Цветная революция. Чем Владимир Зеленский раскрасит свое президентство

Итак, новым главой Украины стал глава "95 квартала". Еще недавно на всякого, кто всерьез предположил бы такую возможность, посмотрели как на сумасшедшего. Тем не менее, теперь это политический и исторический факт.

У феномена Зеленского, как и у всякого исторического и политического факта, есть конкретные внутренние причины и общемировой, так сказать фоновый и цивилизационный, контекст. Начнем с контекста украинского.

Хотя Зеленский не только не имел никакого отношения к Майдану, его избрание в своем роде продолжение майданных процессов. Это логическое продолжение и углубление кризиса той постсоветской, неофеодальной социально-политической системы (назвать ее "коррупционной" было бы слишком просто, хотя и наиболее понятно) - которую Порошенко спас от окончательной гибели и частично реставрировал.

Избиратель окончательно отказал в доверии наличной "элите", и в этом активисты бывшего Майдана парадоксальным образом объединились с активистами бывшего Антимайдана. Это оказалось возможным именно в Украине ввиду до известного анархического духа украинцев и полного отсутствия у них государственнического инстинкта, столь гипертрофированно развившегося по другую сторону "поребрика".

Пропагандисты режима Порошенко (я условно употреблю здесь термин "режим", прекрасно помня, что это ни в коем случае не была авторитатная диктатура) – так вот, пропагандисты режима Порошенко тщетно апеллировали к ценностям Государственности, общество воспринимало эти апелляции лишь как попытку защитить ненавистную коррупционную систему.

Это имело свой резон, но имели резон и доводы сторонников Порошенко – о том, что "раскачивание лодки" в условиях нависающей из РФ угрозы может обернуться самыми катастрофическими последствиями. В такой альтернативе, россияне бы сделали выбор однозначно в пользу "стабильности" - украинцы сделали выбор в пользу "хай гiрше, та iнше". Вопрос о возможном крушении вместе с коррупционным режимом – государства, наследников Сечи и Гуляй-Поля не особенно беспокоит.

• ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Цветы внутренней эмиграции. Где прятались избиратели Зеленского

Зеленский, кем-то метко названый "кандидатом-раскраской" (каждый раскрашивает контур по своему вкусу), должен будет отрабатывать сразу два противоположных общественных запроса: на углубление революции и на постреволюционную стаблизацию, на публичное отрубание голов и рук на площадях и на преодоление раскола между "патриотами" и "ватниками". Как справится с этим человек-раскраска, не вполне понятно.

В принципе, вероятно, это можно совместить, но для этого нужно быть политиком-виртуозом, каковым Зеленский явно не является. В таком случае, очень скоро его постигнет судьба всех политиков-раскрасок а-ля Керенский –то есть он станет предметом дружной и всеобщей ненависти, в которой разочарованные со всех сторон объединятся так же, как ранее объединялись в надеждах.

Это что касается внутренней стороны избрания Зеленского. Внешние параллели очевидны – это поднявшаяся по всему миру волна популизма и кризиса традиционных элит, особенно ярко воплотившаяся в противоречивой фигуре Дональда Трампа. Этакое восстание масс-2, в легкой и карикатурной форме напоминающее процессы столетней давности.

Международный контекст – представляет собой также кризис элит, но это кризис глобализованных элит и партийной представительной демократии эпохи модерна (то есть того мира, который сформировался в ходе и по итогам первого "восстания масс").

Прежде всего мир, в котором мы еще недавно жили, был миром национальных государств и следовательно национальных же политических элит. Далее, это был мир социально достаточно жестко и определенно структурированный. Мир, который поначалу очень неплохо описывался Марксом с его классовым анализом. Каждый класс, или как бы мы сейчас сказали страта, посылал в парламент своих представителей: землевладельческая аристократия и консервативная крупная буржуазия – консерваторов, буржуазия – либералов, мелкая буржуазия – радикалов, и рабочие – социалистов (могли быть также аграрные партии).

Предполагалось, что в норме классы четко и рационально осознают свои групповые интересы и делегируют партийных представителей их защищать на общенациональном уровне. Именно на этом и была построена классическая модерновая демократия. Правда, схема работала только в более или менее стабильных условиях; в условиях кризиса все карты мешались, и появлялись разные "надклассовые" проходимцы-популисты, первый из которых был так блестяще описан тем же Марксом в его "18 брюмера Луи Бонапарта".

Во-первых, современное общество очень размыто и не имеет той четкой социально-классовой структуры, которой обладало общество индустриальной эпохи. Оно делится на множество разнообразнейших групп, отнюдь не обязательно объединенных общим самосознанием и осознанием своих групповых интересов.

Во-вторых, центры принятия ключевых решений все более переходят с национального на наднациональный уровень. Формально национальные политики оказываются ответственными перед клубом глобальной элиты гораздо в большей степени, чем перед своим национальным избирателем. Поначалу это даже нравилось, но со временем начинает все более и более раздражать.

Массы перестают видеть смысл в политике, которая превращена в шоу, где социалистические консерваторы борются за места в парламенте с консервативными социалистами – чтобы в конечном итоге проводить примерно одну и ту же политику, диктуемую из центров глобальной бюрократии, и совершенно забыть о нуждах своего избирателя перед лицом великих проблем вроде глобального потепления. Массы начинают бунтовать и претендуют перевернуть шахматную доску. Но беда в том, что бунт их, ввиду постмодернового "деклассирования", уже не носит рационального характера. Отсюда Трамп, отсюда "Желтые жилеты", отсюда же популярность крайне левых и крайне правых партий.

Украина вполне вписалась в этот тренд, с той разницей, что там политическая жизнь не выродилась – вырождаться было нечему, политическая жизнь никогда не была "нормальной" с точки зрения учебников политологии, и под покровом заимствованных с Запада институтов процветал самый махровый неофеодализм, а "партийная жизнь" представляла собой скачки феодальных кланов. При этом призеры 2014 года решили, что Майдан и война с Россией дают им постоянный мандат на княжение в Украине и вхождение на правах "своих" в клуб мировой элиты.

Это привело их к окончательному отрыву от реальности: обывателю, возмущенному коммунальными платежами и царящей вокруг коррупцией, в качестве универсального ответа предъявляли Томос. Со своими традиционными внутрифеодальными конкурентами, видимо, надеялись справиться традиционными же средствами. Они не представляли, что обыватель, совсем как в Америке, может взять и решить перевернуть доску. Он перевернул. Чем это кончится – не знает никто. История – это вообще такой роман, в котором невозможно подсмотреть в конец.