Готэм Бориса Джонсона. Что ждет Британию при новом премьере

Борис Джонсон — новый глава Консервативной партии и новый премьер-министр Великобритании. Накануне этого события Аластер Кэмпбелл, журналист и советник кампании "Народное голосование", объяснил, в каком направлении движется страна: от постправды к постпозору. Почему? Потому что наступает торжество популизма. А поддерживать популистов — "это все равно что нырять головой в пустой бассейн". Есть и другое мнение — колумниста Мэтью д"Анконы. Авторитетное и уточняющее. Виновность за то, что произошло, считает он, простирается "ко всем тем, кто на протяжении многих лет и, возможно, вопреки здравому смыслу смеялся над этим предельно амбициозным политиком. В конце концов Готэм получает героя, которого заслуживает. Добро пожаловать в Готэм Бориса Джонсона". Со всей степенью его непредсказуемости.

Принц без принципов

По поводу популизма Джонсона бьют тревогу все подряд. В британских, да и мировых медиа последних месяцев это почти тренд, выносимый в заголовки. Впечатление, будто этот блондин с растрепанными волосами и характерным прищуром лишь сегодня стал в одну когорту с Трампом и Сальвини, а до того хоть и выкидывал какие-то фортели, но оставался благонамеренным политиком. Ничуть не бывало, разумеется. Джонсон всегда отличался и легким отношением к слову, и склонностью к поступкам, которые могли одновременно шокировать и быть притягательными для тех, кому надоело любое проявление истеблишмента.

Едва борьба за право быть первым лицом тори, и тем самым — за апартаменты на Даунинг-стрит, 10, вышла на финишную прямую, в прессе отметили, что, "глядя на анкетные данные нынешних претендентов на этот пост, может на мгновение показаться, будто Британия вернулась в XIX век. За пост лидера борются дальний родственник королевских домов Европы и потомок руководителя Ост-Индской компании". Действительно, и Джереми Хант, и Борис Джонсон — выходцы из старой элиты. Первый — сын адмирала. Второй — родственник королевы Елизаветы в десятом колене.

Еще когда 11 лет назад Джонсон выиграл выборы мэра столицы, журналисты Би-би-си, изучив его родословную с пристрастием энтомолога, выяснили, что его прабабушка по отцовской линии была правнучкой короля Вюртемберга Фридриха I. А тот, в свою очередь, — потомком в третьем поколении короля Великобритании Георга II, который правил в XVIII веке и был вторым королем в правящей доныне династии. Помимо прочего, это означает, что Джонсон — родственник для представителей сразу нескольких монарших домов Европы, включая Романовых. Сам "наследный принц", когда все открылось, заявлял, что испытывает "очень странное, сюрреалистичное чувство". К голубой крови в Британии всегда относились трепетно, но последнее время кичиться ею считается моветоном.

Вероятно, куда важнее благородного происхождения его следствие: Борис — выпускник Итона, престижной школы, где, среди прочего, "куют" и британских премьеров (Джонсон стал 20-м из 54 главой правительства с этим характерным биографическим штрихом). Чуть позже, в Оксфордском университете, стало понятно, что до этого времени в нем дремал enfant terrible. Именно здесь он вступил в элитный Bullingdon Club, где вместе с соратниками устраивал погромы в ресторанах. "Бросая еду на стены и разбивая мебель, — пишет автор Spiegel, — чтобы вернуться на следующий день и заплатить за вандализм". Это были первые шаги будущего премьера на пути шокирования публики. Карьера журналиста еще более развила подобные умения.

Работая в The Daily Telegraph, Джонсон обещал владельцу издания Конраду Блэку, что оставит надежды на политическую карьеру, дабы сосредоточиться на политическом еженедельнике, но почти сразу же попытался поспорить за место в парламенте. Блэк отнесся к такому нарушению слова своего сотрудника снисходительно, сказав на одной вечеринке: "Если Борис хочет баллотироваться на 10-е место, за ним стоит The Telegraph". Однако никто тогда не воспринял всерьез перспективу хождения Джонсона во власть. Как заметил один из гостей: "Все обдали себя издевательским смехом неверия при одной этой мысли".

