Архивариус

"Министерство любви" ГДР. Как Путин помогал Штази держать немцев под колпаком

Каково это — жить "под колпаком" спецслужб? Какую секретную миссию в ГДР выполнял будущий президент России Владимир Путин? На поиски ответов Фокус отправился в логово Штази — немецкого аналога советского КГБ

Майор Путин

В 1985 году в Дрезден из Советского Союза прибыл 33-летний невысокий светловолосый мужчина. Он уверенно пересек КПП Управления Комитета госбезопасности СССР, где получил инструкции, и приступил к работе. Кроме прочего ему сделали пропуск в соседнее здание, где располагалось аналогичное министерство Германской Демократической Республики — Ministerium für Staatssicherheit, или Stasi. Этот пропуск до сих пор хранится в архиве Штази в Дрездене.

На первой странице аусвайса Путина есть таблица о продлении его срока действия, с 1986 по 1990 год. Почти в каждой графе стоит цветной, отличный от других штамп, за исключением последнего квартала 1986 года, в котором Путин, вероятно, не выполнял задания в Дрездене, а то и вовсе был в СССР.

— Мы можем лишь рассуждать о том, почему у Путина не хватает одного штампа, — рассказывает Дуглас Селвидж, один из ведущих сотрудников немецкого ведомства по работе с архивами спецслужбы. — Тому могла быть сотня причин: болезнь, поездка на какое-то время в СССР или в аппарат уполномоченного КГБ в Карлсхорсте. Это могло быть связано и с рождением дочери, но подтверждений у нас нет.

По мнению Селвиджа, аналогичные удостоверения имели глава дрезденской штаб-квартиры КГБ, а также ряд коллег Путина. Всего в Дрездене могли выдать 6–7 таких корочек, в Берлине же — значительно больше.

В удостоверении будущего президента России также указаны место и дата рождения: Ленинград, 7 октября 1952 года. Примечательно, что ГДР была образована ровно тремя годами ранее. В графе "подпись" на немецком языке вписано: Vladimir Putin.

— Пока что в архиве Штази обнаружено лишь несколько упоминаний о Владимире Путине. Предположительно, он занимался коммуникацией между КГБ и Штази, — говорит фрау Дагмар Ховештэдт, спикер архива Штази. — Полагаем, его интересовали данные Штази о ФРГ — прежде всего военного характера, о достижениях Западной Германии в обороне, о НАТО и военной инфраструктуре.

Эксперты сходятся во мнении, что президент РФ, будучи майором КГБ, выстраивал шпионские сети из завербованных граждан ГДР и ФРГ, пытаясь в дальнейшем инфильтрировать их в западные спецслужбы. Быть может, эти сети работают и сейчас.

В архиве Штази. Корреспондент Фокуса Михаил Колесников изучает удостоверение Штази майора Путина

Замысел Андропова

В 1978 году председатель Комитета госбезопасности СССР Юрий Андропов подписал соглашение с восточногерманским коллегой, министром госбезопасности Эрихом Мильке. С того момента началась официальная совместная история двух "контор". Предполагалось, что так спецслужбы будут продуктивнее отрабатывать "направление основного противника". В то же время достигнутая договоренность упрощала работу Штази.

— Представители КГБ часто проводили операции на территории Восточной Германии, а когда об этом случайно узнавали в Штази, для них это нередко создавало трудности, — объясняет фрау Ховештэдт, скрупулезно изучавшая сохранившиеся фонды этой спецслужбы. — Ведь КГБ не считал нужным перед кем-либо отчитываться, он был главным.

В результате кооперации гэдээровское министерство усилило потенциал КГБ в Европе — получать информацию, располагая шпионскими сетями и базой данных Штази, стало намного легче. Как и вербовать с ее помощью граждан ГДР. В своей работе Штази не брезговало ничем, в ход шли всевозможные приемы, включая совращение одиноких секретарш госучреждений ФРГ (операция "Ромео") и "медовые ловушки" для мужчин из ФРГ (операция "Джульетта").

Штази удавалось вводить своих агентов даже в руководство ФРГ. Едва вообразимый случай, когда референт федерального канцлера Вилли Брандта, ведавший всеми секретами ФРГ, оказался офицером Штази — лишь один из установленных фактов. Поговаривали даже, что шпионской деятельностью эта спецслужба порой превосходила КГБ. К тому же не менее фанатично Штази искала врагов внутри ГДР.

