За 10 минут до войны. Почему Трамп не спешит с вторжением в Иран

На минувшей неделе, после того как иранские военные сбили американский стратегический беспилотник Global Hawk над Ормузским проливом, в мире запахло большой войной. Дональд Трамп назвал действия Ирана "большой ошибкой" и отдал приказ готовить удар по трем его целям. Но потом, по его словам, он спросил, сколько человек умрет? "150 человек, сэр", — был ответ генерала. За 10 минут до обстрела я остановил его". Почти как в блокбастере, где время спрессовано до плотности изотопа Осмия 1870s, а герой спасает мир от катастрофы буквально в последний миг. В такую посекундную драматургию можно, конечно, не верить. Но от этого ситуация не становится менее тревожной. Как пишет The New Yorker, "Трамп отступил от края пропасти. Но политика, которая втянула его в эту неразбериху, по-прежнему твердо на месте".

Трамп под шквалом критики

"Мы видим, что оказались в ловушке между воинственной риторикой Трампа в отношении Ирана и тем Дональдом Трампом, который сказал, что не хочет втягивать нас в очередную войну на Ближнем Востоке, — говорит Бен Рос, бывший сотрудник администрации Барака Обамы. — Они находятся в состоянии полной стратегической несогласованности. Они (Трамп и его окружение. — Фокус) говорят, что не хотят войны, но все, что они предпринимают, делает войну более вероятной".

Непоследовательность — вот что инкриминируют соотечественники хозяину Белого дома, критикующие его за Иран как справа, так и слева. Джек Шафер из Politico в этом смысле разглядел даже появление "библейского измерения вдобавок к драматургии", которая стала для президента традиционной: сотворить проблему, а затем объявить о победе. "Во-первых, он принял на себя роль мстительного бога, командующего нападением на Иран в ответ на его уничтожение беспилотника ВМС США стоимостью $200 млн, — пишет Шафер. — Затем он нырнул в шкаф для смены костюма, чтобы появиться в плаще Князя Мира, и отменил удар".

Глядя на эти шараханья, некоторые даже полагают, что у Трампа вообще нет никакой политической стратегии в отношении Тегерана (как, впрочем, и во многих других глобальных вопросах). Он действует ситуативно и эмоционально, умудряясь, с одной стороны, преувеличивать степени вызовов, а с другой — пытаясь задним числом преуменьшать масштаб конкретного инцидента. "Мне трудно поверить, что это было сделано намеренно", — сказал он перед встречей с канадским премьер-министром Джастином Трюдо. Его предположения отдавали почти детской наивностью: "глупый" иранский офицер мог дать добро на зенитный огонь без одобрения своего начальства.

Когда его поведение альфа-самца не срабатывает, Трамп готов пойти на попятную, маскируя это подобной несуразной близорукостью. Один из комментаторов в Twitter, слегка издеваясь над такой особенностью его политического зрения, написал: "Сегодня, 23 июня, в иранском парламенте — лозунг "Смерть Америке". Президент два дня назад заявил, что не видел лозунга "Смерть Америке в Иране". Господин президент, вы все еще хотите изменить мулл?"

Команду "стоп" для ударов возмездия раскритиковали некоторые из однопартийцев Трампа, сравнив этот шаг с тем, что в свое время продемонстрировал Обама в отношении Сирии. Республиканец Адам Кинзингер, пилот Национальной гвардии, написал в Twitter: "Америка переживает кризис доверия. Решение Обамы отменить удар в Сирии в 2013 году имело последствия, которые все еще ощущаются сегодня. Мы не можем допустить, чтобы провокации и нападения со стороны Ирана остались без ответа". Позже в телеинтервью Кинзингер заявил, что решение Трампа "посылает сообщение о том, что вы действительно не знаете, что такое красная линия".

Аргумент кольта. Иранский священнослужитель проходит мимо фрески на стене бывшего посольства США в период очередного ухудшения двусторонних отношений

Разумеется, демократы и их сторонники тоже не церемонятся с Трампом. Сенатор Берни Сандерс охарактеризовал его политику в Иране так: глава Белого дома "поджег корзину с бумагой и затем тушит ее". Менее образно, чем у Джека Шафера, но тоже очень доходчиво.

Подобную антитрамповскую кампанию можно при желании выдать за явление массовое и повсеместное. Однако это не совсем так. А кроме того, по словам Илана Бергмана, политолога, вице-президента Американского внешнеполитического совета в Вашингтоне, "если не держать в уме внутриполитическую американскую ситуацию, очень трудно понять, почему критики Белого дома считают, что нет здесь провокаций" со стороны Ирана. Бергман полагает, что есть. Просто Америка, наконец, начала на них отвечать.

