Бегущая с волками. Как дикие звери помогают лучше узнать человека

Рядом со мной на пассажирском сиденье серого ланоса сидит белый пушистый медвежонок с черными глазами-пуговками и нарядным красным бантом на шее. Он молчаливо всматривается в проносящиеся мимо деревья и машины.

— Такие вот мультяшные мишки создают неправильные стереотипы о медведях как о безобидных животных, — говорит биолог Марина Шквыря, и я с опаской поглядываю на соседа.

— Знаешь, как у нас шутят? Больше всего людей убил Винни-Пух, — смеется девушка и оборачивается ко мне с переднего сиденья, как будто желая удостовериться, ничего ли не стряслось.

Марина Шквыря, хрупкая брюнетка, — специалист по крупным хищникам Украины. Она изучает волков, рысей и медведей. А заодно узнает много нового о человеке.

Кто она

Кандидат биологических наук, научный сотрудник Института зоологии им. Шмальгаузена НАН Украины, зоолог в медвежьем приюте "Надежда", зоолог Киевского зоопарка

Почему она

Изучает экологию и поведение крупных хищников Украины — медведей, волков и рысей, а также проблему конфликта "человек — хищник"

Надежда для медведя

Мы едем в Березовку, где находится приют для медведей "Надежда". Его основал международный фонд Four Paws, и это один из пяти медвежьих парков, созданных организацией. Приюты "Четыре лапы" есть в Австрии, Германии, Болгарии, Косово. В "Надежде" занимаются реабилитацией животных, живших в плохих условиях в цирках, передвижных зоопарках, у частных владельцев. В "Надежде" Марина работает зоологом.

Мягкая игрушка — свадебный подарок для Наташи, которая вместе с братом Сашей, начальником приюта, присматривает за медведями в Березовке. В дополнение к белому мишке дубовый банный веник. Медведи любят играть с такими вениками.

Приют находится недалеко от трассы, прячась за ресторанным комплексом. Соседи друг друга не смущают. За забором пансионат для животных — несколько вольеров с каменными горками, деревянными домиками, большими турниками, искусственными озерами. Сейчас здесь живут пять медведей. Вначале Марина наведывается к Оле. Медведица попала в приют летом в очень плохом состоянии. Ее забрали из передвижного цирка. Она жила в клетке, в которую едва помещалась.

Услышав шаги, Оля поднимает голову и начинает внюхиваться в пространство. Она нас не видит. Медведица слепа, но хорошо чувствует, что мы рядом. Иногда медведям лазером выжигают глаза, чтобы они не боялись выходить на освещенную арену после часов сидения в темноте. Когда-то при приближении человека Оля начинала нервно крутиться в вольере, а сейчас просто спокойно принюхивается. Рядом с ней половинка арбуза, выеденная до зеленой корочки.

— У нее уже вырабатывается правильный рефлекс, — довольно говорит Марина. — Знаешь, как в анекдоте про чукчей: геолог — спички, соль. А у Оли человек — арбуз.

Медведица любит арбузы. Пока Саша рассказывает о кулинарных предпочтениях Оли, другая медведица, Маша, терзает рыбу, держа ее в передних лапах. Она предпочитает дорадо, морского карася.

— Правда, богиня?! — Марина с восхищением смотрит на крупное животное с длинной темно-коричневой шерстью.

В приюте "Надежда", созданном международной организацией Four Paws, живут пять медведей, которые раньше содержались в неволе в плохих условиях. Еще один медвежий парк фонд строит под Львовом

В вольере лежат аккуратно надгрызенные яблоки. Удивительно, как такой громадный зверь может оставлять настолько тонкие следы-бороздочки от зубов на маленьком фрукте. Молодая трехлетка Настя решает удивить еще больше и с грациозностью всех своих 150 кг влезает на сосну.

— Вот это, кстати, яблони, — Марина показывает на голые стволы деревьев с несколькими сучьями. — Когда-то они даже плодоносили, пока эти кошечки не начали на них лазить.

Вольеры с турниками немного напоминают детские площадки, только играют на них не дети.

