Без дураков. О чем спорят экологи и экономисты, обсуждая глобальное потепление

За социальными сетями и заголовками СМИ, в которых Грета Тунберг, Дональд Трамп и целые армии климатических "алармистов" и "отказников" сражаются друг с другом, скрываются реальные дискуссии об изменении климата. Они ограничены научными журналами, конференциями и даже иногда добираются до залов парламентов. Они привлекают намного меньше внимания, чем шумные и бессмысленные споры, доминирующие в общественном дискурсе, и касаются того, как на самом деле мир может работать с проблемой глобального потепления, пишет эксперт по экологической политике Тед Нордхаус в статье для Wall Street Journal.

В реальной дискуссии никто не отрицает взаимосвязь между выбросами человечеством углекислого газа и глобальным потеплением. Вместо этого разногласия начинаются при рассмотрении климатических рисков.

На одной стороне дискуссии – оптимисты, которые верят, что улучшая технологии и богатея, наши общества смогут адаптироваться к изменению климата. На другой стороне – пессимисты, которые в первую очередь обеспокоены рисками, связанными с быстрыми, полномасштабными и малопонятными изменениями климатической системы.

Климат — марш. Акция 18 января неподалеку от Давоса перед Всемирным экономическим форумом. Фото: Getty Images

Однако большинство пессимистов не верит, что безудержное изменение климата или превращение Земли в "теплицу" (со средней температурой на 10° C и выше, чем сейчас – Фокус) это вероятные сценарии, не говоря уже о неизбежности человеческого вымирания. Аналогично и большинство оптимистов осознают необходимость политических решений для борьбы с изменениями климата, даже если они не поддерживают радикальные меры, которые требует Грета Тунберг и другие.

В то же время в "фейковой" дискуссии о климате обе стороны убеждены, что экономический рост и сокращение выбросов углекислого газа обратно пропорциональны и что это игра с нулевой суммой. В реальной дискуссии, эта зависимость намного сложнее. Долгосрочный экономический рост вызывает как увеличение энергопотребления на душу населения, так и замедление роста населения. По этой причине, пока мир становится богаче, рост энергетического потребления на душу населения будет компенсироваться снижением численности населения.

Более богатый мир будет технологически более развитым, что означает, что потребление энергии будет сопровождаться меньшими выбросами углекислого газа в атмосферу, чем это было бы в более бедном и менее развитом будущем. Фактически, в ряде пессимистических сценариев, разработанных Межправительственной группой экспертов ООН по изменению климата, за основу берется предположение, что в будущем человечество будет относительно бедным, не слишком развитым, а Земля – перенаселенной.

Богатые, развитые общества в то же время намного лучше подготовлены к ответу на резкие изменения климата и природные бедствия. Именно поэтому природные бедствия убивают и лишают крова в первую очередь жителей небогатых стран. Ведь не только морские стены и каналы для отвода воды делают нас защищенными – это и кондиционеры, и холодильники, и современная транспортная и коммуникационная системы, системы предупреждения, доступное здравоохранение и ведомства по борьбе чрезвычайными ситуациями.

Новые исследования, опубликованные в журнале Global Environmental Change, показывают, что мировой экономический рост за последнее десятилетие снизил уровень смертности из-за климатических явлений в пять раз, причем наибольший эффект был отмечен в наиболее бедных странах. В Бангладеше, который расположен невысоко над уровнем моря, из-за циклона Бола в 1970 году погибли 300 тыс. человек. Тогда 80% населения страны жили в нищете. В 2019 году, когда этот показатель снизился до менее чем 20%, циклон Фани убил лишь 5 людей.

Таким образом, хотя это и правда, что бедные нации наиболее уязвимы к изменению климата, правда и то, что наиболее быстрый способ снизить эту зависимость заключена в экономическом развитии, которое требует индустриализации и создания инфраструктуры. Это, в свою очередь, невозможно сделать без цемента, стали, выделения тепла и химического сырья. Что в наше время подразумевает использование ископаемого топлива.