При этом очевидно, что главе Соединенных Штатов приходится давать ответ так, чтобы удержаться от откровенных боевых действий. Несмотря на то, что именно к ним подталкивают Трампа вашингтонские ястребы в лице его советника по национальной безопасности Болтона и госсекретаря Помпео. И тут балансирование президента на грани вызвало похвалы у тех, кого едва ли можно заподозрить в симпатиях к нему. Например, у Джона Бреннана, бывшего директора ЦРУ, неоднократно костерившего главу Белого дома как продажного сторонника авторитаризма. "Я приветствую решение Трампа не наносить непропорциональный удар, — заявил он на одном из телеканалов. — Это могло привести к опасной эскалационной спирали". А такая конфронтация, по мнению Бреннана, не в интересах США.

Размытая позиция Запада

У западных политиков свое видение того, в чьих интересах действует американский лидер. Например, Мирей Клэпо, вице-президент комитета по иностранным делам французского парламента, уверена: президент Трамп говорит или делает "то, что он считает полезным для Соединенных Штатов". Однако она не может "утверждать, что это хорошо для всего мира". Критичная, однако весьма обтекаемая формулировка — в духе тех, что в The New York Times назвали "тактическими сальто", "предсказуемыми по своей непредсказуемости" в ряде европейских столиц. Что делает Париж, выступающий за умиротворение? Устами Эммануэля Макрона приглашает США и Иран "к размышлению, к деэскалации, а теперь — и к обсуждению". Что делает Лондон? Направляет младшего министра в Тегеран для встречи с иранскими официальными лицами.

Картина складывается странноватая. Импульсивная международная политика Трампа привела к тому, что европейские партнеры стали смотреть на его действия с подозрением. Это вполне логично. Нелогично другое: вслед за этим они принялись другую сторону конфликта — в данном случае Иран — воспринимать как страну, которой можно верить на слово лишь на том основании, что Вашингтон (в понимании Старого Света) неправомерно ущемил ее права. Такая позиция умело используется Тегераном. В сущности, тот пытается воздействовать на Трампа через европейских и мировых лидеров. И атака на танкеры, которую американцы называют "фирменным иранским инструментом", вкупе с косвенной уликой, патрульным катером, снимающим с корпуса танкера то, что выглядит неразорвавшейся магнитной миной, и сбитый беспилотник — прессинг как раз такого рода.

"Эти действия адресованы не Соединенным Штатам, а европейцам, союзникам США и другим странам, которые встревожены перспективой открытого конфликта и полномасштабного возобновления иранской ядерной программы, с тем чтобы они оказали давление на Вашингтон, — считает Дэниэл Гурэ, бывший высокопоставленный сотрудник Пентагона, вице-президент Лексингтонского института в Вирджинии. — Именно поэтому иранцы не пытались потопить танкеры, скажем, с помощью ракет… Это, на мой взгляд, хорошо выверенный сигнал в расчете на то, что немцы, британцы, китайцы, японцы могут оказать сильный нажим на Вашингтон, чтобы ослабить санкции… Но в действительности ни одна из этих стран не способна обеспечить прикрытие для Ирана. Мы видим, что европейцы не могут ничего сделать, потому что их компании не хотят рисковать отлучением от американских рынков и американской финансовой системы. В подобной ситуации находятся и китайские компании".

Война, которой никто не хочет

Накануне того, как иранцы сбили американский Global Hawk, секретарь Высшего совета по национальной безопасности страны Али Шамхани утверждал, что военного противостояния между США и Ираном не возникнет, поскольку, по его словам, "причин для войны нет". Пока что его слова отражают сложившиеся реалии. Особенно с учетом того, что ни одной из сторон горячий конфликт не нужен. У Тегерана нет никаких шансов против Вашингтона, и его самая разумная тактика — не будить большего лиха, пока оно тихо, и "досидеть" до президентских выборов в США осенью 2020-го. Авось Трампа не переизберут. Единственное но — кризис, который в результате американских санкций все более вступает в свои права.

В Белом доме тоже не хотят войны. Администрация санкционировала кибератаки на иранские объе­кты, она продолжает взвешивать военные варианты. Но в первую очередь полагается на экономические санкции. Лишив Тегеран доступа к американской финансовой системе, приняв штрафные меры против компаний, ведущих дела с Исламской Республикой, и заблокировав экспорт иранской нефти, в Вашингтоне могут спокойно сидеть на берегу реки в ожидании, пока мимо проплывет труп врага. Причем действия Трампа до сих пор были столь успешны, что даже атаки на танкеры не смогли взметнуть цены на нефть — они падали буквально до дня, когда пришла новость об уничтожении беспилотника.

