Квоты, льготы, две страны. Влад Ряшин о кинопроизводстве в Украине, языковых законах и борьбе с пиратством

КТО ОН

Основатель Star Media, одной из крупнейших кинокомпаний страны

ПОЧЕМУ ОН

Из-за агрессии северного соседа бизнес Ряшина, построенный преимущественно на производстве сериалов для российского рынка, оказался в весьма неоднозначном положении

Позади Европы всей

Если бытию положено определять сознание, то законодательству — жизнеспособность экономики, в том числе медийной индустрии. В начале лета 2015 года крупнейшие медиагруппы ("Интер" Дмитрия Фирташа и Валерия Хорошковского, "Медиа группа Украина" Рината Ахметова, StarLightMedia Виктора Пинчука), продакшены (Star Media, FILM.UA Group, студия "Квартал 95") и Гос­агентство по вопросам кинематографа объединились в инициативе #КіноКраїна с целью пролоббировать законопроект о государственной поддержке кинематографа. Закон Верховная Рада приняла осенью 2016 года, но президент документ так и не подписал.

Влад Ряшин, основатель и генеральный продюсер компании Star Media, единственный из входящих в это лобби-объединение предпринимателей описывает сложившуюся ситуацию: "В начале декабря прошлого года была встреча основных участников инициативы #КіноКраїна с Порошенко. Он дал поручение АП до 19 декабря подготовить правки в текст проекта и передать (новый текст закона) в Раду, чтобы его проголосовали до конца года. Но поправленный текст с предложениями президента в ВР не вернулся до сих пор". 18 марта президент снова собрал у себя кинобизнес, согласовал предложенные изменения в текст законопроекта и по­обещал ускорить процесс его рассмотрения.

По словам продюсера, со времени разработки упомянутого законопроекта ситуация в Восточной Европе изменилась в корне. "Система ребейтов (возврата государством части средств, потраченных на производство фильма) уже заработала в Прибалтике, Грузии, Хорватии, Чехии, Венгрии, Словении, России, Румынии, Польше. Почти все соседи, кроме разве что Белоруссии, предлагают денежные возвраты и налоговые льготы", — объясняет он. — Два года назад предложенная #КіноКраїной программа была бы своевременным и актуальным первым шагом в нужном направлении, ступенькой, с которой можно было бы начать. Теперь мы с эти законом уже опоздали".

Простой пример. За 2016 год благодаря ставке ребейтов в 30% провинция Онтарио в Канаде привлекла в киноиндустрию $2 млрд инвестиций. Франция увеличила денежный возврат до 30% и привлекла на 100 млн евро больше инвестиций, чем в 2015-м, всего более 300 млн евро. Внедрившая в начале прошлого года программу ребейтов Грузия привлекла в страну кинопроекты на десятки миллионов долларов.

Одним словом, два года назад проект закона "О государственной поддержке кинематографа" выглядел новаторством. Все это время Украина на международных кино- и телерынках обещала, что вот-вот введет 25% ребейт и институциональную схему поддержки кинопроизводства. Но из-за затягивания с принятием закона мы безнадежно отстали от конкурентов. "Принятие такой системы помогло бы привлечь к нам внимание, дало бы возможность сесть за стол переговоров, а отнюдь не гарантировало бы никаких проектов. Сейчас же мы сильно отстаем от конкурентов и продолжаем отставать все больше с каждым месяцем", — говорит продюсер.

По словам Ряшина, украинской киносериальной индустрии сейчас практически нечего предложить иностранным инвесторам. "Для эффективного привлечения инвестиций в страну нужно, чтобы работали пять факторов: политическая и экономическая стабильность, крепкая индустрия с техникой и технологией, достаточное количество кадров, говорящих на английском языке, и институциональные преференции". По оценке Ряшина, в Украине из пяти факторов присутствуют лишь полтора: технологическая готовность и минимальное количество владе­ ющих английским языком профессио­налов. "Пока в Украине не заработают хотя бы 4 фактора из 5, Би-би-си не зайдет сюда снимать очередной сериал масштаба "Война и мир", каким бы сильным преимуществом ни считало негласный шестой фактор — то, что мы можем предложить до смешного низкую себестоимость продукта при неплохом качестве", — считает он.

"Усугубляет ситуацию и то, что застраховать проект ни одна крупная страховая компания в мире не возьмется: как мне известно из опыта коллег, из пяти уровней страховых рисков Украину относят к шестому. То есть Украина — зона риска настолько выше необходимого минимума, что за нее просто не хотят браться. Поэтому, если вы хотите узнать у меня, сколько принятие закона принесет денег и возможностей — прямо завтра не принесет нисколько. Но это позволит нам хотя бы начать. И чем дольше мы откладываем, тем менее привлекательно выглядим по сравнению с соседними странами", — объясняет продюсер.