— Медведям нужно создать все возможности, чтобы они могли бегать, ходить, плавать, исследовать, — объясняет Марина, — как ни смешно звучит, повышать самооценку, пусть даже испытать легкий стресс, что-то найти и остаться довольным. Важно дать возможность медведю испытывать эмоции.

— А если всего этого нет, что происходит? — спрашиваю Марину, пока мы наблюдаем за сидящей на дереве Настей.

— Медведь деградирует, сходит с ума. Представь, что будет с человеком, которого закрыли в клетке одного. Если движения нет, начинается стереотипия — какие-то однообразные навязчивые движения. Сначала это спасает, а потом ухудшает ситуацию. Невроз может принимать очень неприятные формы — например, самокалечение, когда животное начинает грызть себе лапу.

Всего в неволе в Украине живет около 200 медведей, многих из них когда-то отловили в России, а потом продали здесь. 200 медведей — это практически столько же, сколько сейчас обитает в диких условиях Карпат (еще один медведь объявился в зоне отчуждения, его зафиксировали фотоловушки, но он забредает к нам из Беларуси). Людям уже давно мало просто котов и собак.

— Желание обладать у человека огромное, — задумчиво говорит Марина. — Понятно, что мы не можем спасти каждого медведя, который находится в плохих условиях. Но задача таких приютов, как "Надежда", не только в том, чтобы помочь конкретному животному, но и в том, чтобы менять отношение людей. Прогресс и правда есть. 10 лет назад считалось нормальным сводить ребенка в передвижной цирк, чтобы показать медведя, а сейчас у людей открываются глаза на то, какая цена этому шоу.

Марина показывает фотографию медведя, стоящего в полный рост, с железными кольцами в носу и на цепи, с мордой, украшенной красивыми красными цветочками. То, что у животного обожженные лапы, не заметишь, если не знаешь. Медведей учат "танцевать" так: раскаляют под лапами металл, включают музыку и начинают, например, хлопать в ладоши. У зверя вырабатывается рефлекс перетаптывания с лапы на лапу при звуках музыки и хлопках.

В приюты медведи попадают часто в навязчивых состояниях, которые лечат с помощью игрушек.

— Игрушки в первую очередь должны быть безопасными, продуманными, — перечисляет Марина. — Если дать медведю слишком сложную головоломку, задачу, которую он не сможет решить, то у него будет стресс.

Пока Марина объясняет особенности работы с медведями в неволе, Настя смешно слезает с дерева, захватывая ствол четырьмя лапами одновременно. Ее забрали из луцкого зверинца, и сейчас она живет бок о бок с медвежонком Грошиком, которого журналисты в качестве эксперимента купили за $1 тыс. в интернете. Медвежата мирно делят территорию, хотя это нетипичное поведение для вида.

В природе медведи агрессивны по отношению друг к другу. Их общение сводится к спариванию, но и в этот период у них возникают серьезные конфликты. В неволе же животные действительно могут вести себя иначе.

— Здесь меньше конкуренции, достаточно еды, — объясняет Марина и показывает фотографию из приюта в Австрии (на ней огромная медведица без лапы, а рядом еще один медведь, они почти неразлучны).

В диких условиях взрослые медведи одиночки. Они не только нападают друг на друга, но и едят своих сородичей, включая медвежат, хотя у нас такие случаи происходят очень редко. Рацион карпатских медведей на 80% состоит из растительной пищи.

— В нападениях друг на друга есть определенный биологический смысл, — рассказывает Марина. — Так они устраняют конкурента и получают отличное белковое питание. Но, что интересно, медведь никогда не ест свое потомство. Мой коллега, изучающий явление поедания детенышей, обнаружил этот факт. Медведи не живут семьями, и они не могут знать, их это медвежонок или нет. Но как-то так получается, что съедают чужого. Каждый хочет оставить именно свою генетику. Эволюционно так сформировался отбор.

