Мнение: Инцендент на раене. Политический новояз в Украине

Наших людей преследует роковой дуализм: мы смеемся над языковыми конфузами лидеров, а сами говорим как попало.

В советское время один из генеральных секретарей сказал во всеуслышание: "Я извиняюсь". Теперь так говорит вся русскоязычная 1/6 часть суши. Филологи уже натерли на языке мозоль, талдыча про возвратные суффиксы, но подошел к вам человек, наступил на ногу, сказал "я извиняюсь" – и ему безразлично, что вы об этом думаете: сам себя он уже простил.

Современная украинская власть успешно пополняет запасы цековского новояза. Это тогда мы слышали "прИнять", "инцЕНдент", "договорА" или "согласно протокола". Теперь народ хохочет над "кровосисями" Азарова и его свежим словом-паразитом – "попєрєднікі". Одни ходят по воду, другие – по передники.

Украинские граждане в этом смысле похожи на власть, как дети на родителей. Вслед за чиновниками народ быстро разучился говорить по-русски, но так и не научился говорить по-украински.

Авторы песни "у нас на раене не звонЯт, а звОнят" многими слушателями так и остались непонятыми. Как и те, кто придумал проверочное слово: "звОнят – когда чего-то хОчут, а когда хотЯт – звонЯт". Есть мнение, что патологически неправильное произношение происходит от украинского "дзвонять", где ударение падает на первый слог.

Старорежимные бабушки упали бы в обморок, услышав "у меня вазон зацвел" или "полей вазон". Потому что на самом деле вазон – это декоративный цветочный горшок. Обожженная глиняная масса, которая по всем законам физики не может зацвести и не нуждается в поливе.

Я слышала, как известный православный миссионер Андрей Кураев рассуждал об этимологии слова "праздник". "Лучше всего, – говорил он, – смысл церковного праздника отражается в украинском языке, там праздник называется "свято", от слова святость. А у нас, русских, "праздник" – от слова "праздно". Восхищаясь тем, как в своем языке украинский народ правильно отразил суть христианского отношения к евангельским событиям, Кураев не знал, что на юго-западе Украины то, о чем он говорил, называют "празныкЫ". Именно так – с ударением на последний слог.

Из парламента и быта слова-монстры перекочевывают в телевизор. Уже с экрана мы слышим "спикером ЛитвинЫм". Почему ЛитвинЫм, когда ЛитвинОм? Слово "литвин" обозначает "литовец". Это существительное, такое же, как "телефон". Творительный падеж – "телефонОм". "Со спикером ЛитвинЫм" – это все равно что "я иду с телефонЫм".

Режет слух слово "новелла", когда речь идет о новациях в законах. Потому что все с детства знают, что новелла – это рассказ. И хотя на юридических факультетах обучают формулировке "novelle", введенной в оборот одним византийским императором, в обычной жизни это звучит дико. Точно так же, как и шедевр из Хозяйственного кодекса "припинення юридичної особи".

Я уж не говорю о ярчайших омонимах, наши чиновники вечно скажут, как завяжут: "пЕни-с-населения" или "борьба-с-раком".

А узаконят "кровосись" – и сразу все просвещенные интеллигенты будут заказывать в ресторане "одно кофе" и хвастаться тем, что "были на день рождении". Потому что этот вирус бродит по стране еще со времен призрака коммунизма, и он непобедим. Как знаменитые президентские "заразы экономических реформ".

Ольга Червакова, парламентский корреспондент телеканала СТБ