Театр на чемоданах. Как немец Георг Жено стал в Украине Святым Николаем

Театральный режиссер Георг Жено вместе с украинским драматургом Натальей Ворожбит основал в Киеве документальный "Театр Переселенца". В фокусе люди, чьи судьбы с треском через колено сломала война. Их истории стали основой для нескольких спектаклей — "Где восток?" и "Николаевка". Для Украины это прорыв, сравнимый с полетом Гагарина в космос. Стремительное приближение к европейскому культурному контексту.

Театр базируется на киевской студии Довженко, в центре DIYА, его поддерживают Гете-институт, посольство ФРГ и украинцы, которые при случае скидываются на цветную бумагу и прочую канцелярию для бесплатных еженедельных мастер-классов для детей.

КТО ОН

Немецкий театральный режиссер, актер, один из создателей "Театр.doc" (Москва)

ПОЧЕМУ ОН

Создал в Киеве экспериментальный документальный "Театр Переселенца"

Превращение

В павильоне студии Довженко темно. Свет от софитов падает на сцену, едва освещая ее. На сцене светловолосый голубоглазый человек в синем блестящем халате с желтыми полосками-вставками, похожем на рыцарский плащ. В руке человека горшок, из которого сюрреалистично торчит фикус. Рядом рыжий старый чемодан. Здесь же полуразваленное кресло эпохи перестройки. В зале так тихо, что зрители слышат дыхание друг друга. Вдруг кто-то судорожно вздыхает, и я сжимаю зубы, чтобы не разреветься посреди постановки.

Если не знать контекста, может сложиться впечатление, что это сценка из сказки. На самом деле спектакль-инсталляция о войне на востоке Украины, и сделал его Георг Жено — немецкий театральный режиссер с французской фамилией. Он тот самый блондин с фикусом в синем плаще.

Инсталляцию Георга "Страх в Украине" условно можно разделить на две части. В первой режиссер рассказывает, как и почему он попал в Украину. Хотя на самом деле "попал" он давно. Еще когда школьником в начале 1990-х приехал в Питер по школьному обмену, жил там с 1991-го по 1993-й, поступил в ГИТИС на курс Марка Захарова.

Вторая часть — фильм о поездке Георга в зону АТО, который показывают на экране, прикрепленном к заднику сцены. Основа видеоряда — полуразрушенные бомбежкой здания, мимо которых медленно и непрерывно движется камера. В кадре дома с развороченными кишками и зимняя дорога, за кадром звучат рассказы местных жителей — мужчин, женщин, детей — о войне. Их слова, как кирпичи, падают с неба. За этими неприглаженными сырыми текстами, всхлипами и паузами открывается обыденная и страшная картина войны. В этот момент ты осознаешь, насколько тонка перепонка, отделяющая привычный мир от ада. И возникает детское желание попросить Святого Николая о чуде — чтобы вой­на кончилась.

Синий рыцарский халат немца — это костюм Святого Николая, который сшили Георгу волонтеры из "Нового Донбасса". Решающим фактором по превращению Жено в Святого стала его внешность: голубоглазый блондин с длинным каре и плотной бородой. Плюс иностранный акцент.

— Волонтеры, с которыми я ездил в Донбасс, готовили праздник Святого Николая для детей в Николаевке, — объясняет он. — Я же там не мог найти себе применения. Хотелось чем-то помогать. И вдруг коллеги меня попросили быть на этом празднике Святым Николаем. Я согласился, потом всю ночь читал письма детей, которые просили подарить им "лего" и мир или собачку и мир. Но одно дело, когда читаешь письма, другое, когда ходишь по всем классам, к тебе подходят дети и каждый третий шепчет, что он хочет мира.

У жизнерадостного фикуса в горшке тоже есть история — он из продуктового магазина в Николаевке. Режиссеру одолжила растение проникшаяся его харизмой продавщица. У полуразваленного кресла, с которого свисает разодранная ткань, своя история, на основе которой можно было бы написать абсурдистскую пьесу. Оно было обнаружено Георгом и Натальей Ворожбит на блокпосту сепаратистов. Немец, увидев кресло, необычайно оживился. Наташа, с которой Георг дружит уже 17 лет, позвонила в местное отделение МЧС. Там их приняли за сумасшедших, но на вызов приехали и проверили кресло на наличие взрывчатки. Затем через "Новую почту" кресло отправили в Киев. Работники почты тоже решили, что у ребят не все дома, но просьбу выполнили. Позже оно вместе с фикусом побывает на спектаклях в Европе, неизменно производя фурор на таможнях.