— В сказках медведь изображается сильным, но вроде как не очень умным. Даже маленькая Маша смогла от него убежать…

— На самом деле медведь очень интеллектуальное животное и у него сложный мозг. Он ест яблоки, деликатно общипывает малину, может поймать рыбу, выковырять из трухлявого пня личинку, выследить оленя, переломать ему шею, закопать, а потом найти. Может разорить улей. Такая всеядность и определяет сложность поведения. Но медведь еще не понял, чем ему грозит человек. Точнее, медведь все еще думает, что "он тут хозяин". Раз я большой, значит, главный. И на человека первым чаще всего не нападает. Наверное, это и сформировало стереотип: медведь сильный, но не осознает опасность, — объясняет Марина. — А вот волк, например, сумел быстро адаптироваться к тому, что человек подобрался к нему очень близко. Его поведение изменилось, и у человека сложился образ волка как хитрого зверя.

Кандидатская диссертация Марины Шквыри была посвящена как раз волкам. Их популяция в Украине самая многочисленная среди крупных хищников — около 2,5–3 тыс. особей. Поведение животных она изучает не только в неволе, но и в диких условиях.

Биолог-следопыт

— Уже в четыре года я знала, что хочу кормить тигров в зоопарке, — смеется Марина. — Вообще-то я могла бы стать геологом или археологом, мне всегда нравилась романтика экспедиций. Но я люблю животных, поэтому остановилась все-таки на биологии.

К пятому классу школы Марина уже перечитала все книги прозаика-биолога Фарли Моуэта и писательницы-натуралистки Джой Адамсон. Собирать материал для будущей диссертации она начала, едва поступив в университет.

Накопленных научных знаний о волках было много. Но тема большинства работ звучала приблизительно так: волки и борьба с ними. Многие материалы датировались 1960–1970 годами. Начиная с 1991 года новых исследований почти не было. Эту пустоту Марина и начала заполнять. Ей удалось выделить три группировки волков в Украине: карпатскую, полесскую и юго-восточную, у каждой из которых свои особенности. Например, логово волка в степи — это просто лежка посреди подсолнечного поля, раскопанная нора барсука или лисицы. В Карпатах чаще встречаются большие норы под вывороченными деревьями. Рацион у животных тоже разный. Где-то в ход идет больше диких копытных, где-то — домашних животных и так далее. Это был первый результат трудов. Но статистика популяции, особенности рациона и проживания на разных территориях только часть исследований. Марина — этолог, она изучает еще и особенности поведения хищников.

Первый раз по следу волка она пошла в 1999 году.

— Я знала, в каких районах они находятся. Взяла карту и пошла в ближайшую точку. Мне повезло, потому что в первую же ночь услышала стаю. Случайно оказалась возле их логова. Меня просто зачаровал их вой и до сих пор не отпускает, — вспоминает Марина.

С помощью воя волки общаются. Так они обозначают территорию, оповещают о начале охоты, учат волчат, привлекают внимание.

— Я тоже иногда вою с ними. Это называется выть "на вабу". Есть особенный сезон с конца июля по сентябрь, когда волчата еще молодые, они воют по любому поводу — учатся. Если в определенное время выйти и начать выть, то есть реальный шанс услышать их. Ты воешь, они радостно отвечают, а потом по резко наступившей тишине понимаешь, что волчата только что получили от родителей взбучку за свою неосторожность, — улыбается Марина.

По голосам, которые воют в ответ, ученые могут определить приблизительное количество молодых волков. Этот фокус больше всего понравился журналистам Animal Planet, при­ехавшим в Чернобыль снимать документальный фильм о том, влияет ли радиация на агрессивность волков.

— А на луну волки воют? — спрашиваю Марину.

— Волки любят, чтобы их слышали. Если погода ясная, то звук хорошо расходится, вот и кажется, что они воют на луну, — говорит она.

За пятнадцать лет Марина прошла сотни километров по следам хищников. Тропить (идти по следу) училась у лесников, охотников, браконьеров. Рекорд — 42 км за стаей волков в Беловежской пуще.

— В какой-то момент ловишь себя на том, что мыслишь, как животное. Точнее, появляется понимание того, как думает животное, — поправляется Марина. — И сейчас, идя по следу, я уже чувствую, куда он меня поведет. Волк выберет самый эргономичный, самый простой путь. И даже если уничтожить всю стаю, то на следующий год обнаружится, что новая стая ходит той же дорогой, потому что она логична. Рысь, наоборот, найдет самое мерзкое место и полезет туда, застряв в каких-то зарослях.

