсками в Европе: "Наша зависимость от ядерного оружия отражена в наших планах; тем не менее, по мере улучшения или увеличения возможностей конвенциональных вооружений, при определенных условиях появится возможность повысить уровень вовлеченности, при котором такое оружие должно быть введено в бой".

Надежность сдерживания, обеспечиваемого щитом НАТО во время холодной войны, была возможна благодаря его размеру и масштабу. Действительно, хотя угрожающая риторика Путина в адрес НАТО напоминает о холодной войне, физическая угроза со стороны российских вооруженных сил далека от таковой. В 1987 году соотношение сил в Центральной Европе было в пользу стран Варшавского договора, которые имели 69 передовых дивизий и более 20 тысяч танков по сравнению с 37 дивизиями и почти 10 тысячами танков НАТО. Сегодня, когда потери достигают 80 тысяч человек, возможно, и вправду "действия России в Украине позволяют предположить, что баланс сил в Европе не так страшен для НАТО, как считалось ранее".

Тем не менее, было бы неразумно сбрасывать со счетов угрозу со стороны России для Восточной Европы. Путин уже заявил о своих планах: у него есть незаконченное дело – исправить "величайшую геополитическую катастрофу века", распад Советского Союза. Учитывая его действия в Украине, многие жители бывших советских республик с многочисленным этническим русским населением опасаются, что они могут стать следующими. Как сказал начальник обороны Литвы, генерал-лейтенант Вальдемарас Рупсис: "Через некоторое время… они попытаются угрожать нам военными средствами. Вот увидите". Поэтому для военных планировщиков НАТО, как и во времена холодной войны, разумно будет учитывать "самые грозные намерения" России.

Теперь, когда уровень притязаний вполне понятен, НАТО должна воспользоваться моментом и развернуть надежные силы передового базирования, которые дадут ее членам больше уверенности в том, что они не будут стерты с лица земли. Начать стоит с выполнения своих мадридских обязательств по наращиванию "существующих боевых групп до уровня бригад там и тогда, где и когда это необходимо".

В данном случае "где" – это три страны Балтии и Польша, а "когда" – это как можно скорее, насколько это физически возможно.

Как и после 2014 года, четыре балтийские страны остаются наиболее уязвимыми в НАТО для российской агрессии. Присутствие НАТО в Эстонии под руководством Великобритании наиболее близко к достижению цели: там развернуты две боевые группы. Союзники должны не останавливаться на бригадах, а работать над созданием боеспособных дивизий во всех четырех странах, о чем страны Балтии просили еще до Мадрида. Обязательство США разместить на постоянной основе штаб V корпуса своей армии в Польше может стать основой для создания там более крупных формирований и управления ими, в то время как Великобритания уже обязалась оказать практическую поддержку в создании "командной структуры дивизионного уровня в Эстонии".

Достаточно ли этого? Майкл О'Хэнлон, научный сотрудник Брукингса, считает, что 15 тысяч американских военнослужащих в Прибалтике и Польше при поддержке европейских и канадских союзников в дополнение к силам, развернутым с начала войны, представляли бы собой "доступный и разумный ответ на возросшую российскую угрозу для передовых регионов НАТО". Это позволило бы прийти к соотношению 1:3 между местными обороняющимися и атакующими силами, о необходимости которого говорят военные аналитики. Повышенное внимание к странам Балтии и Польше также разумно из-за отсутствия стратегической глубины: подкрепления, базирующиеся в своих странах, будут иметь меньшее значение здесь (и большее в других местах). Американская тяжелая дивизия в Польше также получит преимущество "тренировок во время войны" вместе с польскими и другими союзными силами, облегчая и поощряя развитие местных дивизий и одновременно сдерживая Россию своим присутствием.

Повысить численность сил передового базирования НАТО на Востоке будет непросто – в противном случае НАТО сделала бы это еще в Мадриде. В Соединенных Штатах широкая двухпартийная и общественная поддержка принесла несколько значительных пакетов военной помощи Украине и дала возможность передислоцировать более 20 тысяч американских военнослужащих в Европу.

Однако последний тайваньский кризис демонстрирует настоятельную необходимость для Соединенных Штатов сосредоточиться на Китае, что исключает возможность увеличения присутствия американских сил в Европе. Европейские силы могли бы заполнить этот пробел, однако после десятилетий сокращения численности армий многие страны не обладают достаточными силами для создания крупных сухопутных формирований, не говоря уже о воздушных и морских. Хотя Европа взяла на себя исторические обязательства по увеличению расходов на оборону после вторжения России, потребуется время, чтобы получить развернутые силы. Кроме того, есть дополнительная проблема – сделать так, чтобы развертывание действительно успокаивало, а не пугало местное население.

Шаг №3. Превратиться в ежа

Наконец, НАТО следует вернуться к принципу "защиты ежа". Подобно ежу, остающимся мирным существом, пока на него не нападут, концепция "активной обороны" времен холодной войны обещала сдерживать нападение, сводя к минимуму дилемму безопасности, связанную с наращиванием сил. Она состояла из трех элементов: силы прикрытия, предназначенные для организации засад и вывода из строя ведущих элементов армии вторжения; "оборона сектора", использующая естественный рельеф местности для направления продвижения и ослабления сил противника; и контратакующие силы для возвращения потерянной территории и нанесения ударов по тыловому эшелону. Позже эта концепция эволюционировала от "линейной" к "маневренной" обороне, используя новые технологии и доктрины (включая американскую концепцию "воздушно-морского боя"). Военные планировщики НАТО должны обновить концепцию активной обороны, исходя из первых принципов, с учетом собственной концепции активной обороны России. Стоит рассмотреть несколько исходных идей.

