Моя твоя понимать. Как австрийка Мария Вайсенбек прививает европейцам любовь к Украине

Недавно у немецкоязычных читателей появилась возможность прочесть роман Софии Андрухович "Фелікс. Австрія". Австрийка Мария Вайсенбек перевела его на немецкий, он получил название "Der Papierjunge" ("Бумажный мальчик"). Фокус расспросил Марию, почему она начала изучать украинский язык и как справляется с адаптацией украинских реалий для западного читателя.

КТО ОНА

Лингвист, переводчица с украинского, русского, белорусского языков на немецкий

ПОЧЕМУ ОНА

Перевела на немецкий язык книги Андрея Любки, Тараса Прохасько, Софии Андрухович, Любка Дереша, Марии Матиос, Сергея Жадана

Первым восточнославянским языком, который вы изучили, стал русский. Какое-то время вы даже жили в Санкт-Петербурге. Когда у вас проснулся интерес к украинскому языку и культуре?

— Во Франции я познакомилась с семейной парой из Киева. Мы подружились и стали общаться — на тот момент на русском, конечно. Они пригласили меня поехать с ними в Карпаты, в Прокураву. Они очень любят эти места и хотели показать их мне. Тогда, в 2002-м, эта местность — Прокурава, Космач, Косив — показалась мне затерянным миром. Помню, один прокуравский старик рассказывал нам длинные истории. Но, конечно, я его не понимала. Даже приехав через год или два и уже зная украинский, понимала его с трудом.

Помните ли вы первую книгу современного украинского писателя, которую прочитали, еще не планируя заниматься переводами?

— Нет. Помню только, что, когда я ее показала своей украинской подружке в Вене, она мне сказала: "Не читай это, прочти лучше Андруховича".

В одном из интервью украинский писатель Любко Дереш рассказывал, что ваш муж — русскоязычный харьковский программист благодаря вам перешел на украинский. Это правда?

— Почти правда. На самом деле мой муж из Кировограда. Но по-украински он действительно начал говорить только в Вене. Отчасти из-за меня, отчасти из-за того, что за границей язык является важным фактором самоидентификации.

Вы переводили книги Андрея Любка, Тараса Прохасько, Софии Андрухович, Любко Дереша. Чьи тексты оказались вам ближе всех?

— Меня очень впечатлил роман "Фелікс Австрія" Софии Андрухович. Нравятся тексты Тараса Прохасько и Сергея Жадана. А то, что мне самой по душе, всегда легче переводить.

Но пока я замечаю, что не все произведения одного автора вызывают у меня одинаковую реакцию. К примеру, роман "НепрОсті", отрывок из которого я недавно переводила, дался мне намного сложнее, чем "З цього можна зробити кілька оповідань" (автор — Тарас Прохасько. — Фокус). А все потому, что второе произведение мне ближе.

Обсуждаете ли вы с авторами нюансы их текстов при переводе?

— Так как украинский — не мой родной язык, некоторых нюансов я могу не почувствовать или не понять. Кроме того, иногда приходится уточнять у автора реалии или исторические факты. Поэтому я всегда рада возможности посоветоваться. Как правило, авторы с удовольствием помогают.

У актеров есть понятие "вживаться в роль". Приходится ли вживаться в роль переводчику?

— В каком-то смысле да. Когда перевожу книгу, я должна стать частью ее мира, видеть его и чувствовать. Без этого невозможно передать атмосферу. К некоторым отрывкам я возвращаюсь много раз.

Для проекта Kultur Kontrakt Austria вы переводили отрывок из "У нас гуцулів" Любы-Параскевии Стринадюк. В оригинале слова автора написаны на украинском языке, а диалоги на гуцульском диалекте. Там попадаются и 10 синонимов слова "собака", и специфические, даже многим носителям украинского языка непонятные слова, такие как "афени", "дженджура". Как вы обычно передаете диалектизмы?

— Диалекты — очень сложная тема для переводчиков. Как и большинство моих немецкоязычных коллег, я считаю, что нельзя передать гуцульский диалект определенным немецким, к примеру тирольским, диалектом. Появятся совершенно другие, чуждые для переводимого романа ассоциации. Что тирольцы делают в Карпатах?

Я много думала над этой проблемой, когда переводила "Черевички Божої Матері" Марии Матиос. И в конце концов решила, что слова автора будут переданы более-менее нейтральным немецким, а уже диалоги постараюсь выделять. Диалектальными они становятся не столько благодаря лексике, сколько благодаря синтаксису: непривычный порядок слов, грамматические ошибки.

Переводчик современных украинских писателей сталкивается и с другими подводными камнями: жаргонизмами, суржиком, матом.

— Вот тут-то перевод и превращается в искусство. Не существует определенного рецепта, который можно было бы использовать, когда в оригинале употребляется, например, суржик. Недавно я переводила текст Михаила Брыныха. Сначала хотела создать искусственный жаргон. Но потом попробовала перевести текст с помощью молодежного жаргона. Получилось, как мне кажется, неплохо.

В "Поклонінні ящірці" Любка Дереша, помню, для того чтобы передать угрожающую российскую атмосферу, я пыталась использовать как можно больше русских слов, когда в оригинале говорили на русском или на суржике.

С матом как-то проще, его и в немецком языке полно.

С каким процессом или явлением можно сравнить процесс перевода с украинского на немецкий язык?

— Не думаю, что процесс перевода с украинского на немецкий отличается от перевода с английского на японский. Процесс перевода похож на переправу через речку. Речка — это "состояние между языками". Иногда приходится что-то оставить на одном берегу, иногда то, что есть на другом берегу, выглядит более привлекательно. В каких-то местах эта река пошире, в каких-то — очень узкая.

• Читайте также: Украина ничего не делает, чтобы показать себя миру, — Уильям Блекер

Как повлияли политические события на популярность украинских авторов в Австрии?

— Первый бум украинской литературы произошел после Оранжевой революции. Второй, поменьше, происходит, как мне кажется, сейчас. Переводятся новые авторы, больше издательств интересуются украинской литературой.