Казак Грицько. Забытая история лучшего друга Тараса Шевченко

О первых годах жизни Григория Честаховского известно мало. Родился он то ли в 1816-м, то ли 1820 году, точно не известно. Детство и юность прошли в посаде Новая Прага тогдашней Херсонской губернии (сейчас — Кировоградская область). Такое необычное название для центральной Украины населенный пункт получил в конце 1821 года, когда стал базой Малороссийского кирасирского полка и получил статус военного поселения. По этому поводу и приняли решение о переименовании села Петриковка — вероятно, в честь событий почти тридцатилетней давности. Тогда, в 1794 году полк в составе российских войск под руководством Суворова принимал участие в подавлении восстания Костюшко в Польше и отличился в боях за пригород Варшавы — Прагу.

Честаховский родился в семье военных поселенцев, условия жизни которых были не лучше, чем у крепостных крестьян. Идея военных поселений принадлежит другу российского императора Александра І графу Алексею Аракчееву. Такие поселения создавались с целью подготовки обученного резерва войск без увеличения расходов на их содержание. Предполагалось, что поселяне сами обеспечат себе пропитание, а свободное время от сельскохозяйственных работ станут уделять военной муштре. При этом условия быта и распорядок дня регламентировался до мелочей, а за любой проступок следовало наказание.

Вырваться из подобных поселений было очень сложно, но Честаховскому это удалось. Как и у более именитого товарища, у него в раннем возрасте проявился талант к изобразительному искусству. Только если Шевченко специализировался на живописи, то уроженец Новой Праги стал мастером по написанию икон. Скоро его слава как искусного иконописца вышла за пределы родного села, и у Честаховского появились высокопоставленные покровители.

Первым на талантливого юношу обратил внимание барон Остен-Сакен, заведующий военными поселениями Новороссийского края и известный меценат того времени. Он увидел работы Честаховского на выставке сельских художников и нашел в них "признаки особых дарований". Благодаря этому знакомству Честаховский получает начальное художественное образование и множественные заказы. Один из самых масштабных — роспись иконостаса для Елисаветградской церкви Святого Владимира. Вскоре молодым художником заинтересовался Новороссийский генерал-губернатор Михаил Воронцов. В июне 1842 года он обратился с письмом к начальнику Департамента военных поселений с просьбой помочь Честаховскому получить художественное образование.

Заступничество Остен-Сакена и Воронцова позволило начинающему художнику поменять сельскую глубинку на столичный Петербург. В июле 1842 года императорским указом Честаховского вывели из сословия военных поселян и зачислили чиновником в Главное управление корпуса инженеров военных поселений. Такой перевод позволял получить образование в петербуржской Академии художеств, куда он и был зачислен 7 декабря 1843 года. При этом его обучение и содержание (119 рублей серебром — немалые на то время деньги) оплачивал Департамент военных поселений. Переезд в Петербург кардинально поменял всю жизнь Честаховского, в том числе и личную — в Новой Праге он навсегда оставил жену Параску и дочку Евдокию.

Верный друг

Именно в Академии Честаховский познакомился с Шевченко, который в то время ее как раз оканчивал. Григорий не только хорошо рисовал, но еще и неплохо пел. По вечерам он исполнял украинские песни под гитару для других студентов. Среди них часто бывал и Шевченко. Как позже вспоминал Честаховский, "нас объединило на чужбине крестьянское происхождение и украинский язык, в этом Петербурге, который так ненавидел Тарас Григорьевич".

Однако первое знакомство двух художников продлилось недолго. В 1845 году Шевченко окончил учебу и отправился в Украину, где его вскоре арестовали за участие в Кирилло-Мефодиевском братстве и отправили в ссылку. Честаховский тем временем продолжал учебу, правда, для окончания полного курса ему, в отличие от Шевченко, понадобилось не семь, а 12 лет. Академию он окончил в конце 1854 года, но знаменитым художником так и не стал. Основным профилем Честаховского стало создание копий картин и икон выдающихся мастеров.

Весной 1858 года в Петербург из ссылки прибыл Шевченко, и Честаховский быстро стал его самым близким другом. Он часто навещал поэта в его комнате в Академии художеств, стал верным спутником и старался во всем помогать более талантливому другу. "Мы просто не могли существовать друг без друга", — вспоминал в старости Честаховский. Особенно он любил навещать старшего товарища по вечерам в его мастерской и наблюдать, как тот рисует. Примечательно, что из одиннадцати известных фотографий Шевченко на девяти он изображен сам, а на других двух — в компании Честаховского.

