Сбежать в ЕС. Репортаж Фокуса

Харага – так мы называем алжирцев, которые хотят уехать за границу, – рассказывает Фокусу Саид Шитоу, алжирский журналист. – Как правило, харага – это безработная молодежь. Раньше из страны бежали в основном мужчины, но феномен последних лет – растущее число женщин. Причина та же – безработица и безнадежность. Они думают, что Европа – это Эльдорадо.

"Харага" в переводе означает "тот, кто сжигает границы". Про себя они говорят так: "Пусть лучше я пойду на корм рыбам, чем останусь жить в этой стране".

Еще одна группа нелегалов, пытающихся попасть в Европу из Алжира, – это беженцы из зон военных конфликтов. Многие из них перед путешествием к европейским берегам сначала вынуждены пересечь Сахару, которая не менее опасна, чем Средиземное море. Пустыня, к жизни в которой привыкли разве что бедуины, губит многих беженцев. Но тем, кому удалось добраться до Алжира, Марокко, Туниса и Ливии, предстоит еще заработать на дальнейшее путешествие по морю.

Технология побега проста: группа из 5–6, иногда 10–12 человек покупает лодку с мотором и ждет благоприятной погоды, чтобы на рассвете отправиться в путь. Если повезет, то добраться от Алжира до противоположного берега можно за 10–12 часов. Но погода может испортиться в любой момент. А если начинается шторм, то мотор глохнет, горе-путешественники сбиваются с курса и в лучшем случае не один день дрейфуют по волнам. Зачастую те, кто пускается в морскую авантюру, даже не умеют плавать, ведь они приходят из глубин Африканского континента.

– Никто не скажет, сколько их гибнет в море, – говорит Саид. – Родственники, которые ждут от них звонка, могут так и не дождаться весточки. Гибнут не менее 60% нелегалов. И всего 40% доплывают до Европы.

Многих еще в начале плавания перехватывает местная пограничная служба. Чужаков высылают за пределы страны, а алжирцев согласно закону могут отправить в тюрьму на срок от шести месяцев до года и наложить штраф от 100 до 400 евро.

– Как они могут заплатить такую сумму? – возмущается Саид. – В Алжире немало юристов критикуют закон, предусматривающий наказание харага. Если уже наказывать кого-то, то не этих молодых людей, а тех, кто им помогает и зарабатывает на нелегалах деньги.

Контрабанда людей – прибыльный бизнес. Многие беглецы платят проводникам по 1000–2000 евро (с каждого) за доставку на побережье Европы. И хотя посредников при поимке может ждать более серьезное наказание (до 10 лет тюрьмы по алжирским законам. – Фокус), это их не останавливает. По некоторым оценкам, мировые доходы от контрабанды людей составляют $6–7 млрд. в год. И в последнее время поток желающих воспользоваться услугами посредников только растет.

Не рады вам

Точные статистические данные о количестве нелегалов, ежегодно штурмующих побережье Европы со стороны Северной Африки, отсутствуют. Ясно только одно: их число растет в разы по сравнению с каждым прошедшим годом. В конце октября в ЕС начали разрабатывать новые правила, которые помогут распределять постоянно прибывающих мигрантов по всем государствам союза. Это должно снять напряжение в тех странах, которые наиболее страдают от притока беженцев: Испании, Италии, Греции, на Кипре и Мальте. За каждого принятого нелегала Европейский фонд по делам беженцев будет выделять стране 4 тысячи евро. Пока проект только обсуждается местными правительствами.

Это новшество коснется тех немногих счастливчиков, которым удалось добраться до европейского побережья. Но сначала им придется прорваться через FRONTEX – европейское агентство по охране внешних границ на Средиземном море (агентство работает с 2005 года). Одна из задач FRONTEX – ранний перехват судов с иммигрантами и возвращение их на родину.

Последнее время в адрес агентства раздается критика правозащитников. По сообщениям европейской прессы, в частности DW, зачастую перехват нелегалов патрулями FRONTEX осуществляется с нарушением международного права. Так, по рассказам беженцев из Сенегала, европейские пограничники силой заставили их вернуться к берегам Африки, несмотря на то, что в лодке были умершие в пути люди и отсутствовала питьевая вода. Информацию о нарушениях подтверждает и правозащитная организация Amnesty International, и организация по защите прав беженцев Pro Asyl.

