Мнение: Cowbasa, как национальная идея. После прочтения – съесть!

Кто она? Кто вдохновил художника-оформителя на создание этого маркетингового чуда? Сегодня, закрывая глаза и пытаясь представить себе самых аппетитных блондинок 20 века, я вспоминаю несколько имен. Мэрилин Монро, Джессика Ланж, Петси Маккензит, Кайли Миноуг... и Виола.

Вот, что значит сила привычки! То, что кажется нам идеальным в детстве долго не отпускает, и, накрепко засев в сознании, крякает оттуда по-стариковски, просит добавки.В СССР было три вида сыров: с дырками (хорошие), без дырок (плохие) и Виола.На самом деле ничего особо примечательного ни в ее образе, ни во вкусе нет. Пергидролевая блонда, вытатуированная на целлулоиде -- плюс остро-сладкая сырная мазь внутри.

И все же Виола (финка по-происхождению) была девушкой на советской кухне нетипичной. Она напоминала моделей из каталогов Отто, по большому блату привозившихся из Восточной Германии.

Несколько лет назад финны перестали продавать этот сыр на внутреннем рынке – но в Советском Союзе старушку Виолу (1934 года рождения, представьте себе!) по-прежнему любят и ждут.

В ответ на вопрос "сколько можно есть одно и ту же?" я бы только недоуменно пожал плечами – нравится. Кроме того, хороший сыр в нашей стране делать так и не научились.

Несколько лет назад я стоял над лотком сыров в австрийском городке Китцбюль и решал, чем буду потчевать домашних в стране победившего пост-совкового либерализма.

И тут меня осенило – я куплю настоящий тирольский овечий сыр! Без эмульгаторов и стабилизаторов! Живой и ароматный, как пионерские носки!

Тончайшая корка, будто скорлупа, скрывает невыносимо вонючую, нежную, острую, в меру вязкую, тающую на языке, полупрозрачную плесень!

В городе Китцбюль живет сам сеньор Бальдессарини, и здесь ничто не пахнет просто так.

Вот и я повезу домой такую себе Виолу Бальдессарини.

"Что вы везете, сэр?" -- морщит нос таможенник.

"Сыр, герр офицер! Много тирольского сыра!"

"Ах, это сыр!" -- улыбается таможенник, немедленно захлопывая чемодан.

Я смотрю на него заискивающе, не смея поверить в удачу.

"Можно?"

"Конечно, можно! No problem!"

Я иду дальше, но моя Виола бежит впереди. И девушки, и матроны, и ветхие сморщенные джентльмены с тонкими носами сырных сомелье оборачиваются на запах. Я еще не обогнал их, даже еще не иду с ними вровень, но они уже подозрительно озираются, силясь понять, откуда же этот ни с чем не сравнимый аромат.

Я торжествующе улыбаюсь в ответ.

"Сыр, сэр! Это сыр, мэдам! I"m heading home with my favorite cheese!"

И они улыбаются в ответ.

Кто-то вывозит из Австрии магнитики, цепляемые на стенки холодильника, кто-то безвкусные шоколадные конфеты "яйца Моцарта". Я же везу домой самое вкусное, что только бывает в альпийских горах – головку овечьего сыра; оружие массового поражения, "сырную бомбу", воняющую, как сто пар солдатских носков.

С рюкзаком полным тирольского сыра я беспрепятственно пересек две границы и приземлился в родном городе.

В вечер прилета я ел сыр в компании своей подруги – специалиста по макроэкономике и внешним рынкам. Я назвал ту вечеринку "блондинка под сыром".

Это было почти три года назад. Вскоре, после того, как запас тирольского сыра был уничтожен, моя подруга уехала работать в Лондон.

Сыр закончился, но история имеет продолжение.

Спустя три года, с брошью в форме британской короны на великолепном шерстяном платье известного лондонского портного, она вернулась на родину и рассказала историю, оживившую в моей памяти удивительный сыр и снисходительность таможенной службы Австрии, которую я тогда приписал собственной неслыханной удаче.

