Если бы я знал, как пишется музыка, я бы ее не писал, — Евгений Станкович

Евгению Станковичу в сентябре 2017 года исполнилось 75. О музыке он знает все. О жизни, подозреваю, тоже. Его обаяние очаровывает каждого, кто с ним сталкивается. А еще — энциклопедический уровень знаний не только о музыке, но и о литературе, философии и науке. Наш разговор Станкович начал с цитаты Платона о том, какой должна быть музыка, но его самого я бы сравнил с другим древнегреческим философом и, кстати, учителем Платона — Сократом. Потому что именно Сократ в дошедших до нас диалогах просто и ясно растолковывал собеседникам важные и сложные вещи, на объяснение которых у другого философа ушел бы трактат.

То же произошло и здесь. В разное время я читал мемуары выдающихся композиторов, но так и не понял, как сочиняют музыку, пока мне не рассказал об этом Евгений Станкович.

КТО ОН

Народный артист Украины, один из самых выдающихся украинских композиторов. Его произведения исполнялись в концертных залах США, Германии, Франции, Канады, Испании и многих других стран

ПОЧЕМУ ОН

19 сентября 2017 года Евгению Станковичу исполнилось 75 лет

Кинорежиссер Сергей Эйзенштейн в своих мемуарах вспоминал, что его домработница как-то сказала: "Я понимаю, как вы кино снимаете, а вот как Прокофьев пишет музыку к вашим фильмам, не понимаю". Я, честно говоря, тоже. Поэтому первый вопрос: как композитор пишет музыку?

— А как столяр делает табуретку? Музыка во все времена была результатом духовной деятельности человека. Кто-то быстро бегает, кто-то хорошо сочиняет стихи, кто-то пишет музыку. Это один из естественных процессов. Другое дело, что занимаются им немногие. Вообще-то, думаю, что если бы я знал, как пишется музыка, я бы ее не писал. В принципе, это единственная вещь, которую я умею хорошо делать.

Вы сразу ноты записываете или на пианино музыку подбираете?

— Я пишу, как однажды сказал великий Дмитрий Шостакович, головой. Когда-то ему задали такой же вопрос, он ответил, что пишет музыку головой, а не руками, хотя каждый час мыл руки, чтобы музыку чистыми руками записывать.

Нужен ли композитору абсолютный слух?

— Я могу вспомнить гениальных композиторов, не имевших абсолютного слуха, перед которыми каждый их современный коллега снимет шляпу, — Вагнер, Чайковский, Шуман, Стравинский. Сочинение музыки связано с интеллектом и духовными возможностями человека. Абсолютный слух дает возможность слышать ноты, но не больше. Меня приняли в музыкальное училище в 14 лет, потому что у меня был и, надеюсь, остался абсолютный слух. Но это мне как композитору не помогает, потому что музыка — прежде всего страсть. Бетховен вообще был в конце жизни глухим.

А что собой представляют композиторы как люди?

— Повторю слова Игоря Стравинского: композиторы — это нормальные люди, потому что ненормальный человек музыку писать не может. Например, Шостакович был футбольным фанатом, Прокофьев — волейболистом. Стравинский, кстати, любил выпить. Но добавлю, что работа композитора — это занятие не только для нормальных, но и для очень умных людей. Потому что композитор должен воплощать в своей музыке суть человеческого бытия. Я бы сказал так: композитор — это нормальный человек, которому Бог дал возможность работать со звуками и нотами.

В начале прошлого века композитор Арнольд Шенберг сказал, что классики сочинили все возможное и надо начинать сочинять музыку по-новому. Вы с этим согласны?

— Шенберг и его единомышленники — композиторы из "новой венской школы" сделали в свое время то, что должны были сделать. После них восторжествовала "дармштадтская школа" — композиторы Штокхаузен, Булез, Ноно. А потом, как и было предсказано у Экклезиаста, все вернулось на круги своя. Все, что рождается, в конце концов умирает. Авангард сделал свое дело — показал, что возможен и такой вариант развития музыки. Но потом, как в библейской притче, блудный сын вернулся домой. Как в океане бывают приливы и отливы, вызванные лунным притяжением, так и деятельность композитора — продукт того, что происходит в мире.

Мне, кстати, нравится еще вполне традиционная композиция раннего Шенберга "Ночь просветления". Вы ее помните?

— Я помню всего Шенберга. "Ночь просветления" — это уже как бы такой поздний Густав Малер, величайший композитор, подытоживший своим творчеством XIX век. Он когда-то сказал Шенбергу: "Вы не тем занимаетесь, надо изучать не контрапункт или додекафонию, а Достоевского". Малер сказал так потому, что был связан с более сложными, чем сочинение музыки, духовными проблемами.