Джонсону случалось и самому подыгрывать таким настроениям в начале своей карьеры, в то время когда о нем уже заговорили как о восходящем политическом светиле. "Мои шансы стать премьером, — лукаво заявил он однажды, — примерно равны шансам найти Элвиса на Марсе или переродиться в виде оливкового дерева". Однако на самом деле тот факт, что Борис имеет бульдожью политическую хватку, не секрет ни для его сторонников, ни для его противников. Один из пародийных Twitter-аккаунтов, занятый вышучиванием Джонсона, даже увенчал себя "репрезентацией от его имени": "Я — Борис Джонсон, отец многих детей, верный слуга себе самому, и я получу свой пирог в этой жизни или в следующей".

В свое время для того чтобы добыть должность президента Оксфордского союза, Джонсон изобразил себя сторонником Социал-демократической партии. Фокус удался. Это, по-видимому, научило его простой вещи: необязательно придерживаться каких-либо правил. Важнее создать образ, который может принести победу.

Игрок в Brexit

Томас Хютлин, автор публикации в Spiegel, отсылка к которой уже была, вспоминает, как брал у него интервью в мэрии Лондона. Джонсон мало что тогда мог сказать о Brexit. Пожимал плечами, говорил, что не видит причин, по которым бы выход Британии из ЕС мог стать концом света. Он оживился лишь тогда, когда дискуссия, как пишет Хютлин, "перешла к одной из его любимых тем: великому государственному деятелю Уинстону Черчиллю, величественному британскому образу, который отказался отступать перед нацистами, носил шляпу-котелок, грыз сигару и таскал автомат, объявив, что он скорее умрет, чем пожмет руку Гитлеру. У Черчилля были принципы, — продолжает журналист, — но Джонсон по-настоящему восхищался в нем тем, что Черчилль был игроком, готовым пойти так далеко: оставить собственную политическую партию просто для того, чтобы получить больше власти".

Надо ли удивляться, что многие его коллеги отзываются о нем как о человеке вспыльчивом, обидчивом и лишенном каких-либо принципов? Цель оправдывает средства — это во многом о Борисе. Недавняя перепалка между ним и Джереми Хантом, его оппонентом в борьбе за премьерское кресло и главой Foreign Office, характерна для понимания и манеры поведения Джонсона и того, как ее "расшифровывают" те, кто хорошо его знает. Хант спросил, уйдет ли он в отставку, если Великобритания, как это обещает Джонсон, не покинет ЕС 31 октября 2019 года. Попытка уклониться от ответа дала Ханту повод съязвить: "Тут ведь дело не в том, чтобы выжить! Дело только в том, поселится ли Борис на Даунинг-стрит, 10, или нет!"

В преддверии демонстрации под лозунгом "Да — Европе, нет — Борису" в Лондоне запустили резинового Джонсона. Это не помешало ему стать премьером

Противники Джонсона до сих пор не могут ему простить знаменитые красные агитационные автобусы, на которых перед референдумом о Brexit с подачи главного популиста страны красовался один из главных лозунгов кампании: "Мы отправляем в ЕС 350 млн фунтов в неделю. Давайте вместо этого финансировать наше здравоохранение". В "убедительной" цифре была заложена ложь, которую Британское статистическое ведомство почти сразу опровергло. Отчисления Британии в бюджет ЕС в 2015 году оказались в 2,1 раза меньше. На фоне этих же красных автобусов снят диалог в ставшем знаковым фильме Brexit. Женщина-колясочница, держа киношного Джонсона за руку, воодушевленно говорит, как она с ним согласна. Мол, все правильно, нам нужно выходить из ЕС.

— 70 миллионов турок приедут к нам — это же очень страшно!

— Но вообще-то мы не знаем, сколько точно и когда.

— У вас тут в листовке написано, — она протягивает Джонсону бумагу, — вот, вот…

— Да, — отвечает тот в некотором замешательстве, — но это же фактическое население всей Турции…

Харизма популиста заменяет Джонсону оперирование правдивыми фактами. Как, собственно, и само знание таковых. Даже в том деле, которое принято считать его детищем.