Для западных зоологов такой метод уже стал экзотикой. Их полевые исследования более технологичные — они используют фотоловушки, антенны, маркеры, радиоошейники. Зато Марина гораздо ближе к животным, хотя старается специально с ними не пересекаться.

— Такой у меня принцип работы. Я иду за животным, там, где оно уже прошло. Смотрю, куда оно направляется, что оно по дороге делает — наблюдаю нормальное поведение зверя, а не бегство от меня. Вот шла семья. Впереди четкие следы — это родители, взрослые волки. За ними, судя по взбитому снегу, кувыркались волчата. Один из них стукнулся о ствол дерева, потому что рядом лежит упавшая с веток шапка снега. Здесь родители отвлеклись на улучшение демографической ситуации, а волчата тем временем побежали смотреть на лося, испугались и вернулись.

Шаг за шагом Марина распутывает клубок действий хищников. В какой-то момент зверь может почувствовать, что за ним наблюдают.

— Если по следу идешь уже два дня, то они начинают понимать, что их кто-то преследует. И тогда меняют поведение.

Медведи умные. Они могут сделать круговую петлю — уходят в сторону, чтобы потом вернуться на свою же тропу, только уже позади человека. А волк старается передвигаться не по грунту, ступая на мох, траву или листья, — туда, где его следы незаметны.

— Мы как-то раз с одной волчицей друг друга чуть до белого каления не довели. Я за ней шла, она злилась и перепрыгивала по мху, а я злилась, что могу потерять след, — вспоминает Марина.

Работа этолога кажется очень романтичной. Но это не просто прогулка по свежему воздуху. Нужно ставить фотоловушки, фиксировать следы, собирать продукты жизнедеятельности, заполнять протоколы. А ходить приходится и по снегу по пояс, и по болотам. Физически это тяжело. В этологию часто приходят, например, молодые люди, увлекающиеся туризмом. Правда, задерживаются они, как правило, ненадолго — переходят в более прибыльную молекулярную биологию или вообще бросают науку. Марина не собирается делать ни то, ни другое. И когда она рассказывает о своей работе, понимаешь почему.

Неуловимая рысь попала в объектив фотоловушки

Мифические животные

Очередная наша встреча произошла в шумном киевском кафе. Обстановка такая, что хочется говорить о животных и вообще сбежать на природу.

— А ты привязываешься к животным, за которыми наблюдаешь? — спрашиваю у нее.

— Если ходишь по следу за животным несколько месяцев, знаешь даже, какой куст он любит, то привязываешься. Полностью избежать этого нельзя, да я и не стремлюсь. Некоторые коллеги не дают имена животным, которых изучают. Я же не могу относиться к ним просто как к номерам. Даю им имена и получаю удовольствие, когда вижу знакомую морду. Опасно другое — опасно очеловечивать. Это ловушка, в которую легко угодить…

— Почему?

— Когда человек пытаетесь увидеть в животном человеческое, он перестает видеть само животное — за деревьями не видит леса. Это непонимание природы поведения. Например, хозяйка собаки говорит: моя болонка така-а-а-я капризная. А собака находится в стрессе, потому что у нее нет какого-то понятного графика. Проблема бы решилась, если бы в 6 был ужин, потом прогулка, если бы собака понимала, за что хвалят, а за что ругают.

Марина объясняет, что если смотреть на животное не сквозь призму человеческого, то есть шанс чему-то научиться. Она, например, научилась не спешить с выводами:

— Всю информацию, полученную в поле, я перевожу в цифры, в палочки и нолики. На них я могу опираться, а не фантазировать в духе "все бабы дуры", — смеется девушка. — Например, зоологи спорят, нужно ли охранять волка в Украине и как. У меня были данные из польского заповедника, где тихо и безопасно для животных, где есть отдельные зоны, в которых не ходят туристы и не ездят машины, и данные по волкам из тех районов Чернобыльской зоны, где находится тысяча сотрудников укрытия, радиобиологи, браконьеры, самоселы. Оказалось, что волку важнее всего исполнить цикл сезонного поведения — размножиться, собраться в стаю, разойтись, сформировать пару, начать охотиться. И происходит это независимо от окружения. Волк не обращает внимания на то, ходят ли рядом охотники и шумят ли машины. И это сразу же дает ответ на вопрос — нужно создавать заповедник для их охраны или нет.

