Золотой век красных фонарей. Как жили и работали проститутки дореволюционного Киева

Фокус прогулялся по киевским улицам вместе с историком и экскурсоводом Татьяной Адамус и узнал, когда проституция стала легальным ремеслом и где были самые знаменитые кварталы красных фонарей.

Солоха легкого поведения

В начале XIX века предоставление сексуальных услуг не было легальным. Однако уже тогда в Киеве были места компактного проживания проституток. Один из них – район неподалеку от Лавры, возле улиц Московской, Омеляновича-Павленко (бывшей Суворова). Он назывался Кресты, а барышень, которые там обитали и предоставляли свои услуги, называли "крестовскими девушками". Обслуживали они в основном милитеров (солдат из ближайших казарм).

Внешне они мало отличались от горожанок того времени. В Киев еще не пришла мода на европейский костюм, потому своим видом женщины напоминали гоголевскую Солоху: сорочка, юбка, плахта, запаска. Жили они в небольших деревянных домиках, а мужчины к ним приходили не только за физическим удовлетворением, но и за домашним уютом. Даже расплачиваться могли продуктами питания: приносили домашнюю колбасу, сало, водку. Здесь же их ждал накрытый стол и приветливая хозяйка, у которой оставались на всю ночь. Со вторым ударом Лаврских колоколов гостеприимная барышня раздвигала шторки перед образами и выталкивала гостя на улицу.

Дома терпимости

В 1843 году настал новый этап в развитии древнейшей профессии. Коммерческий секс официально объявили терпимым ремеслом, но заниматься им можно было только в рамках строгих правил. Тогда начали появляться первые бордели – так называемые дома терпимости. Одна из причин такой "легализации" — очень быстрое распространение венерических заболеваний, которое начало пугать власти того времени. В борделях же девушки должны были регулярно проверять здоровье.

Организация публичного дома была строго регламентирована. Руководить им должна была только женщина возрастом от 30 до 60 лет. У девушек полиция забирала паспорта и взамен давала "желтый билет" — документ, в котором было указано имя и фамилия, род занятий, вклеена фотография, а также была отдельная графа, где доктора ставили отметки о состоянии здоровья. Часто в борделях запрещали продавать крепкий алкоголь, хотя запрет этот соблюдался далеко не всегда. Еще одно правило – дом терпимости должен был размещаться не менее чем в 300 шагах от церквей, учебных заведений и судебных учреждений.

Первый квартал красных фонарей разместился на Андреевском спуске, чему были крайне недовольны священнослужители из Андреевской церкви. Они даже пытались уговаривать девушек вернуться на путь истинный, увещевали, стыдили. Барышни в долгу не оставались и мстили священникам очень изобретательно: после очередной бурной ночи приходили исповедоваться и детально рассказывали о своих прегрешениях.

Недобрую славу улицы прекратил генерал Муравьев, который купил участок напротив Андреевской горы. Желая тишины и уединения, он, благодаря связям с императором Александром III, добился переселения борделей. Часть из них перенесли "за канаву" — в район улиц Верхний и Нижний Вал, где протекает речка Глыбочица. Другие публичные дома переехали в Латинский квартал (район возле красного корпуса университета им. Шевченко), поближе к студентам, которые были частыми клиентами ночных бабочек.

Очередной скандал привел к дальнейшей миграции киевских путан. В одном из домов терпимости умер киевский губернатор Сергей Гудыма-Левкович. Власти пытались замять дело и не допустить огласки, но скрыть этот постыдный и прискорбный факт не удалось, потому было принято решение перенести бордели еще дальше к окраинам.

С инициативой приютить девиц легкого поведения выступили жители улицы Ямской. По одной из версий, там (судя по названию) жили ямщики, у которых с развитием железной дороги очень пошатнулось финансовое положение. А сдавать дома под бордели в то время было очень прибыльным делом. Как бы то ни было, к концу XIX века публичные дома "поселились" на улице Ямской, история которой стала основой повести Александра Куприна "Яма".

Смелые одиночки

Проституция вне борделей была запрещена. Однако желающих заниматься этим ремеслом нелегально в те времена тоже было достаточно. Девушкам приходилось проявлять изобретательность, чтобы находить клиентов.

Некоторые барышни предлагали свои услуги неподалеку от увеселительных заведений. Популярным для этого было кабаре "Шато-де-Флер", на месте нынешнего стадиона Динамо. Там девицы буквально вешались на мужчин в надежде заработать своим телом.

Обитательницы Кукушкиной дачи (куреней на склоне нынешнего Зеленого театра, где массово проживали киевские босяки) пытались выманить мужчин из Мариинского парка, куда им самим вход был воспрещен. По одной из версий, само название Кукушкина дача связано с поведением тамошних проституток: они, прячась за деревьями, привлекали внимание мужчин кокетливым кукованием.

В 1878 году городская дума переехала с Подола на Крещатицкую площадь (нынешний Майдан Независимости). Примерно с того времени на Крещатике появились уличные проститутки. Они стояли по четную сторону улицы. Несмотря на различные знаки отличия, приличные киевлянки избегали прогулок по главной улице в одиночку.