Перенесемся в Лондон.

Гетвикский аэропорт. 7:30 утра.

Надо сказать, что рейсы Киев-Лондон досматриваются силами безопасности особенно рьяно.

Таможенники ее величества не пропускают ни одного рейса из Киева.

Служение британской короне в столь ранний час требует особой тщательности.

Уровень контроля -- не ниже, чем на рейсах из Кабула.

Террористы Аль-Каиды с пониманием взирают на наших соотечественников.

"Иншалла!" -- думают арабы, "сегодня их час..."

На рейсах из Мехико "псы порядка" ищут кокаин.

Вещи пассажиров из Нью-Дели вкусно пахнут травой, а вот киевляне...

Специально тренированные собаки унюхивают драгоценный груз и садятся возле сумки злодея, плотоядно облизываясь. Они уже знают, что за товар можно изъять у пассажиров рейса Борисполь-Гетвик.

"Cowbasa?" -- спрашивает офицер с ехидцей.

"Ковбаса..." -- отвечает злодей.

"Cowbasa – not allowed" -- произносит офицер, кивая на завернутый в газету (на этом месте могла бы быть реклама вашего издания) пакет с деликатесом "Made in baba Manya"s farm".

Офицер насмешливо глядит на поставщика "non-veg" культуры.

Тут, по законам жанра саспенс, должна зазвучать музыка кульминации – "give it to me!" истошно выкрикивает король поп-музыки, хватая себя за гениталии.

Но украинец даже не пытается защищаться.

Наш соотечественник, добившийся британской визы, понимает: не стоит рисковать столь ценной привилегией ради куска колбасы. Потому отдает ее офицеру робко и безропотно.

Пахучую, свиную, домашнюю...

Следующим кадром я бы показал британских таможенников, уплетающих за обе щеки колбасу с киевского базара. С хреном и чесноком, с соленой капустой, этим "украинским спагетти". Но чего не видели, того не видели...

Предположим, слуги закона отдадут перехваченный груз в распоряжение специальной службы, занимающейся хранением вещдоков, и наша колбаса, вместе с тоннами тяжелых, и не слишком тяжелых наркотиков, будет годами хранится на засекреченном складе, ожидая экспертизы. Возможно, британское министерство сельского хозяйства проведет тщательный анализ этой колбасы с целью вывести новую породу колбасных свиней (сowbо-pigs, например, будет их имя).

Возможно, слово "cowbasa", столь органично вписавшееся в английскую транслитерацию, когда-нибудь войдет в школьные словари Коллинса, а то и в энциклопедию Британика, как вошли в английский язык слова "перестройка" и "спутник".

Украина, входящая в десятку мировых производителей вооружений и стали, остается одним из крупнейших в Европе импортеров продуктов народного потребления.

Споря о роли Бандеры и Тараса Шевченка, мы забываем о нашем главном герое-отце нации.

То, для чего афганцам необходим опиум, а индусам – гашиш, Украина способна совершить совершенно легально при помощи безобидной коровы или поросенка.

Надо только признать – истинный "Великий украинец" способный объединить нас перед лицом надвигающейся экспансии с Востока и холодного консерватизма Запада – поросенок Мыколка, или Степко. Он – отщепенец, персона нон-грата. За ним охотятся лучшие силы Ми-6 и даже Моссада (вспомните историю о том, как несколько лет назад в Израиле объявили о начале программы по выращиванию кошерных свиней. Вскармливаемые апельсинами эти несчастные животные, даже благословленные равви, никогда не добьются признания, соизмеримого с мировой славой наших соотечественников). Поросенок Лехайм, чье сало годиться разве что для закуски под Бехеровку, никогда не войдет в историю как лучшая колбасная порода.

При всем уважении к инновационным технологиям братьев во Христе, наша собственная историческая родина способна принести на мировой рынок уникальный продукт, если и не расширяющий сознание, то значительно укрепляющий его.

Алексей Бобровников, журналист