Пираты Черного моря

Одна из версий "провисания" упомянутого выше закона — это недовольство им телеком-провайдеров. "Я оперирую цифрами, статистикой и реалиями, — рассказывает Влад Ряшин. — За последние три года были введены запреты на российские сериалы, ограничения по тематике, появились черные списки лиц, якобы угрожающих национальной безопасности Украины. С тех пор крупнейшие телеком-провайдеры рекордными темпами, которых не наблюдалось ни в одной европейской стране, начали внедрять интернет-телевидение. Сейчас миллионы абонентов в Украине смотрят телеканалы через интернет. Что такое интернет-телевидение? Это подписка стоимостью около $6 в месяц. Умножаем на 12 месяцев и на несколько миллионов абонентов, получаем около $250 млн в год, и это без учета трафика и того, что это еще и продажи оборудования для просмотра. Это рынок, сравнимый по объемам с рынком телевизионной рекламы, который скоро его обгонит. Только деньги от него идут "в карман" пиратов, а они не тратят ни копейки на производство того контента, который продают зрителю".

Государство проблему пиратства признает. Несколько недель назад руководитель департамента киберполиции Нацполиции Украины Сергей Демедюк заявлял Фокусу о том, что неоднократно предлагал правообладателям встретиться с пиратами за одним столом и найти компромиссные способы решения проблемы. Впрочем, предположение о том, что телеком вообще или пираты в частности ищут какой-либо компромисс с правообладателями, вызывает у Ряшина лишь смех: "В Украине мы — один из крупнейших правообладателей. С нами никакая киберполиция на связь не выходила, наше мнение никто не спрашивал, никакие компромиссы не обсуждал и помочь построить диалог с пиратами не предлагал". Впрочем, такие держатели прав, как Би-би-си, HBO или Netflix, на переговоры с украинскими пиратами принципиально не пойдут. "С теми немногими украинскими площадками, которые работают легально, мы говорим о минимальных гарантиях и роялти. Кроме того, наш контент легально доступен и монетизируется на платформе YouTube. На нашем канале, кстати, около 2% просмотров из США и стран Западной Европы приносят около 25% всего дохода. Украина при 40–50% просмотров дает не более 3% денег. Рекламный рынок в украинском интернете пока в настолько доисторическом состоянии, что монетизировать просмотры тут бессмысленно — слишком разные цифры платы за просмотр по сравнению с развитыми странами".

Патриотизм против выгоды

Кроме пиратов усложняют работу Ряшина и государственные запреты. С лета 2014 года в Украине так или иначе ограничивают показ российского кино и сериалов, составляя черные списки артистов, угрожающих нацбезопасности, принимая языковые квоты на контент, ограничивая сотрудничество с российскими производителями и телеканалами. В начале марта парламент рассмотрел и принял в первом чтении новую порцию квот — на этот раз для контента на украинском языке в эфире телеканалов.

"Я поддерживаю продукт на украинском языке. Когда в 1996 году родилась программа "Мелорама", я, сам из русскоязычной семьи, из Запорожья, начал вести ее на украинском языке, потому что считал это правильным. Я за то, чтобы на украинском телевидении было хоть 90% контента на украинском языке, если речь о локальном контенте: о новостях и шоу. Но к кино и сериалам нужен совершенно другой подход, другие критерии", — говорит продюсер.

Важно уточнить, что квоты на украинский язык на радио в Украине уже работают: для радиостанций законодатели ввели дифференциацию для контента (песен) и ведения программ, первых на государственном языке должно быть от 25% до 35%, вторых же от 50% до 60%. Нардепы согласились с целесообразностью поэтапного введения квот для радиостанций, их роста в течение нескольких лет, что позволит медиагруппам сформировать разнообразную библиотеку контента, и с необходимостью законодательного различия между радиостанциями разных форматов. Почему новое законодательство не учитывает такие же особенности для телевидения, Ряшин не понимает.

Как объясняет продюсер, украинские телеканалы готовы инвестировать в час телевизионного контента не более $30–35 тыс. Если же продукт рассчитан не только на украинский рынок, а на все русскоязычные рынки: РФ, Беларусь, Казахстан и Прибалтику, рентабельной окажется уже себестоимость контента в $100–200 тыс. за час. Но лишь в том случае, если продукт снимается на русском языке, — дублированный контент падает в цене на порядок. Если же говорить о праймовом контенте, с которым можно выходить на англо­язычный рынок, то его себестоимость возрастает до сумм от $500 тыс. за часовой эпизод.