Еще один вид путан, так называемая элита уличной проституции, — дама с девочкой. Особо изобретательные барышни просто брали в аренду детей и надевали траурное платье, чтобы произвести впечатление пристойной замужней женщины, вдовы. Мужчине не составляло труда завести разговор с такой дамой, пригласить ее в ресторан и продолжить знакомство дома. Утром барышня получала деньги "на извозчика".

В кафешантанах можно было встретить "дам от буфета", которые без лишних предисловий просили мужчин купить им выпивку. Часто женщины представлялись "хористками" или "артистками в выходной". Нормальной практикой для второразрядных артисток были выезды в провинцию, где после выступлений они оставались на вечеринки – такие себе своеобразные корпоративы. Кстати, для того, чтобы заманить клиентов в гостиницу, где ночные бабочки предоставляли свои услуги, извозчики на вокзалах привлекали приезжих "женским хором".
Обратная сторона индивидуальной проституции – "минерашки". Эти заведения официально торговали минеральными водами или квасом, но знающие люди могли там купить рюмочку чего покрепче и услужливую продавщицу в придачу.

Элита профессии

Большинство бордельных и уличных проституток Киева, естественно, не отличались высоким уровнем образования и культуры. Ночная жизнь была кабалой, в которую девушки часто попадали из-за безысходности и безденежья, потому большинство работниц публичных домов были или выходцы из неблагополучных семей, или крестьянки, приехавшие в город и оставшиеся без работы. Некоторых в сексуальное рабство продавали родственники или работодатели.

Потому образованные девушки ценились на вес золота. Их старались правдами и неправдами заманить в бордели или тайные притоны. В ход могли идти угрозы и шантаж.

Один из таких притонов полиция "накрыла" на Михайловской улице. Там под видом стоматологического кабинета некая Клементина Вышиватая устроила нелегальный бордель, в котором "работали" несколько женщин из порядочного общества и хороших семей. Что их толкнуло на подобный шаг – то ли нехватка денег в семье, то ли желание приключений – неизвестно.

Выше всего среди представительниц древней профессии ценились кокотки. Их еще называли камелиями. Это были образованные девушки, которые часто появлялись в "высшем свете", посещали салоны и театры. Они модно одевались и сопровождали богатых мужчин. Такой "эскорт" был объектом гордости: спутницей-кокоткой можно было похвастаться перед товарищами. К примеру, Николай Мартынов, убийца Лермонтова, отбывавший епитимью в Киеве, не стеснялся гулять по паркам с одной из знаменитых киевских кокоток.

Одна из самых успешных столичных куртизанок, Эмилия Свейковская, даже умудрилась по протекции своего любовника киевского генерал-губернатора Дмитрия Бибикова успешно выйти замуж за польского богача и аристократа Мечислава Потоцкого. Более того, получив от него миллион рублей за рождение сына, авантюрная женщина спровадила мужа в Сибирь, а сама еще некоторое время вела в Киеве свободный образ жизни, продолжая общение с Бибиковым. А под конец жизни она снова сошлась со своим мужем и они вдвоем уехали в Париж.

Нет пути назад

Коммерческий секс в то время был очень прибыльным бизнесом. Однако выгоду имели только содержатели борделей. Барышни же оказывались в полурабском положении, фактически не имея возможности вырваться из порочного круга. Тем более, с репутацией публичной женщины в патриархальном обществе только содержанки богатых мужчин имели шансы на нормальную жизнь.

Стоимость часа развлечений с ночной бабочкой зависела от категории борделя. В элитных публичных домах, с белой мебелью и зеркалами в золоченых рамах, девушка стоила 3 рубля, в заведениях чуть попроще – 2, в борделях низшего уровня можно было развлечься за 1 рубль.

Количество мужчин, которых могла принять одна барышня за ночь, менялось от уровня заведения: в дорогих к одной женщине могли за ночь прийти 4-6 гостей, а в дешевых счет мог идти на десятки. Причем самим путанам из этих денег оставался мизер: три четверти забирала "мамаша" на содержание борделя, а оставшиеся деньги барышня была обязана поменять на "марки". Из них удерживались средства на питание, на одежду и обувь. Чаще всего девушки очень быстро оказывались с огромными долгами перед заведением и выбраться могли, если их выкупал богатый мужчина и брал на содержание. Впрочем, такие истории чаще всего заканчивались тем, что барышня возвращалась назад в свой бордель или переходила в более низкую категорию.

Век проституток был недолог: венерические заболевания и нежелательные беременности быстро подкашивали здоровье женщин. Причем медицинские осмотры помогали не всегда, в том числе и из-за коррупции. А от беременностей старались избавиться побыстрее и без медицинской помощи, и в ход шли самые жуткие средства. Потому к 30 годам карьера, а то и жизнь ночной бабочки заканчивалась.

Вместо заключения

После революции 1917 года проституция понемногу перешла в тень. И только во времена немецкой оккупации в Киеве ненадолго появились два публичных дома для обслуживания немецких солдат, причем работали они в дневное время, а посетителям выдавали талончик-квитанцию для бухгалтерии. Один из этих борделей находился в здании нынешней Национальной филармонии на Владимирском спуске, второй – на ул. Саксаганского, 72, где сейчас размещен городской кожно-венерологический диспансер.