— А в опасные ситуации попадала? — спрашиваю я.

— В природе, как ни парадоксально звучит, безопаснее всего. Например, возле логова волк старается избегать человека. Ради волчат волчица, скорее всего, не рискнет жизнью вопреки распространенному мифу о том, что животное любой ценой защищает потомство. Хотя переживать будет.

Все опасные ситуации, в которые попадала Марина, связаны с ручными волками, воспитанными в неволе. Если с таким животным начался конфликт, то из него нужно выходить победителем.

— Это заставляет быть немного храбрее, чем ты есть, — улыбается она. — Ведь до тебя с животным обычно работают люди, которые ничего не смыслят в содержании волков. И животное к тебе попадает с четким набором приемов, как человека напугать.

За десять лет Марина помогла пристроить десятки волков, не оправдавших надежд своих хозяев. Одна такая волчица осталась у Марины. Девушка назвала ее Татьяной. Говорит, что характер у нее был очень женственный.

— Есть заблуждение, что если человек будет вести себя как волк, то хищники примут его в стаю. Некоторые так и делают. И это отлично работает, пока ты не понимаешь, что у тебя нет на шее шерсти и кожа не такая толстая, — Марина откидывает голову и проводит рукой в районе сонной артерии. — Волк может ее прокусить просто по инерции.

Поэтому Марина держит дистанцию.

— Я — человек, и волк должен это понимать. А это значит, что с какого-то возраста ему нельзя ставить лапы мне на плечи или прикусывать горло. У животного определенный набор программ: спаривание, игра, нападение — по движениям они могут быть похожи, поэтому не всегда можно точно просчитать, что произойдет в следующий момент. Играть в Чингачгука можно, но нужно реально оценивать свои силы.

Марина достает телефон и показывает фото, где с ней в рост стоит волчица Татьяна, вложив лапы в руки девушки. На фотографии у смеющейся Марины вид самого счастливого человека на земле.

— В природе исследуешь вид в целом, а в неволе можно увидеть индивидуальные особенности зверей, с которыми сильно сближаешься. Это как собрать вместе частички одного большого пазла, — объясняет она. — Ты лучше понимаешь пластику движений. Медведь поднимается на задние лапы, просто чтобы осмотреться, а вот если оттопыривает уши назад, начинает перетаптываться и понемногу отходить, значит, готовится к нападению. Волку нравится, чтобы трава щекотала живот, и он не любит, когда что-то висит над уровнем глаз, и так далее.

— Есть ли в волке что-то магическое? — вопрос, который все же срывается с языка, несмотря на то, что я рискую рассмешить биолога.

— Магическое? — хмыкает она. — Ага, убираешь у него в вольере, а через секунду снова куча. Вот этой магии я никак не пойму, — отшучивается Марина, а потом добавляет: — Хотя что-то иногда было такое у моей волчицы во взгляде. Смотришь ей в глаза завороженно… А потом вдруг щелк, и уже вот это привычное выражение: дай банан (Таня очень любила бананы). И вздыхаешь с облегчением.

Работа этолога только на первый взгляд романтична. Ходить по следу хищника приходится и по болотам, и по снегу

Разговор о магии плавно перетекает в тему о культурных стереотипах. Есть животные, о которых у человека сложился определенный образ, а есть те, у кого его в принципе нет. Никто не переживает за косулю и никак ее не романтизирует. Летучая мышь несет какой-то образ, а летучая лисица — нет, на нее всем наплевать. Волк и лев интересны, а лесной кот — нет.

— Как думаешь, почему так?