Аусвайс Номер 217590. Судя по штампам в документе, Путин "прогулял" один квартал в 1986 году

По Оруэллу

Многолетний министр госбезопасности ГДР Эрих Мильке был одержим мыслью, что "кругом одни враги". Во многом он копировал своего кумира Сталина: в схожем стиле одежды, суровых манерах, фобиях.

— Мильке был реальным параноиком, он говорил: "Все жители Восточной Германии — преступники, за ними следует надлежащим образом следить!" — вспоминает историк Петер Кеуп, некогда бывший узником специального изолятора Штази.

"Щит и меч социалистической партии ГДР", как тогда называли Штази, годами вырабатывала методы, позволяющие тайком узнавать, о чем говорят и думают люди.

— Особое внимание уделялось почте. У нас в архиве тысячи папок с копиями писем, — фрау Дагмар Ховештэдт показывает один из конвертов, внутри которого — нечто, похожее на микрофильм. — Письмо вскрывали с помощью специального прибора так, чтобы адресат этого не заметил, затем фотографировали на микрофильм и запечатывали. Но если находили в тексте хоть что-то, что, по их мнению, опасно для системы, письмо изымали, а автора могли арестовать.

Мы читаем одно из писем: гражданка ГДР жалуется родственникам в ФРГ, что для ее часто болеющего ребенка нет возможности купить теплую одежду. Просит прислать посылку. Видимо, в Штази сочли это заявление дискредитацией экономики ГДР, так что письмо изъяли.

В романе "1984" Джордж Оруэлл описывает общество, в котором за каждым следит "Министерство любви". Для этого оно использовало специальные экраны, подобные современным плазменным панелям. Но оруэлловская фраза "Старший брат следит за тобой" не вымысел, поскольку в 1984-м аналог "Министерства любви", который годами собирал досье на граждан, был в реальности: по данным историков, под прицелом Штази побывал каждый второй житель Восточной Германии. Арсенал спецслужбы включал комплекты отмычек, прослушивающие устройства, шпионские фото- и телекамеры, снимающие даже через миллиметровое отверстие. Словом, у восточных немцев не было личной жизни: за каждым, будь то дома, на фабрике или в бюро, наблюдал чей-то глаз. В некоторых архивных делах сохранились даже запечатленные на скрытно установленные в квартирах фотокамеры снимки интимных сцен.

Миллионы бумаг уничтожены. Дагмар Ховештэдт рассказывает, что порванные бумаги Штази восстанавливали 10 лет

Мне дали имя Номер 31

Номера вместо имен — также не выдумка писателей-антиутопистов. Тех, кто попадал в списки "неблагонадежных" (а это было самой страшной из мыслимых трагедий для восточного немца), направляли в следственный изолятор Штази.

— Мне было 22, и я решил, что с меня довольно социализма. Захотел уехать, — Петер Кеуп вспоминает свой путь к свободе. Его семья когда-то переехала из Западной Германии в Восточную, поскольку отец был убежденным коммунистом. Со временем сыну, по характеру человеку творческому, жизнь в мире, где никто не имел права хоть как-то выделиться, опротивела. — Попытки прорваться сквозь Берлинскую стену были безумием. Ее-то толком и видно не было. Стоило лишь приблизиться к ней метров на 200, как откуда-то сразу появлялся полицейский и отгонял прочь. У одной моей подруги была квартира, окна которой выходили на Бранденбургские ворота, разве что оттуда я несколько раз и видел стену.

Кеуп решил бежать через Венгрию в Австрию, а оттуда — в ФРГ. Путь начал с Чехословакии, там его и задержали. Затолкали в грузовик производства известной в ГДР фабрики IFA, специально оборудованный для перевозки заключенных. В тесной, душной кабинке, в полной темноте — через пять часов адской тряски парень готов был признаться в чем угодно, лишь бы это скорее закончилось. Автомобиль резко затормозил, откуда-то доносились лай собак и лязг открывающихся ворот... В городе стояла поздняя ночь, моросил дождь — это все, что увидел Кеуп, прежде чем оказался в камере следственного изолятора Штази.

— В комнате была деревянная тахта с матрацем. Небольшой стол, табуретка, умывальник, унитаз — все так и было, — господин Кеуп заходит в камеру и узнает до боли знакомую обстановку.

Обустроенная с германской аккуратностью тюремная камера оборудована так, что все процессы — будь то включение-выключение света, подача воды в кран и даже спуск унитаза — управлялись снаружи.

— Утром пускали воду на пять минут, была специальная команда. Вечером тоже на пять, — говорит Петер Кеуп. — Еду приносили три раза в день. Кто-то, чье лицо я не мог видеть, ставил миску на открывающееся в двери окошко. Он вспоминает, что после обеда также давали молоко с химическим привкусом. По мнению Кеупа, в нем были медикаменты, вызывающие чувство подавленности.

