Гоголь-шоу. Влад Троицкий рассказал, почему решил поставить "Вия"

К потолку подвешены раскачивающиеся стволы смерек, из разных концов зала звучат то этнические напевы под трембиты, то трещотки с барабанами. На сцене пышная свадьба сменяется мистическим обрядом изгнания бесов. Актеры говорят то по-французски, то на малопонятном западноукраинском диалекте. Именно так теперь выглядит украинский театр, даже если спектакль поставлен по классическому произведению Николая Гоголя "Вий".
Чтобы увидеть в конце января "Вия" в прочтении режиссера Влада Троицкого, зрители готовы были стоять в проходах зала театра имени Ивана Франко. Прочтение получилось вольным. Действие перенесено в карпатское село, куда двое студентов из Швейцарии приезжают в поисках своих украинских корней. Они попадают на свадьбу, которая из организованного по всем традициям праздника к концу спектакля превращается в мистический триллер. "После "Вия" о нас стали говорить плохо, — рассказывает Фокусу Влад Троицкий. — Раньше ведь театр "Дах" был в андеграунде, кто о нас знал? А тут — такой успех, полный зал, и цены при этом как на приезжие русские театры. Так что соратников в украинском театре я так и не нашел".

Впрочем, они режиссеру не очень-то и нужны. Троицкий далек от того, чтобы жаловаться. Он активно работает за границей, в марте состоится премьера поставленной им в Будапеште "Анны Карениной", и это уже его седьмая постановка в Венгрии. "Вий" тоже появился не в Киеве, а в Лозанне, в театре Vidi. Туда по приглашению швейцарской стороны на три недели репетиций выехала почти вся труппа "Даха". Постановка со сложными декорациями, световыми и видеоспецэффектами обошлась в 300 тыс. евро. Премьера украинско-швейцарского "Вия" состоялась еще в мае прошлого года в Лозанне, а затем в октябре команда Троицкого выступала на одной из главных сцен Парижа – в Театре де ля Виль.

Почему из всех украинских классиков вы взялись именно за Николая Гоголя?
Потому что это единственный связанный с Украиной автор, известный во всем мире.

А как же Тарас Шевченко?
В мире о нем даже не подозревают. Или это исключительно украиноязычная, диаспорская публика.

На украинской премьере "Вия" был полный зал. А как было в Швейцарии
и Франции?
Хорошо принимали везде. Здесь должны понимать, потому что мы показываем как бы свое. Но оно вдруг оказывается и не совсем свое, это скорее определенная эстетизация образа Украины, которая демонстрирует, что за людьми стоит некоторая метафизика. Про Россию принято говорить "загадочная русская душа", а тут — что-то другое. Тем более что Украина в культурном смысле — терра инкогнита для всего остального мира. Европеец и даже русский не очень подозревают, что такое Украина, что тут за музыка, что за театр.

А что в Украине за театр? Часто ли вы в него ходите?
Я в украинские театры почти не хожу, чтобы не расстраиваться. Но вообще ведь в Киеве куча театров. И в театре Франко, и в театре Леси Украинки, и в Молодом, и в Театре на Левом берегу — там везде полные залы. Значит, людям это нужно. Насколько это резонирует с современным, эстетическим, смысловым европейским театром — это уже вопрос.

Театр в сознании современного человека в Украине не является мейнстримом. В отличие от, например, Польши, Германии, Франции или даже России. Поэтому у нас могут ломиться на какую-нибудь не очень качественную антрепризу из Москвы и платить безумные деньги. И не поддерживать своих. При этом в Украине, безусловно, существует проблема с молодой режиссурой, яркими именами, скандальными или не скандальными постановками. У нас получается, что театр законсервирован на уровне постсоветских 90-х годов. Остались такие анклавы — национальные театры, которые с той или иной степенью успешности продолжают поддерживать свое существование. И театры на периферии, которые умирают из-за отсутствия финансирования. Хотя финансирование тут ни при чем, скорее из-за отсутствия идеи — сказать-то нечего.

Можно ли эту ситуацию как-то исправить?
Только не революционным способом — всех разогнать и начать заново. Люди, которые служат в этих театрах, не виноваты, что служат в этих театрах. Не надо калечить судьбы. С другой стороны, калечить судьбы молодых людей, которые по своей глупости поступили в театральный институт… Знаете, что такое наш институт Карпенко-Карого? Это кузница кадров для российских сериалов, причем для ролей второго и третьего плана.

Куда же идти молодым, если не в театральный институт? Где реализовывать свои идеи?
Нужно выстраивать систему обучения, которая аккумулировала бы традиции, если не свои, то чужие. Мы находимся в стадии войны культурных влияний России и Европы на Украину. Евросоюз или Таможенный союз — быстро принимай решение, иначе все пропало! Такая сейчас ситуация. И мы, по-хорошему, должны включить волшебную женственность. Украина ведь женщина. Это как в отношениях: мужчина думает, что он овладевает, а на самом деле владеет-то женщина. И если одни хотят учить великому русскому театру, а другие — делать совместные проекты, то ради Бога! Прекрасно! Мы в итоге получим спектакли, которые будут актуальны во всем европейском пространстве. И это не просто разговоры и мечтания — это проект, который я сейчас делаю.

Который мы увидим на "Гогольфесте-2013"?
Ну конечно! Я же хитро делаю. Сейчас вот только приехал со встречи с архитекторами, вместе с которыми разрабатываем проект преобразования завода в Выдубичах. Рабочее название — "Арт-завод Выдубичи".

Вроде как Винзавод в Москве?
Винзавод в Москве — это мелкая игра по сравнению с Выдубичами. Тут будет и театр, и клубные и галерейные пространства, и образовательная программа, и танцевальные студии. Это громадный проект, постоянно действующий, не только на время фестиваля.

Можно ли там будет увидеть еще раз "Вия"? Какова дальнейшая судьба спектакля?
Все зависит от того, сможет ли его продавать швейцарская сторона. Сложность спектакля для продажи в Европе в том, что слишком много людей на сцене. Стандарт гастролирующих европейских спектаклей — до десяти человек, лучше — шесть. А у нас 18, плюс еще техники. Но многие хотят его видеть. Так что он будет в консервированном состоянии, пока кто-нибудь не дернет.

Юлия Куприна, Фокус