Не отягощают себя человеколюбием и те, кто наблюдает за утлыми лодчонками с бортов своих комфортабельных суден.

В августе этого года береговая охрана острова Лампедуза (Италия) обнаружила пятерых африканцев в надувной спасательной лодке. Когда лодка уходила из Эритреи, на борту было 80 человек. 75 из них погибли в пути. Выжившие рассказывали, что им встретилось несколько судов, но в нарушение всех морских и общечеловеческих законов никто не пришел им на помощь.

Сомнительный с точки зрения прав человека проект недавно запустили в иммиграционном ведомстве U.K. Border Agency. Суть проекта в том, что беженцам (или тем, кто себя называет таковыми) предлагают добровольно сдать мазок слизистой оболочки рта. Анализ ДНК, уверены авторы проекта, поможет определить, из какой местности приехал человек: жил ли он в раздираемой войной Сьерра-Леоне или Сомали, или прибыл из Кении. Однако инициаторов проекта уже раскритиковали и правозащитники, и ученые.

– Меня этот проект шокировал, – говорит доктор Майкл Уил, генетик лондонского Кингз-Колледжа, специализирующийся на генетических экспресс-тестах. – Мы понятия не имеем, кто это придумал! Сам по себе анализ ДНК может быть ценным инструментом, например для идентификации преступника. Но только не для определения происхождения беженцев.

По его мнению, тест даст слишком грубые результаты, которые никак нельзя использовать для определения гражданства. К тому же родители беженца могут быть родом из другого места, и тогда исследуемые гены будут нетипичны для местности, где человек проживал. На возмущение и критику в U.K. Border Agency отвечают: если тесты не сработают, проект будет свернут. Пока среди проверенных способов определения происхождения беженцев – собеседование по специальной методике и анализ лингвистических особенностей речи.

Гранты для африканцев

Традиционно страны, наиболее страдающие от наплыва иммигрантов, занимают по отношению к ним жесткую позицию. Их оппоненты, среди которых Франция, Швеция и Люксембург, уверены, что в ближайшее время поддержать прежний уровень жизни без дешевой рабочей силы будет тяжело. Но и те и другие стали применять штрафные санкции по отношению к нелегалам с 90-х годов. При этом сегодня во многих странах ЕС наказывают и беженцев, и работодателей за наем нелегалов. В Испании, к примеру, предпринимателя могут оштрафовать на сумму в 30 тысяч евро. Однако в некоторых отраслях (например, в сельском хозяйстве) работодатели идут на риск: слишком велика выгода от дешевой рабсилы. Критики нынешней иммиграционной политики ЕС считают, что следует больше внимания уделять помощи бедствующим африканским странам, а не выстраивать заградительную систему у своих берегов и жестко наказывать нелегалов. Пожалуй, этому еврочиновники могли бы поучиться у испанской неправительственной организации Solidaridad Directa. Много лет Рафаэль Кирозо и Вио­летта Куэста, супружеская пара, живущая в городке Рота на южном побережье Испании, были невольными свидетелями трагедий, разыгрывающихся на море. Однажды властям удалось идентифицировать выброшенные на берег тела. Оказалось, что 12 из 57 погибших были выходцами из маленькой марокканской деревни Хансала.

Супруги сделали все возможное, чтобы доставить тела родным. Их поразила бедность и запустение деревушки. Тогда-то им и пришла в голову идея создать благотворительный фонд Solidaridad Directa. Вместе с несколькими волонтерами Кирозо и Куэста отстроили местную школу и открыли аптеку. Селянам они предложили систему грантов. Любой желающий мог купить себе скот и вернуться к занятию предков – выращиванию овец.

– Через несколько лет мы заметили, как изменились жители, изменилось их мышление, – рассказывает Рафаэль Кирозо. – Когда мы впервые приехали в Хансалу, люди только и говорили о том, чтобы мы помогли им выехать в Испанию. Сегодня они обращаются к нам за советом, как им лучше начать свое дело.

И несмотря на то, что условия жизни здесь по-прежнему тяжелые, с 2003 года ни один житель Хансалы не попытался бежать в Европу.

Яна Седова, Фокус