Чемодан

Потертый, видавший виды чемодан принадлежал деду Георга. Его Жено-младший использовал вместо мешка, в котором носят игрушки. С ним же он пришел рано утром 19 декабря 2015 года в детское отделение токсикологии ОХМАТДЕТа поздравить маленьких пациентов и их мам — женщин с несчастными глазами — с Николаем. Помогать ему будут коллеги — худой Саша Фоменко с просветленным лицом и красивая девушка Юлия Кулиненко из донецкого ансамбля "Дивина", которая споет украинскую песню в больничном коридоре. Ее пение придется по душе маленькой девочке, к которой уже три года не приходит мама. Там же Георг в развевающемся халате попытается прорваться в реанимацию к восьмилетнему сироте, вывезенному под обстрелами из Краматорска. Малыша этим утром отправят делать плановый диализ, который длится пять часов. И попасть к нему не получится даже у Святого Николая. А через пару часов Святой с немецкими корнями будет стоять синим пятном среди пятисот детей-переселенцев на студии Довженко и снова выслушивать заветные желания. Слово "мир" детскими голосами будет произноситься в сотни раз чаще, чем "айфон".

В финале спектакля Георг подарит дедовский чемодан немецкому журналисту Даниэлю Шульцу. Последний увидел инсталляцию в Германии, проникшись, приехал волонтером в Николаевку и помог местным школьникам создать газету. Она и сейчас выходит. Затем Жено достанет из чемодана бутылку водки и сделает глоток на сцене. Затем украинский драматург Наталья Ворожбит попросит у Георга водку, сделает глоток и передаст ее по кругу дальше — зрителям. И ни один не откажется. А на экране на заметенной снегом трассе будет стоять немецкий Николай в синем плаще с чемоданом и смотреть на полуразрушенный город, пока к нему не подбежит неизвестно откуда взявшийся черный кот.

Взял и приехал

Мы стоим с Георгом в павильоне студии Довженко. В уголке сидят школьники из Николаевки. Они участники документального спектакля "Николаевка" — совместного проекта Жено и Ворожбит. Мальчишки остановились у Георга, и он периодически пишет об их совместном проживании смешные посты в Facebook на украинском языке, хотя только осваивает его. В постановке дети рассказывают о войне, гибели близких и любви к "самому лучшему городу на свете". С этим проектом они уже съездили во Львов. Местные подростки хорошо приняли николаевских, и главное — поняли. Через личные истории проще увидеть другого человека и понять, что он такой же, как ты, даже если изъясняется по-украински с акцентом.

Во время разговора Жено постоянно смахивает светлую челку со лба, и этот жест в моем сознании начинает ассоциироваться с образом Святого Николая. Георг родился в Гамбурге в семье художников. Его родители — ученики знаменитого художника Йозефа Бойса, одного из теоретиков постмодернизма. Бойс одним из первых в 1970-е начал применять арт-терапию в работе с наркоманами, тогда же основал терапевтический центр в Германии. Взгляды творческих родителей и сына на ситуацию в Украине не совпадают.

— У родителей политически левый настрой, — говорит Жено. — Верят в то, что пишет немецкая пресса, что этот конфликт разожгли американцы и что они Майдан организовали. Хотя мама все равно считает, что я тут занимаюсь полезным делом. Ей нравятся люди, с которыми я в Украине общаюсь.

— Вы помните падение Берлинской стены?

— Я тогда жил в Гамбурге. Мне было 13 лет. Но я помню, что улицы были пустыми, потому что все сидели дома и не могли оторваться от прямой трансляции по телевизору. Мы испытывали редкое чувство единения. Раздел был искусственным. Присутствовал страх за тех, кто тогда вышел на улицы. Страх, что по ним станут стрелять. Похожие ощущения были от Майдана. А потом, после падения Берлинской стены, возникло чувство, что все в мире повернется к лучшему.

— Разочаровались после воссоединения Германии?

— Я с 1997 года не живу в Германии, так что разочарование, которое было возможно там, я считаю оправданным, но у меня его не было. Я испытал его в России, в которой жил с 1997 года. С Ельциным такие надежды были связаны. Россия казалась страной безграничных возможностей. И это было правдой. Где ты еще построишь такой театр, как "Театр.doc"? И там я четко почувствовал, как после ухода Ельцина страна будто замерла.

Януковичи мира как детонаторы

Свой интерес к Восточной Европе и России Жено объясняет тем, что его дед был профессором славянских языков. Бабушка родом из Польши, она была доцентом польской литературы. Вначале юноша ездил в Польшу, Чехию. Затем случилась Россия, в которой он прожил более пятнадцати лет. Закончил ГИТИС. Снялся в картине Петра Тодоровского "В созвездии Быка". Был одним из основателей прогрессивного "Театра.doc", затем основал Театр им. Йозефа Бойса, просуществовавший шесть лет.