А Шенберга не надо хулить или восхвалять. Он находится в ряду той музыкальной эволюции, которую должно было пережить человечество, и мы не знаем, как она будет происходить дальше. Это не зависит от намерений одного человека. Индивидуальность и история — разные вещи. И никто не может предсказать будущее.

Раз мы об эволюции заговорили, спрошу: у вас есть любимые композиторы в джазе и рок-музыке?

— Я люблю и классическую музыку, и хороший джаз. Мне очень нравится Beatles, я поклонник Queen. Хорошая музыка хороша и в малом, и в большом. Эстрада связана с тем, какую музыку человечество потреб­ляет в этот момент. Классика — с познанием мира. Почему до сих пор играют Малера, Шостаковича, Баха? Потому что их музыка — это проявление духовности.

Кстати, когда Пол Маккартни написал ораторию, мне захотелось ее услышать. Говорили, что он, когда свою музыкальную карьеру начинал, вроде даже нот не знал. Послушал — нормальная, средняя музыка. Другое дело, зачем ему было при его славе и деньгах писать ораторию? Хотелось самоутвердиться.

Задам дурацкий, может быть, вопрос: обязательно ли обычному человеку, если ему "не идет" классическая музыка, заставлять себя ее слушать?

— Нет. То, что человек не слушает классическую музыку, не значит, что он ущербный. Она ему просто не нужна. Жизнь надо воспринимать такой, какая она есть. И она настолько многообразна, что музыка — это только минимальная часть того, что происходит в жизни. Но, с другой стороны, на свете живут миллионы людей, которые хотят слушать Моцарта, Брамса, Баха. Это суть их жизни, духовная потребность. А если кому-то классическая музыка не по душе — ну так ведь ее никто и не заставляет слушать.

Вот вы только что музыкантов-исполнителей упомянули. Как обычно строятся отношения между ними и композиторами?

— По-разному. Есть композиторы, которые музыкантам нравятся. И есть композиторы, которых музыканты, если бы могли, наверное, удушили бы с удовольствием.

Сразу спрошу и о дирижерах. Зачем они нужны, если у музыканта есть инструмент и ноты, по которым надо играть? Откуда этот культ дирижера?

— Дирижер — уникальная профессия, от него многое зависит. Когда-то Глазунов так плохо продирижировал исполнением Первой симфонии Рахманинова, что у того случился психологический шок и он долго не мог писать музыку. Хотя на самом деле его Первая симфония прекрасно звучит.

Художник пишет картину сам, без посредников, а в музыке все иначе — ее надо воспроизвести. Было много композиторов, например, Малер, Берлиоз, Вагнер, которые сами дирижировали исполнением своих произведений. Но были и есть композиторы, которые зависят от дирижеров. Если бы не было дирижера Мравинского, неизвестно, как бы услышали Шостаковича. Ведь от того, как дирижеры поймут и интерпретируют новое произведение, во многом зависит его судьба. Это как бы путевка в жизнь.

Каким должен быть идеальный слушатель классической музыки?

— Не знаю. Таким, какой он есть. Как и композитор, слушатель — часть того общества и времени, в котором мы живем. Вообще, все, о чем мы сейчас говорим, может через двадцать лет не иметь никакого смысла или другой смысл. Придет новое поколение с иным мировоззрением, ценности могут остаться такими же, но отношение к ним будет другим.

Классика и современники. "То, что человек не слушает классическую музыку, не значит, что он ущербный. Она ему просто не нужна", — убежден Евгений Станкович

Вы написали много музыки к кинофильмам. Чем отличается работа композитора в кино?

— Это специфическая работа. Мои друзья-композиторы Эдуард Артемьев, Микаэл Таривердиев отдали жизнь музыке в кино. У меня такого не было, и я считаю — к счастью, потому что в кино музыка это только часть общей конструкции. Другое дело, что есть такие талантливые композиторы, как Нино Рота или Андрей Петров, чья музыка как бы "осчаст­ливливает" фильмы, для которых они ее пишут. Есть композиторы, для которых музыка в кино — дело их жизни. И есть такие, для которых это просто хороший заработок.

Кстати, Эдуард Артемьев, которого вы только что упомянули, когда-то говорил, что электронная музыка дает ему как композитору больше возможностей.

— Он раньше так говорил. В последних фильмах, которые я видел, Артемьев очень удачно соединяет электронную музыку с традиционной. Вообще, электронная музыка — это как бы способ раздвижения звукового мира человека. Кто-то собирает звуки мира талантливо, кто-то — нет.

• Читайте также: У меня нет цели стать паразитом и присосаться к театру, — режиссер Стас Жирков

Может ли композитор писать музыку с таким расчетом, чтобы она была обращена не к эмоциям слушателей, а к их интеллекту?

— Это решают не композитор и не исполнитель, а сами слушатели. Музыка всеядна, как мышление человека, его фантазии, его подсознание. Музыка — это звуки, которые каждый может интерпретировать так, как он хочет.

Фото: Александр Чекменев