"Исторически так сложилось, что украинский зритель привык к качественному, дорогому контенту. Сейчас принято говорить, что это плохо, но это факт, от которого никуда не денешься. Сериалы должны быть высокого качества, которое за $30 тыс. на эпизод не получишь. Включите любой национальный телеканал в любой восточноевропейской стране. В прайм-тайм там показывают новости, телешоу и американские телесериалы. В лучшем случае — одна линейка какого-то сериального продукта собственного производства, обычно недорогого".

Кроме объединения финансовых ресурсов и возможных продаж на русскоязычные рынки, свой интерес к производству контента на русском языке Ряшин объясняет и нехваткой украиноязычных сценаристов и актеров: "Недавно я говорил с одним сценаристом, кстати, неплохим. Он рассказывал, что с тех пор, как приняли все запреты, его график расписан на несколько лет вперед — теперь у него заказов больше, чем он успевает писать, — рассказывает продюсер. — Я рад и за него, и за актеров, которые сейчас стали более востребованы. Но этот рост востребованности искусственный и отрицательно сказывается на качестве контента. К тому же видеть во всех проектах одни и те же лица зритель не хочет — это подтверждают рейтинги".

В эпоху спутникового телевидения и интернета включить вражеский канал не проблема. "Кому-кому, а украинским телеканалам квоты и запреты не помогли, наоборот, сильно навредили. Если в 2001 году доля российских каналов во всех исследованиях телесмотрения (обычно там они обозначаются как "другие") составляла более 30%, к 2013 году она сократилась до 12% благодаря тому, что качество и популярность украинского телевидения росли. Начались запреты, и ситуация изменилась. В 2015 году доля "других каналов" снова выросла до 25%, могу предположить, в 2016 году она составила еще больше. Идет ли это на пользу украинскому контенту и защищает ли украинский язык?" – восклицает Ряшин.

Не лучше, по оценке продюсера, обстоят дела и с украинским кино. В прошлом году Star Media выпустила в широкий кинопрокат свой полнометражный мультипликационный фильм "Бременські розбишаки". Осенью 2017-го компания собирается представить украиноязычный полный метр — фильм "Припутні" Аркадия Непиталюка, снятый, кстати, при поддержке Госкино. "Так совпало, что появился хороший сценарий и нашелся хороший режиссер. В таком случае то, что сценарий на украинском языке, — только плюс. В этом проекте мы впервые сотрудничаем с Агентством по вопросам кинематографа". Но на сверхприбыли от проката продюсер не рассчитывает: "С "Бременскими" мы вышли на 100 экранов и собрали порядка 1,7 млн грн. Для Украины это очень неплохой результат. При таком маленьком количестве экранов о какой-то доходности или хотя бы самоокупаемости полнометражного фильма говорить не приходится, снимать можно только за счет господдержки".

В среднем каждый год в Украине количество киноэкранов растет не более чем на 10–15 залов, всего по разным оценкам на всю страну от 350 до 400 работающих регулярно экранов в 150 кинотеатрах. Такими темпами рынок кинопроката не станет самодостаточным даже за десять лет. "В России снимают каждый год как минимум одну большую прокатную киноисторию, но и она возникает только за счет больших государственных инвестиций. Это "Викинг", "Сталинград", "Легенда №17", и это при том, что у них есть сеть дистрибуции, экраны исчисляются тысячами. В Украине за последние несколько лет в прокате собрали неплохую кассу только два фильма — "8 лучших свиданий" и "Незламна". Но даже они не окупились бы только в Украине, и их авторы рассчитывали на все русско­язычные рынки", — признается Влад и добавляет, что пока кинотеатральная история в Украине — не бизнес.

В большинстве стран около 10% выпущенных в прокат фильмов собирают 90% всех кассовых сборов, остальные 90% фильмов, выходящих в прокат, обычно кинотеатрам навязываются "в пакете" с блокбастерами. "Во многих странах существует либо квота на голливудские релизы, либо денежный сбор на получение прокатного удостоверения. Эти сборы направляются в специальный фонд поддержки национального кино, в прокат выходит меньше "шлака", освобождая место для своих релизов, а у государства появляется больше ресурсов для поддержки национального кинематографа, да и сериального производства".

• Читайте также: Украина в главной роли. Как отечественный кинематограф будет покорять мир

"Нельзя ввести запреты и не внедрить никакой системы институциональной поддержки. Вся сфера остается покалеченной, хромой на одну ногу. Наши политики любят говорить красивые слова о защите национальных интересов, языка, культуры, но не делают ничего, чтобы заинтересовать индустрию экономически, чтобы поддержать тех, кто работает сугубо на локальный рынок. Пока инструменты государственной поддержки не будут приняты, все достаточно безрадостно", — считает продюсер.

Несмотря на дискуссионный характер многих высказываний Ряшина, с заключительным его месседжем спорить трудно.