По этой и другим причинам, мир вряд ли сможет сократить выбросы CO2 достаточно быстро, чтобы стабилизировать температуру на уровне меньше, чем +2° C по сравнению с доиндустриальным периодом. Не говоря уже о +1,5° C, как этого требуют многие активисты. В то же время последние прогнозы также дают основания считать, что многие пессимистические сценарии, созданные в последнее десятилетие, которые предусматривали неограниченный экономический рост с активным использованием ископаемого топлива, также маловероятны.

Мы все еще плохо знаем, насколько чувствительна глобальная температура к более высоким выбросам углекислого газа на протяжении длительного периода. Однако наиболее точные на данным момент прогнозы говорят, что к концу XXI века средняя температура вырастет на 3° C, а не на 4° C или 5° C, как ранее боялись. Это связано как с более медленным экономическим ростом из-за мирового финансового кризиса, так и с десятилетями усилий по модернизации энергетической отрасли.

Энергетическая интенсивность мировой экономики продолжает снижаться. Природный газ, при сгорании которого выделяется меньше CO2, заменил уголь как главный источник энергии из ископаемого топлива. Падающая стоимость ветряной, солнечной энергии начала влиять на рост использования ископаемого топлива. Даже атомная энергетика начала потихоньку возвращаться в страны Азии.

Все это предполагает, что продолжающаяся политическая, экономическая и технологическая модернизация, а не радикальная перестройка общества, – это и решение проблемы глобального потепления, и способ адаптироваться к новым условиям. И хотя наш прогресс был сделан в первую очередь не из-за законодательных ограничений, регулирующих и облагающих налогами выбросов, он был невозможен без вмешательства правительства.

Сегодня наши технологии чище и лучше, потому что законодатели и игроки рынка решили их разработать. От гидравлического разрыва пласта и до солнечных панелей с электромобилями.

Впрочем, понимание, что мы добились прогресса, не должно сдерживать инвестиции в чистые технологии и нашу способность адаптироваться к изменениям климата. Скорее, это должно вдохновить нас на удвоение усилий, особенно потому, что в оценках климатических рисков остается много неопределенности. Наиболее пессимистические оценки климатической чувствительности говорят, что Земля может разогреться к конце столетия до +4° C или +5° C даже при значительно меньших выбросах углекислого газа.

Более того, даже если изменение климата не угрожает нам социальным и экономическим коллапсом, любой, кто испытал на своей шкуре пожары в Калифорнии или Австралии, случающиеся в последнее время, скажет, что это не то будущее, которое хотят большинство людей. И даже если человеческие общества смогут адаптироваться к изменениям климата, биоразнообразие планеты скорее всего этого сделать не сможет.

Такие выводы вряд ли смогут удовлетворить шумных участников интернет-баталий. Однако утопические мечты тех, кто мечтает радикально изменить мир, чтобы остановить глобальное потепление, скорее всего не сбудутся. Аналогично и те, кто отрицает взаимосвязь между выбросами углекислого газа и глобальным потеплением, не смогут своей позицией изменить реальность. Человечество будет решать проблему глобального потепления так, как делало это всегда: частично и постепенно, принимая вызовы, находящиеся непосредственно перед ним. Адаптируясь, развивая экономику, занимаясь модернизацией энергетики и здравоохранения.

Тед Нордхаус — основатель и исполнительный директор Центра экологических исследований The Breakthrough Institute, а также соавтор "Манифеста экомодернизма". В 2008 году журнал Time включил Нордхауса в список "Героев окружающей среды". Его отец длительное время работал в руководстве министерства энергетики США, а дядя — Нобелевский лауреат Вильям Нордхаус, получивший награду за "интеграцию проблемы изменения климата в макроэкономический анализ".

Переведено отделом новостей.