Одна из идей для прикрывающих сил – это "оборона, укрепляющая доверие", концепция конца холодной войны, которая балансирует между сдерживанием и провокацией. Она создает своего рода "паука в паутине" из рассредоточенных, высокомобильных средств с возможностью быстрого наращивания за счет заранее размещенного оборудования и логистики. К такому оборудованию можно отнести противотанковое оружие, переносные беспилотники и артиллерию, которые используются украинскими вооруженными силами для обороны и контратаки.

В недавнем исследовании Центра стратегических и бюджетных оценок говорится, что современные управляемые ракеты, артиллерийские и минометные системы (G-RAMM) могут "значительно расширить географические области, где российские силы предстанут перед столь же серьезными угрозами, как на севере Украины". Авторы не останавливаются на этом и выступают за балтийскую стратегию "мини A2/AD", направленную на преодоление наступательного преимущества России из-за географической близости, препятствуя наступлению с помощью G-RAMM и систем ПВО малой и большой дальности.

Точные удары большой дальности также позволят осуществлять глубокое нацеливание в поддержку контратак, хотя из-за их стоимости может потребоваться помощь крупных союзников. Более дешевым вариантом могут стать так называемые "силы прикрытия", разработанные НАТО во время холодной войны с использованием сил специального назначения и невоенных тайных подразделений. С этой целью в докладе Атлантического совета содержится призыв к расширению деятельности сил специальных операций США и Европы, а авторы Центра стратегических и бюджетных оценок рекомендуют создать в Эстонии новый Центр передового опыта НАТО в области специальных боевых действий. В более широком смысле, по их мнению, новая оперативная концепция НАТО по "атаке невоенных сил" могла бы внести "значительный вклад" в сдерживание России.

Такая концепция должна включать то, что Эйзенхауэр называл "очень значительной морской и воздушной мощью", которой обладают союзники по НАТО.

В военно-воздушной сфере НАТО должна превратить нынешнюю миссию воздушного патрулирования в интегрированную миссию противовоздушной и противоракетной обороны. Противовоздушная оборона потребует увеличения потенциала многонациональных сил, которые управляют миссиями НАТО по охране воздушного пространства в странах Балтии, Польше, Румынии и Венгрии, а также обновления правил применения оружия пилотами в ожидании более агрессивной позиции России.

Тем не менее, основная часть авиации, участвующей в активной обороне, должна базироваться в Западной Европе, чтобы повысить выживаемость при выполнении задач по контратаке. Для выполнения задачи противоракетной обороны потребуется развернуть в регионе больше систем ПВО средней и большой дальности – например, увеличить количество систем Patriot или NASAMS, развернутых в Польше и странах Балтии. Интеграции можно достичь через существующую структуру Интегрированной системы противовоздушной и противоракетной обороны НАТО.

Что касается морских сил НАТО, то в одном из исследований предлагается увеличить число постоянных военно-морских групп НАТО с двух до пяти, чтобы усилить способность НАТО патрулировать и охранять свои территориальные воды от Балтийского до Черного моря. Постоянное присутствие объединенных экспедиционных сил под руководством Великобритании в Балтийском море добавляет еще один уровень сдерживания и также должно быть усилено – особенно сейчас, когда в регионе развернут их штаб. Морская оборона НАТО в регионе Балтийского моря также выиграет от присоединения к альянсу Финляндии и Швеции. Кроме того, морские силы могут повысить возможности НАТО для контратак благодаря высокоточным боеприпасам, запускаемым с поверхности и из-под воды.

Последним элементом новой "ежовой обороны" НАТО является сдерживание так называемых гибридных угроз, находящихся ниже порога вооруженного нападения. Их называют современным Фульдским коридором, или наиболее вероятной осью атаки России. Как отмечается в новой концепции НАТО, угрозы в пространстве и киберпространстве множатся, охватывая "принудительное использование политических, экономических, энергетических, информационных и других гибридных тактик".

Хотя НАТО является военным альянсом, его ресурсы выходят далеко за рамки обычных военных возможностей: речь идет об области стратегических коммуникаций, информационных операций, киберзащиты, наступательных киберопераций и команд по противодействию гибридной войне. Здесь НАТО выиграет от более тесной координации с Европейским союзом и Европейским центром передового опыта по противодействию гибридным угрозам, расположенным в Хельсинки, для распространения передового опыта в области "тотальной обороны" в стиле холодной войны, особенно учитывая успехи Финляндии и Швеции в этой области.

В прошлом месяце крупнейшие в истории Эстонии военные учения показали, как их резервные силы могут действовать совместно с силами десяти союзников по НАТО, чтобы привести тотальную оборону в действие. Как назывались эти учения? "Еж".

Как и во времена холодной войны, задачей НАТО все чаще будет сдерживание одновременно всех форм агрессии: невоенной, конвенциональной и ядерной. Чтобы соответствовать уровню амбиций, согласованному в новой стратегической концепции, НАТО должна возродить сдерживание путем оттачивания своего меча, усиления щита и возвращения к принципу "ежа". Мадрид стал важной отправной точкой для НАТО, но путь альянса к укреплению обороны и сдерживания только начался.

Об авторе

Шон Монаган – приглашенный научный сотрудник программы "Европа, Россия и Евразия" Центра стратегических и международных исследований, где он занимается вопросами НАТО, европейской безопасности и обороны.