Кризис ценностей

Удивительно не то, что огромное количество российских интернет-пользователей и творческих людей поддер­живает просьбу о досрочном освобождении Светланы Бахминой (юрист "Юкоса", кампания по ее освобождению из заключения разворачивается сейчас в России. – Фокус). Гораздо интереснее другое: то, что немедленно возник сайт под названием "Антибахмина" с участием несчетного количества людей, готовых поддержать просьбу о ее заключении, если угодно, даже пожизненном. Еще интереснее то, что на этом же сайте появляется масса фальсифицированных подписей, в том числе моя, поставленных без всякого зазрения совести и осознания того, что усилия "антибахминцев" легко опровергаются простейшей проверкой.

Более двух тысяч подписей за то, чтобы Бахмина оставалась в заключении, будучи беременной третьим ребенком, – это один из удивительнейших феноменов нынешней России, сопоставимый разве только с тем, что не меньшее количество интернет-пользователей требует немедленной поимки и жесточайшего наказания ни в чем не повинной жертвы "новгородского дела" Антонины Мартыновой (уголовное дело против Мартыновой, обвиняемой в покушении на свою маленькую дочку Алису; по версии многочисленных защитников девушки и ее мужа, правосудие таким образом раздуло несчастный случай. – Фокус). Как объединить активность правозащитников и законолюбцев – тех, кто настаивает на максимально жестоком наказании для всех, кто имел несчастье попасть под карающую руку российского правосудия? Ситуация эта представляется мне одним из последствий мирового финансового кризиса, который выражается в том, что цены оказались ни к чему не привязанными. Не действуют ни нефтяные, ни золотые, ни долларовые, ни европейские эквиваленты, все плавает, ничто ничего не стоит.

Точно так же ни одна моральная норма не доказала своей жизнеспособности. Так вот, то, что происходит в нынешней России, как раз и есть лихорадочный поиск той моральной нормы, к которой можно было бы привязать собственное поведение. А вот морально ли это? Требовать наказания для ни в чем не повинной женщины с тремя детьми? Нормально ли – требовать, чтобы девочка, обвиненная в убийстве собственного ребенка (кстати, живого и здорового), немедленно предстала пред очи правосудия без всяких к тому оснований? Нормально ли настаивать на несвободе?

Вся современная Россия как будто задает Богу вопрос: "Доколе ты будешь меня терпеть?" Все это по-человечески объяснимо, но и по-человечески же страшно. Поскольку рано или поздно Бог на этот вопрос ответит. Как неоднократно говорил Эдвард Радзинский (пожалуй, единственный популярный историк в современной России), высшие силы терпят долго, но бьют больно. В стране, утратившей всякие моральные ориентиры, непременно возникают сообщества, которые требуют, чтобы им немедленно, сей же час были спущены ценности или та невидимая шкала, о которой писал в свое время Мандельштам. Самое ужасное, что их просьба будет удовлетворена. Страна, отказавшаяся от всех ценностей, рано или поздно столкнется со столь жестко навязанными законами, что ей нечем станет дышать. Нечто подобное рано или поздно (скорее рано, ведь история развивается все быстрее) произойдет и с нынешней Россией, когда ей наконец объяснят, морально ли начинать войны и спихивать их на чужую голову, преследовать невинных или репрессировать олигархов по принципу "кто из них нам меньше нравится". Ужасно уповать на катастрофу, но что делать, если нет других надежд.

Вы, вероятно, спросите, при чем тут Украина? Во-первых, как я не раз писал в этих колонках, нынешней Украине отнюдь небесполезно знать, что представляет собой нынешняя Россия. Во-вторых, это государство имеет некоторые основания собой гордиться: у ее граждан существуют какие-никакие нравственные тормоза. Даже самый радикальный "западенец" или, напротив, самый радикальный сторонник слияния с Россией не потребует сегодня ни массовых расправ, ни полного запрета свобод, ни категорического отказа от сотрудничества с внешним миром. Украина опасается злить провидение – может, потому, что еще немного верит в него. Это и является залогом того, что в ближайшие 15–20 лет в ней не случится ничего слишком ужасного. Поэтому я так и завидую ей иногда.