Тарас Шевченко скончался 10 марта 1861 года. Спустя три дня его похоронили на Смоленском православном кладбище Санкт-Петербурга. Но друзья поэта не оставляли надежд перевезти его останки на родину. В конце концов удалось получить разрешение центральных властей на перезахоронение, и 8 мая тело поэта отправилось в Украину. Сопровождать Шевченко в последний путь поручили именно Григорию Честаховскому. По его настоянию останки поэта похоронили на Чернечей горе в Каневе, а не в Киеве, как предлагала киевская громада, или в Успенском соборе в Каневе, как хотел представитель семьи Варфоломей Шевченко. Само перезахоронение при большом скоплении народа состоялось 22 мая.

ПОХОРОНЫ КОБЗАРЯ. Честаховский зарисовал самые важные моменты своей миссии

Ночь "Тарасовых ножей"

Однако Честаховский сразу не вернулся в Петербург, хоть у него уже и заканчивался 28-дневный отпуск. Вместо этого он взял больничный и занялся обустройством Тарасовой могилы. Благодаря его стараниям на ней насыпали большой холм, обложили дерном и установили четырехметровый крест. В этом деле ему помогали крестьяне окрестных сел. Очень скоро Честаховский стал известной в окрестностях Канева персоной. Он держался с местным людом запанибрата, говорил на украинском языке, носил шаровары, серую свитку и называл себя просто Грицько. Художник читал крестьянам "Кобзарь" и распространял напечатанные небольшими брошюрами произведения Шевченко и других украинских писателей. Со временем к Честаховскому стали обращаться с жалобами на помещиков и политическими вопросами, но от ответов на них он старался уклоняться.

Тем временем перезахоронение Шевченко вызвало большой резонанс, его могила стала объектом паломничества, а по Каневу и окрестностям поползли тревожные слухи, что на Чернечей горе на самом деле захоронено не тело поэта, а освященные ножи, а сам он не умер и должен в ближайшее время дать знак, после чего наступит Тарасова ночь, в которую восставшие крестьяне будут резать панов.

Чем больше народу приходило на могилу Шевченко, тем сильнее беспокоились местные помещики. На имя киевского генерал-губернатора одна за другой поступали тревожные жалобы, в которых источниками всех бед изображался именно Честаховский. В них утверждалось, что заезжий чиновник пытается внушить крестьянам "идею малороссийской независимости и свободы" и его дальнейшее пребывание в Каневе "весьма опасно для общественного спокойствия".

Для выяснения деталей "заговора" в Канев направили штаб-офицера корпуса жандармов полковника Грибовского, а в город на всякий случай ввели дополнительный воинский контингент. Присланный дознаватель опросил около ста человек, в том числе и самого Честаховского, но доказательств его вины, как и вообще существования заговора, не нашел. Однако киевские власти все равно решили перестраховаться и избавиться от возбудителя спокойствия. 5 августа Честаховский дал расписку, что более не будет без разрешения посещать Киевскую губернию. 9 августа он отправился в Петербург, где в дальнейшем находился под постоянным надзором полиции.

В ОКРУЖЕНИИ ДРУЗЕЙ. Тарас Шевченко, Григорий Честаховский и братья Лазаревские

Амурные дела

По прибытии в имперскую столицу местная украинская община радушно встретила Честаховского, а его вклад в перезахоронение Шевченко высоко оценили. Как позже вспоминал Александр Лазаревский, также участвующий в этой миссии, "лучше Честаховского для этого трудно было и придумать. Можно сказать, что он свято исполнил возложенную на него миссию". Однако вскоре позитивный имидж развеялся, и причиной тому были любовные похождения художника.

Во время пребывания в Каневе Честаховский познакомился с 18-летней дочкой местного рыбака Марусей. Несмотря на более чем двадцатилетнюю разницу в возрасте девушка влюбилась в колоритного чиновника. Он ей сперва отвечал взаимностью и позвал с собой в Петербург. Родители без свадьбы не хотели отпускать дочку, но в итоге согласились на компромисс. Григорий и Маруся обручились в церкви и вместе поехали в столицу, где в будущем должны были обвенчаться.

Они вместе ходили на светские мероприятия. При этом Маруся непременно была в вышиванке, с массой бус на шее и яркими шелковыми лентами, прикрепленными к головному убору. Но необученную грамоте Марусю столичная интеллигенция воспринимала исключительно как "интересную красивую куколку". Одни сочувствовали девушке, другие считали ее присутствие неуместным, а сама Маруся, без памяти влюбленная в Честаховского, стоически выдерживала все испытания и верила в светлое будущее.

Однако оно никак не наставало. Жениться художник не спешил. Вместо обещанной свадьбы Честаховский поселил невесту в пригороде Петербурга, хотя продолжал ее регулярно посещать и финансово содержать. Со временем его интерес стал угасать, встречи проходили все реже, иногда он даже поднимал на девушку руку. В 1863 году Григорий окончательно порвал с Марусей.