— В 2012 году в театре дела шли идеально: поездки по фестивалям, номинация на "Золотую маску", Сахаровский центр дал нам свое помещение в центре Москвы, но я уехал. Потому что, с одной стороны, в обществе стали сильно меняться настроения. Появилась агрессия. Мне стало тяжело. Я привык, что конфликты можно решать мирно. С другой стороны, в России приняли закон об иностранных агентах — о театрах, которые финансируются из зарубежных грантов. Тогда я сказал: "Ну ладно, я не хочу превратиться в Дон Кихота". Закрыл свой театр, раздал спектакли. Поначалу думал, что буду делать постановки в России как режиссер, но потом понял, что не выйдет. Не дадут свободно работать. Я вижу, как власти методично уничтожают "Театр.doc", его уже два раза из помещения выгоняли. Меня пригласили в Софию руководить театром. Я занимался им почти три года. И болгарские артисты отчасти виноваты в том, что я здесь оказался. Дело в том, что в Болгарии страной руководят два ставленника КГБ, такие же коррупционные гниды, как господин Янукович. Пенсионерам в деревнях там элементарно нечего есть. Там такая бедность, что сердце сжимается. Я делал проект про старых людей в болгарских селах, это страшно. И когда в Украине случился Майдан, мои болгарские артисты с большой завистью наблюдали за событиями. Один из них тогда сказал: "Ты же из России, почему ты не едешь в Украину делать документальный спектакль? Мы хотим, чтобы украинцы научили нас, болгар, делать Майдан, потому что мы тоже хотим наших януковичей прогнать!"

Жено приехал в Киев в декабре 2014 года. Позвонил Ворожбит, сказал, что хочет делать проект о Майдане.

— Хорошо, — будничным тоном ответила Ворожбит. — Послезавтра едем в зону АТО.

— Куда? — Георг честно признается, что испугался.

В первый раз он ничего не рассказал родителям и поехал в Славянск и Николаевку.

Потом вместе с Наташей стал часто приезжать в зону АТО. А в 2015 году они основали "Театр Переселенца".

Немецкий подход

Разговор неожиданно переходит к сирийским беженцам в Германии. Георг на их стороне. Приводит слова Меркель, призвавшей страну встретить миллионы беженцев с открытым сердцем. Ее призыв частью общества был встречен в штыки.

Я пытаюсь сказать Георгу, что не все так однозначно. Он прерывает меня горячо и категорично. Его голубые глаза становятся темно-синими, а челка падает на лицо.

— Нет, извините! Все беженцы бегут от войны!

— Конечно все, — парирую я. — И сирийские боевики в том числе.

— Ну и что? Из-за этого не надо помогать нуждающимся людям? Мне кажется, это цинизм.

— Вы уверены, что все, кто к вам приезжает, нуждается в помощи?

— Люди убегают от того, что их убивают, — он чеканит слова с интонациями моей коллеги, с которой мы до хрипоты спорили о Майдане.

— Откуда появись слухи, что уровень преступности в Германии повысился?

— Это дешевая грязная пропаганда, направленная против таких людей. Наш министр внутренних дел заявил, что информация о повышении уровня преступности из-за беженцев из Сирии оказалась ложной. По данным МВФ, преступность среди них не выше, чем среди немцев. Тут, в Украине, создается впечатление, что информация о сирийцах в Германии передается неверно. Кстати, так же как в Германии у большинства людей есть ощущение, что в Украине рулят фашисты, которые убивают русское население в Донбассе. Большинство немцев так думает. Потому что так пишут в немецких газетах. Я считаю, что для человечности нет цифр. Германия — сильная страна. Разве мы не справимся с тем, чтобы помочь людям, которые к нам бегут от войны? Конечно, справимся.

Мы заканчиваем разговор на улице. Георг вышел проводить меня. В этот момент он напоминает Дон Кихота, сравнение с которым ему неприятно. Я задаю последний вопрос, о том, есть ли у него миссия. Он широко улыбается.

— Я не люблю людей с миссией и не верю в нее. Я верю в людей и дела. У меня есть друзья, которые работают в Афганистане и других местах в объединении "Врачи без границ". Эти люди понимают, что есть места в этом мире, где и так ужасно, но если туда никто не поедет, будет еще хуже.

Я прихожу домой. Ищу информацию о проектах Георга в Москве и спотыкаюсь о его цитату об акции Йозефа Бойса "7000 дубов", когда огромная куча базальтовых блоков, выложенная перед зданием музея, постепенно разбиралась художником по мере того, как высаживались деревья.

• Читайте также: Почему в стране, где идет война, мы даем зарабатывать гражданам вражеского государства, — Ирма Витовская

"Бойс хотел от Касселя до России посадить семь тысяч дубов. Он собирался заезжать во все города по дороге и сажать там по дубу, но сажать он их хотел не сам, а убедить местных жителей, что это необходимо. Например, два соседа, которые друг с другом не разговаривали, после общения с Йозефом Бойсом решили посадить этот дуб".

По-моему, Георг Жено именно этим и занимается в Украине — разгребает базальтовые блоки и сажает деревья.