В тюрьме Штази не было имен. Вместо них каждому заключенному присваивался номер. У Петера Кеупа был №31.

Тюрьма Штази. Мерзко и обыденно, когда на тебя постоянно кто-то смотрит сквозь дверной глазок

Контроль над личностью

Методы физического воздействия, столь популярные у советских чекистов, в следствиях Штази не практиковались: немцы действовали куда более тонко. Одна из основных работающих технологий — задать настолько много вопросов, чтобы человек, что-то скрывающий, запутался и где-то изменил показания.

Задержанный садился и обязательно клал руки под ягодицы ладонями книзу — с помощью встроенного в стул прибора фиксировался уровень потоотделения (некое подобие детектора лжи). Позже съемный образец ткани со стула также приобщали к материалам дела: запах человека в случае необходимости розыска можно было использовать для поисковых собак. Допросы порой длились сутками.

— Их интересовало все: мои родственники, друзья, хочет ли кто-то из них также убежать на Запад, кто критически относится к партии, кто что думает вообще, — вспоминает Кеуп. После 14-часового допроса он признался в том, чего от него добивались. — Моим самым страшным, как оказалось, преступлением было то, что я хотел сбежать. Только в этом я и признался.

Однако интересным было не то, чего добивались, а как. Из воспоминаний Кеупа, следователь вел себя предельно вежливо, даже показательно доброжелательно. Учитывая, что он был единственным человеком, с которым разговаривал заключенный, соблазн довериться был велик.

— Он каждый раз спрашивал меня: "Могу ли я вам чем-нибудь помочь?" Однажды я не выдержал и спросил, могут ли они вернуть мне мой блок сигарет, который находился у меня в сумке, поскольку я очень хотел курить, — вспоминает Кеуп. — И он ответил: "Да, конечно". Когда я вернулся в камеру, на столе стоял мой блок сигарет. Но не было ни спичек, ни зажигалки. Они это специально сделали! Я так и не покурил.

В опытах над личностью у Штази практически не было равных. Одна из "визитных карточек" — тайно проникать в жилье "неблагонадежного" гражданина, чтобы сделать там какое-нибудь незначительное изменение. Например, на фоне общего порядка, оставленного хозяином квартиры, мог быть бросающий в дрожь сигнал: перевернутая фотография в рамке, перенесенная из комнаты на кухню ваза с цветами, книга, открытая на определенном месте. В результате многие восточные немцы, не выдерживая осознания того, что находятся "под колпаком", сводили счеты с жизнью.

Жизнь после тьмы. Бывший узник тюрьмы Штази Петер Кеуп после освобождения стал историком

Все кончено?

За три дня до падения Стены Мильке отдал распоряжение уничтожить архивы. Генерал понимал, что ждет его и многих соратников, если бумаги попадут в руки общественности. Но сжечь удалось не все.

— В наши руки попало 16 тысяч мешков с документами, которые готовили к уничтожению. Часть из них удалось реконструировать, — говорит Ховештэдт. — Примерно 1,8 млн страниц восстанавливали вручную, на это ушло 10 лет.

…Он не знал, какой сегодня день, сюда не доходили новости, а окно из стеклоблоков не позволяло увидеть, что происходит на улице. Находясь в тюрьме Штази, Петер Кеуп больше всего испытывал дефицит общения: разговаривать с кем-либо запрещалось, а единственной формой коммуникации, впрочем, тоже запрещенной, была тюремная "азбука".

— Вот, например, это значит "кто ты?" — Кеуп по памяти молниеносно набивает кулаком по стене характерный ритм.

Однажды он побывал в карцере. Но не это воспоминание заставляет Кеупа содрогаться. Он подводит меня к двери камеры.

— Вот, видишь? — пальцем Кеуп приоткрывает глазок. Через мгновение с едва различимым шорохом крышка опускается вниз. — Отвратительный звук! Он у меня в ушах всю жизнь! Как будто кто-то до сих пор смотрит на меня.

После освобождения из тюрьмы Кеуп уехал в ФРГ, уже там узнал о падении Берлинской стены. Говорит, что сперва не поверил и даже выключил телевизор. Позже, когда открыли архивы Штази, он выяснил, что на спецслужбу работали многие его знакомые, в том числе родной брат.

По мнению Кеупа, Германия и 30 лет спустя в чем-то остается разделенной надвое, а стена эта по-прежнему проходит в сознании немцев.