Заботу об одинокой девушке взяла на себя украинская община. Ее научили читать и писать, а семья Василия Белозерского, редактора первого украиноязычного журнала "Основа", устроила ее няней в своем доме. При этом по мере драматического развития любовной истории в среде украинской интеллигенции ухудшалось отношение к Честаховскому, а после того как стало известно, что у него уже есть законная жена и дочь, художник растерял почти всех друзей.

В конце концов в сентябре 1864 года Марусю общими усилиями отправили домой. Ее дальнейшая судьба точно не известна, но по ходившим тогда слухам в родных краях ее жизнь также не сложилась. Честаховского же лишили официального членства в петербуржской общине и за "недостойное поведение и тиранство" по отношению к Марусе признали "недостойным общения с честными людьми".

После этого Честаховский отдалился от украинского национального движения. До 1883 года он работал в Капитуле орденов, а после увольнения уехал из Петербурга в Качановку на Черниговщине, где до конца своей жизни почти безвыездно жил в имении известного мецената Василия Тарновского. Но, несмотря на невзгоды, Григорий свято чтил память своего почившего друга. Из Петербурга он слал письма в Канев с просьбой сообщить о состоянии могилы Шевченко и даже хотел на постоянной основе поселиться на Киевщине, но не получил на это разрешения властей. Честаховский долгие годы хранил многие вещи Шевченко, в том числе его рисовальные принадлежности, которые потом передал Тарновскому для будущего музея Кобзаря. Себе он оставил только первое издание "Кобзаря" с собственноручными правками поэта и автографом "Казаку Грицаю Честаховскому. Кобзарь Тарас" да несколько фотографий Шевченко, Костомарова и — Маруси.

Скончался Честаховский в апреле 1893 года в Петербурге, куда время от времени возил на продажу собственноручно собранные целебные травы. Как и Шевченко, его погребали дважды. Сначала — на кладбище Александро-Невской лавры, а позже Тарновский перевез его тело в Качановку и перезахоронил в местном парке. Над прахом Честаховского насыпали высокий холм с деревянным крестом, подобный тому, который он некогда сам насыпал над могилой Шевченко.

Артефакт из прошлого

Несмотря на то что Честаховский был дипломированным художником, до наших дней не сохранилось ни одной его законченной картины. Как уже говорилось, художник в основном делал копии других картин и автографов на них не ставил, что усложняет идентификацию его работ. К тому же изобразительное искусство не было главным в его деятельности и большую популярность как художник он так и не получил.

Сейчас известно лишь две иконы авторства Честаховского. Первая — "Святой Тарасий и святой Михаил", написанная в 1867 году в память о Тарасе Шевченко и Михаиле Лазаревском. Долгое время она считалась утраченной, пока ее не обнаружили в 2003 году в Вознесенском соборе Конотопа. Вторую икону — "Скорбящую Богоматерь" — нашли по воле случая совсем недавно.

СКОРБЯЩАЯ БОГОМАТЕРЬ. Юриса Пискового очень удивило высокое качество исполнения иконы

Более 150 лет она хранилась на родине Честаховского в Новой Праге, где передавалась по наследству в одной из семей, пока в апреле 2018 года ее не показали бизнесмену и меценату Юрису Писковому, род которого также происходит из Новой Праги. Его сразу удивило высокое качество и необычный стиль исполнения. Икона сочетает элементы восточной и западной традиций иконописи, а писалась, вероятно, с католической иконы Mater Dolorosa. Копнув вглубь истории села, возникли первые догадки, что ее автором может быть Честаховский. Позже их подтвердили в Национальном музее Тараса Шевченко. Большой вклад в установлении истины внесли директор музея Дмитрий Стус и главный хранитель его фондов Юлия Шиленко.

Икону отправили на экспертизу, которая показала, что ее действительно создали в 1840-х годах. И хотя на иконе не сохранилось подписи Честаховского, в то время он был единственным иконописцем высокого уровня в окрестностях Новой Праги, так что у экспертов не возникает сомнений в его авторстве.

Икону впервые представят широкой публике в рамках выставки в музее Шевченко, которая открылась 12 ноября и продлится до 3 февраля. По задумке организаторов, она должна не только привлечь внимание к персоне Григория Честаховского, но и вообще к проблеме сохранения исторической памяти небольших населенных пунктов. Ведь похожие и не менее ценные артефакты с высокой долей вероятности хранятся во многих украинских селах и только ждут, когда их оценят по достоинству. Планируется, что позже экспозиция отправится на родину иконы. Кроме того, у Юриса Пискового есть желание увековечить память Честаховского в названии центральной улицы Новой Праги, а в местном парке построить часовню, в которой будет храниться копия артефакта.