— Это вопрос культурных традиций и взаимоотношений. Наша наука рассматривает животное как ресурс — восполнимость ресурса, редкость ресурса, охрана ресурса, опасность ресурса. Дальше сплошное мифотворчество, особенно в отношении крупных хищников.

Рассуждения городских жителей о животных зачастую вызывают улыбку у зоологов. Горожане, например, часто не верят, что какой-нибудь милый с виду хищник может быть опасным для человека. Лесники рассказывают о мифических коричневых волках из Польши и черных волках из Чечни.

— А еще говорят, мол, волки не любят войну и бегут от нее, — продолжает Марина. — Вот и сейчас много новостей с заголовками: "Волки бегут из зоны АТО", "Волки появились в Запорожье", "Из-за активных военных действий начинается нашествие волков". Но волк — это, наоборот, животное войны. Для него война всегда означает рост численности, потому что нет отстрела, потому что не собрали урожай, а значит, будет больше грызунов. Бродячие собаки, коты, грызуны — все это пищевой ресурс для него.

Но легче жить заученными стерео­типами, чем понять что-то о себе и о природе.

Доминирующий вид

Когда Марина говорит о взаимоотношениях человека с животными, в ее голосе то и дело слышатся саркастические нотки.

— Самые лучшие циники получаются из романтиков, — шутит она. — Я почти разуверилась в том, что люди способны подумать о чем-то большем, чем сиюминутный каприз. Я точно знаю, что человек запросто может положить стрихнин в мясо, выстрелить в животное от скуки или поставить петлю.

Для изучения животных в природных условиях зоологи ставят фотоловушки

Петля — это такая охотничья удавка, которую размещают на тропе. Попадая в нее, зверь запутывается и медленно умирает.

— Пока что главный принцип сосуществования человека и диких животных зоологи описывают тремя словами — shoot, shade and shut up — застрели, закопай и молчи об этом. Его понимают абсолютно все: и скандинавы, и французы, и американцы. Мы слишком антропоцентричны, чтобы брать на себя ответственность, — рассуждает Марина. — Человек, независимо от того, благополучная это Швейцария или Украина, считает, что волк съел его косулю, медведь съел его овцу, а он, человек, никому ничего не должен. Он не должен следить за своим хозяйством, он не должен напрячься и использовать пастушьих собак или, в конце концов, поставить забор вокруг пасеки.

И хотя европейцы прилагают огромные усилия, восстанавливая популяции диких животных (Швейцарии, к примеру, удалось вернуть рысей, Греции — медведей, Италии — волков), все равно люди воспринимают такие проекты зачастую в штыки.

— Приведу пример. В одном из кантонов Швейцарии появились волки. Там устроили голосование, хотят ли местные жители соседствовать с ними. Люди приняли решение не в пользу животных. Волков убили, а логово уничтожили.

— А как человек должен выстраивать отношения с хищниками?

— Важно быть честным. Человек всегда в приоритете, не стоит строить иллюзий, что когда-то будет иначе. От этого нужно отталкиваться и не впадать в крайности. С другой стороны, у животных тоже есть право на ресурсы. Если ты идешь на красный свет, то тебя могут сбить. Если ты живешь на территории, где обитают медведи, побеспокойся о своей безопасности. И не стоит видеть в диком животном такой романтический образ, который мелькает исключительно в свете луны.

• Читайте также: Ход дельфином. Будут ли морские животные охранять границы Украины

Марина на секунду задумывается, а потом продолжает:

— Они, безусловно, не безвредны. Медведь опасен, а волк убивает овец. Просто мы должны перейти от концепции "нет животного — нет проблемы" к концепции предотвращения ущерба. С животными в неволе то же самое. Напускать на себя пафосный вид и говорить, что содержать волка в неволе нельзя, бессмысленно. Лучше сказать правду. Да, у вас будет прекрасное существо, но только до полугода. А потом возникнут такие проблемы: зимой он будет вести себя так, а летом так. Поэтому заранее надо подготовиться к тому, что вольер обойдется во столько-то, а питание во столько-то.

Главное быть честным. У Марины это получается.

Фото: Александр Чекменев