Аластер Джеймисон в материале для Euronews приводит пример характерной для Джонсона "компетентности". "Он считает, — пишет Джеймисон, — что Великобритания все же сможет вести бестарифную торговлю с ЕС в случае выхода без сделки благодаря пункту Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ) о создании зон свободной торговли (пункт 5B статьи 24): эта статья допускает создание временных зон свободной торговли по взаимному согласию сторон.

Однако в ходе интервью Би-би-си он не смог толком ответить на вопрос о том, как обойти другой пункт этой же статьи ГАТТ — 5С, подразумевающий, что "любая временная договоренность должна включать в себя график перехода к постоянному соглашению".

— Что вы предлагаете сделать с параграфом 5С? — спросил журналист у Джонсона.

— Я бы полностью доверился пункту 5B, — ответил тот.

— А вы знаете содержание пункта 5C? — не унимался репортер.

— Нет, — ответил Борис Джонсон.

Мифотворец, сексист, ксенофоб

Удивительно, но там, где карьеру почти любого другого политика мог бы подстерегать "надгробный камень", "тефлоновому" Джонсону все сходит с рук. У него полно поклонников, прощающих ему все: от "евромифов", которые он начал создавать, работая брюссельским корреспондентом The Daily Telegraph, до расизма, сексизма, ксенофобии и т. п.

Когда нимб обитателя Даунинг-стрит, 10, стал ощутимо всходить над его головой, британские обозреватели тут же вспомнили о его романе "Семьдесят две девственницы", вышедшем 15 лет назад. Его 336 страниц охватывают всего три с половиной часа в Вестминстере, в течение которых группа террористов-смертников (голос повествователя называет их "исламофашистами") нацеливается на президента США, когда тот произносит речь в Вестминстерском зале. Но тут на пути злоумышленников становится Роджер Барлоу, чем-то смахивающий на самого Джонсона. Как остроумно замечает Марк Лоусон в The Guardian, "не может быть большим сюрпризом, что роман принципиально недипломатичен. Кажется, лишь немногие читатели могут прийти к выводу, что автор впоследствии станет или должен стать министром иностранных дел Великобритании. Если Джонсон когда-либо посетит саммит мировых лидеров G20, ему придется надеяться, что президент Франции не был проинформирован о коварной, двуличной, имперски высокомерной роли, которую сыграли французы в его романе".

Когда в поле зрения главного героя попадают женщины, он не устает замечать их "сиськи" или "однозначно обильные груди". А комментарий одной из них объя­сняет "предменструальной иррациональностью". Если бы Дональд Трамп был помоложе и писал беллетристику, а не книги о том, как заработать деньги, он бы, возможно, мог состряпать что-то в этом роде.

Роман, разумеется, не вошел в "золотую коллекцию" книг, которые то и дело перечитывают как классику. Однако вполне коррелирует с теми скандалами с женщинами, шлейф которых неизменно тянется за Джонсоном.

У него уже было четверо детей младшего школьного возраста в браке с Мариной Уилер, когда он увлекся Петронеллой Уайетт. Последняя забеременела и решила сделать аборт в частной больнице — решение, поддержанное Джонсоном, хотя первоначально он отказался помочь оплатить счет £1,5 тыс. Когда он узнал о случившемся по почте, то солгал: "У меня не было романа с Петронеллой. Это полная галиматья. Это перевернутая пирамида вздора". История почти мгновенно всплыла в СМИ. Джонсона уволили из теневого кабинета, в который он на тот момент входил. А последующие амурные похождения поставили крест на его браке в сентябре минувшего года.

Один из последних скандалов, связанных с женщинами, произошел месяц назад: кандидат на должность премьера затеял перебранку в квартире сожительницы. Соседи вызвали полицию. История стала достоянием прессы.

После подобных эскапад не кажется случайным, что британские женщины в большей степени, чем мужчины, считают Джонсона нечестным. Его оплошности замечают две трети из них, в то время как среди представителей сильного пола таковых лишь половина.

