Украинцам не хватает веры в завтрашний день

"Дибиби дибебе казажаж" — так начиналась популярная в 90-е мантра. Как она появилась и почему — версий было немало. Мне, например, говорили, что это "заклинание инопланетян", которое необходимо ежедневно повторять перед сном. Причем на память: если подглядывать в бумажку, мантра теряла сакральные свойства. Зато при правильном и регулярном чтении ино-планетяне якобы приносили счастье. К слову, с пришельцами в девяностые проблем не было: летающие тарелки, судя по сводкам новостей, встречались едва ли не чаще, чем машины на дорогах. А вот со счастьем в те времена не складывалось. Общая картина выглядела мрачной как для взрослых, так и для детей. Суровые правила реальности срабатывали для всех без исключения.

Сейчас стало модно ни во что не верить и во всем сомневаться: будь то "покращення", честные выборы или борьба с ямами на дорогах

Помню, как один старшеклассник в нашей школьной столовой назвал другого "чмом". Школа устроила "разборки по понятиям", которые длились недели две. До кровавых стычек не дошло: дело решилось извинениями, пачкой "Кэмела" и парой бутылок пива. Участ-никам разборок было по 13–14 лет, но сигареты тогда продавали всем, равно как и тридцатиградусную израильскую водку "Стопка", которую запивали "Юпи", разведенным в воде порошком-концентратом.

В девяностые распитие спиртного на улице, как и сейчас, было незаконным, и наряды милиции временами даже отлавливали нарушителей. Но с милиционерами всегда можно было договориться. Как-то раз, будучи пойманными на горячем, мы с друзьями откупились от правоохранителя всего лишь шоколадкой. Правда, недешевой: сержант потребовал французский Poulain за 200 000 купонов, тогда как бюджетные аналоги можно было найти за 130 000. С настоящими же нарушителями патрульный сержант вряд ли стал бы связываться: криминал в те годы игнорировал людей в погонах. Это сейчас синхронный разворот трех черных "меринов" через двойную сплошную воспринимается как кадр из второсортного боевика, а в 90-е такая картина не впечатляла даже гаишников. И эпизоды суровых будней можно перечислять бесконечно: очередь за маслом по местной прописке, тщетные попытки изъять вклад из Сбербанка и, конечно же, бандитские сходки на крымском пляже.

Но кое-что тогда все же было лучше, чем сейчас, — вера в будущее. Несмотря на апатию, нищету и озлобленность, в светлое завтра верили решительно все.

В 1994 году мне довелось присутствовать на встрече тогдашнего президента Леонида Кучмы с жителями небольшого городка на Сумщине. Люди интересовались в основном двумя вопросами: когда в городке перестанут ежедневно отключать свет и когда купоны заменят гривнами. Президент пообещал и то, и другое "не позже осени". Так вот, тогда, глядя по сторонам на грязные разбитые городские улицы, можно было поверить скорее в конец света, чем в бесперебойное электричество. Тем не менее никакого бурчания в толпе не было. Да и гарант не обманул. Правда, обещанного пришлось подождать два года.

Когда университетские профессора советской закалки учили нас международной экономике, выражения вроде "евроинтеграционные стремления Украины" не вызывали у студентов саркастической ухмылки. "Впервые прилетев в 1992-м в Борисполь, я почувствовал, что тут же хочу улететь", — откровенничал американский бизнесмен, приглашенный на пару английского. Но спустя несколько лет он изменил свое мнение. Уже в 1996-м улетать не хотелось: американец верил в новые возможности страны. Верили и мы, хотя сами на самолетах практически не летали.

В девяностые я часто слышал от взрослых слово "вырулим", хотя большинство из них, скорее всего, даже не представляли, куда именно и как надо "рулить".

Сейчас же стало модно не верить ни во что и во всем сомневаться: будь то "покращення", честные выборы или борьба с ямами на дорогах. Попробуйте сегодня написать в Facebook откровение, мол, евроинтеграция Украины состоится — в комментариях попросту засмеют. Но ни во что не веря, в конце концов теряешь и веру в себя. Так может, стоит вспомнить девяностые? И все-таки поверить. Во что угодно, пусть даже в инопланетян.
Дмитрий Слинько, редактор спецпроектов журнала Фокус