Что при таком положении вещей, скорее всего, будет делать американский президент? Доказывать европейским партнерам, что Иран — это исчадие ада, нарушающее все что можно. Что санкции — единственный способ его урезонить. И так далее. И если в регионе произойдет парочка провокаций в духе атак на танкеры, не исключено, что в Европе при всей нелюбви к Трампу и его глобальной политике посмотрят на происходящее чуть иначе.

Если же Тегеран решится на отчаянные меры, то есть вернется к ядерной программе или попытается перекрыть Ормуз, тогда военных действий в регионе вряд ли удастся избежать. В случае блокирования пролива Пентагон наверняка вспомнит опыт "танкерной войны" 1984 года, когда президент Рейган дал добро на уничтожение иранских нефтяных платформ в Персидском заливе, которые использовались "Стражами революции" для атак на танкеры. Тогда Военно-морской флот США, помимо прочего, отправил на дно несколько иранских кораблей. Такой сценарий может повториться.

Что касается процесса увеличения запасов обогащенного урана, то, если он будет запущен и если Иран выйдет на двадцатипроцентный уровень обогащения, достаточный для создания атомного заряда, тогда, как выразился Дэниэл Гурэ, "у США тут же появится формальный повод для атаки". По его словам, "это опасная перспектива для международного сообщества, но еще более худшая для Ирана".

"Пророкам гибели легко…"

В декабре минувшего года профессор Военного колледжа сухопутных войск США Роберт Фарли в журнале The National Interest опубликовал статью "5 мест, где Третья мировая война может начаться в 2019 году". Фарли можно назвать этаким "всадником Апокалипсиса" — он пророчит возможный всемирный коллапс третий год подряд. Два предыдущих предсказания, к счастью, не сбылись. Но автор, если говорить откровенно, нигде и не утверждал, что глобальная война непременно разразится. Он лишь указывал на те регионы, где это может произойти. Район Персидского залива — один из таких. "Экономическое давление на Иран продолжает расти, поскольку Соединенные Штаты предпринимают все более агрессивные шаги по сокращению торговли, — отмечает, в частности, Фарли в своем последнем предостережении. — Политические беспорядки в Иране могут дестабилизировать регион либо подтолкнуть Иран к агрессивному поведению, либо превратить Исламскую Республику в заманчивую цель для ее врагов".

Сделка is over. Президент США Дональд Трамп объявляет о решении выйти из ядерного договора с Ираном. Белый дом, май 2018-го

Это похоже на пазл, который складывается вокруг Ирана. Правда, под занавес публикации автор замечает, что "точки воспламенения" могут меняться, "но фундаментальные основы конфликта — распад военной гегемонии США и сопровождающий его глобальный международный порядок — означают, что ближайшее будущее, вероятно, станет более опасным, чем недавнее прошлое". Если не считать "мультиков" Путина, рекламирующего оружие Бог знает какого поколения, которое поражает Флориду, пока что трудно согласиться с тем, что наступила эра "распада военной гегемонии США". Поскольку утрата лидерства в этой сфере напрямую связана с потерей экономической мощи. Кто бы и как ни критиковал Трампа за его стиль правления, Америка при нем уж никак не стала экономически слабее. Поэтому она и продолжает диктовать свои условия миру. Однако повод для тревоги есть и при таком раскладе.

В самих Соединенных Штатах (а более узко, в военной среде) заметны милитаристские настроения. Их нельзя назвать агрессивными — скорее уж фаталистическими, — но они есть. Согласно опросу, опубликованному порталом Military Times в конце прошлого года, почти половина американских военнослужащих (46%) уверены, что в 2019-м страна будет втянута в масштабную войну. Большинство респондентов полагают, что главную угрозу для США представляют Москва и Пекин.

Понятно, что ответ военных — это "средняя температура по больнице" всего американского социума. Войну ждут. Так было накануне Первой мировой, которая в значительной степени была демонстрацией того, что "творение Франкенштейна", техника, может сделать со своим творцом, человеком и сколько миллионов она способна навсегда зарыть в шар земной. Так было перед Второй, которая показала, что один человек может сделать с другим и как скрупулезно он способен отделять пепел крематория от тщательно взвешенных зубных коронок из золота. В обоих случаях, однако, было более-менее ясно, где пролягут линии фронта, с чего все может начаться. Нынешняя ситуация в этом смысле прогнозируема куда хуже. Как пишет Фарли, "разрушительный конфликт может возникнуть в странах Балтии, в Азербайджане, в Кашмире или даже в Венесуэле, но именно США, Китай и Россия находятся в центре внимания. Если начнется третья мировая война, она вполне может прийти с совершенно неожиданного направления". Иран — лишь одно из них. Но сегодня, возможно, наиболее опасное. И наименее предсказуемое.