Парящий над бездной

Такие показатели общественного приятия и неприятия создают непростую атмосферу вокруг фигуры нового премьер-министра. Джонсон, вне всякого сомнения, гораздо более популярен, чем его предшественница Тереза Мэй. Однако он принимает власть в состоянии полной неопределенности, сам являясь ее неотъемлемой частью. В его жизни, иногда устраиваемой по принципу пропагандистского карнавала, был комичный случай: катаясь в одном из лондонских парков по зиплайну, Джонсон надолго застрял, зависнув над толпой. Эта обошедшая мировые СМИ картинка актуальна для ситуации, в какой он оказался теперь. Джонсон точно так же может над ней "парить", но, как и в варианте с парком, не совсем по своей инициативе. Для нее не хватает по крайней мере осознания того, что происходит с Британией на разломах, уже заложенных Brexit. Недавнее его высказывание по вопросу потенциального пограничного контроля между Ирландией и Северной Ирландией — "Если уж человек 50 лет назад смог найти способ слетать на Луну и обратно, то у нас определенно есть технология того, как решить вопрос с границей Северной Ирландии — единственной проблемой на пути у сделки по Brexit" — свидетельствует скорее о склонности к аналогиям, чем о том, что он видит алгоритм решения проблемы. Он примерно так же описывал способности 42-го президента США: "Если Билл Клинтон умудряется справляться со своей женой, он справится с любым глобальным кризисом в мире". Афористично, но действительность тут и не ночевала.

К тому же ирландская проблема действительно непростая. Саймон Дженкинс, колумнист The Guardian, считает, например, что Джонсону следует немедленно отправиться в Дублин и пообещать премьер-министру Ирландии Лео Варадкару охранять открытую ирландскую границу, что фактически означает таможенный союз. "Если Джонсон не сможет заключить сделку по Северной Ирландии, ему грозит парламентский Армагеддон. Возможно, он сам сможет полететь на Луну", — пишет Дженкинс.

При этом, разумеется, Ирландия — не единственная ахиллесова пята в нынешних британских раскладах. Попытка Джонсона мыслить парадоксами в отношении воздействия на ЕС — "Только если у нас хватит смелости и мужества подготовиться к Brexit без сделки, мы сможем продемонстрировать в Брюсселе свою непреклонность и добиться необходимой [нам] сделки" — вряд ли сулит какой-то ощутимый профит. В Евросоюзе уже дали понять, что дальнейших компромиссов не будет.

Есть и другие неприятности. Например, отношения с Ираном прогнозируемо перешли в еще более напряженную фазу. И если несколько дней назад, до задержания в Ормузском проливе британского танкера Stena Impero, Джонсон обещал не поддерживать военные действия Вашингтона против Тегерана, то сегодня неясна судьба даже этого обещания.

Вдобавок нынешний Кабинет начинает мало-помалу "сыпаться". Накануне выборов нового британского премьера подал в отставку первый заместитель министра иностранных дел Алан Дункан, неоднократно выступавший с критикой в адрес Джонсона. Днем ранее о намерении покинуть свой пост в случае, если Джонсон возглавит правительство, объявил министр юстиции Дэвид Гок. Готовность присоединиться к "демаршу" высказали еще несколько высокопоставленных правительственных чиновников. В частности, министр финансов Филип Хаммонд, министр по делам бизнеса Грег Кларк и министр по вопросам международного развития Рори Стюарт.

В такой ситуации Борису Джонсону придется черпать силы в своих амбициях и безграничной уверенности в себе. А заодно уповать на то качество характера, которое стало недавно предметом спора между ним и Джереми Хантом. Когда оппонент обвинил его в "чрезмерном оптимизме" вместо жизнеспособного и структурированного решения по выходу Великобритании из Евросоюза, Джонсон ответил: "Откровенно говоря, я считаю, что наша страна нуждается в некоторой доле оптимизма". Он прав, конечно. Вопрос лишь один: что именно он возьмется претворять в эту драгоценную для любой нации субстанцию — популистские лозунги или все-таки что-то еще?