Отказ от завтра. Чем вредны азартные игры в прошлое

Мой дед в 1980-х годах был глубоко взволнован тем, что к власти в Европе приходят правые, и пытался выяснить у меня, почему так. Не выяснил. Будь он жив, я бы, пожалуй, мог ему теперь сказать, что причиной тогдашних процессов стал наметившийся в Старом Свете мультикультурализм. Куда большая его волна, вызванная миграциями, накрывает Европу сегодня.

Из ее пены рождается не Венера, а персонажи вроде Марин Ле Пен или Беппе Грилло. Культурная и национальная идентичность, корни и прошлое становятся предметом жарких дискуссий.

Историю, таким образом, то и дело начинают вытаскивать из рукава, точно джокер. Не только в захлебывающейся от переселенцев Европе. Наделенная титулом "адвокат всего" история превращает процесс использования себя в качестве аргумента в вариант канонического безумия.

И если бы прикладной областью ее определения не была главным образом политика, полагаю, ей бы среди прочего приписывали свойства помогать от сглаза.

К несчастью, все это затрагивает и Украину. Мы отбиваемся историей от русских. Раскатываем ее, как свадебный рушник, перед белорусами. Делаем с ней немыслимые кульбиты, силясь не поссориться с поляками. Пытаемся разгладить ее противоречия, проводя публицистическим утюгом по карте страны, — что, кажется, отнимает больше всего сил. Однако все это работает в очень ограниченных рамках. Потому что непротиворечивой истории не бывает. Как на картине Эшера "Предел — круг 4 (ад и рай)", ангелы и демоны в ней существуют на равных правах. Кого выхватит глаз — вопрос всего лишь точки зрения.

Войны с их кровью, присоединенные территории, возникновение ирредент — в таких обстоятельствах едва ли возможен бесстрастный, объективный, унифицированный взгляд на историю условных победителей и условных побежденных. Пример Закарпатья, где компактно проживают этнические венгры, подтверждает это.

Сегодня, конечно, можно умиляться по поводу того, в какой издевательской манере губернатор Закарпатья Геннадий Москаль ответил недавно отказом на предложение жителя Ужгорода Ивана Данацко переименовать проспект Свободы в проспект Миклоша Хорти (он попросту написал на фирменном бланке, что господин Данацко обратился не по адресу, ему нужно в областную психбольницу, которая располагается там-то и там-то), но нельзя не понять, что камень преткновения здесь — история. Разная не только для Москаля с Данацко, но и для Киева с Будапештом.

Был ли Хорти, регент Королевства Венгрия в 1920–1944 годах, героем, преступником или еще кем-то — вряд ли две стороны смогут прийти тут к одному знаменателю. Но важно другое: перерастет ли имеющееся разногласие в какие-то действия, гораздо более существенные, чем раздача венгерских паспортов или заявление вице-премьера Жолта Шемьена о том, что зарубежные венгры должны стремиться к автономии? А еще важнее понять, что никакие общественные диспуты на исторические темы повлиять на то, с эксцессами или без будет развиваться ситуация в том же Закарпатье, не могут. Это абсолютно пустая трата времени.

Многое в мире делается именем истории. Это правда. Но только при наличии силы. Парадокс же заключается в том, что чем больше социум занят обсуждением собственного прошлого, попытками создать какой-то непротиворечивый пантеон героев и злодеев, примирить непримиримое, тем менее он становится пригодным к формированию собственного будущего. Конкурентоспособным, современным и по-хорошему дерзким. Технологии — это не то, что можно увидеть затылком. А "скрепы" — всего лишь другое название для ментальных кандалов.

Лучший пример, доказывающий это, — США. Страна, история которой пропитана кровью, в том числе индейской. Причем до такой степени, что речь здесь может идти о геноциде. Среди покорявших Дикий Запад хватает "двойников" Джеймса Киркера, мерзавца, которому набег на селение апачей принес однажды 148 скальпов, за сумасшедшие деньги проданных щедрым властям. Вы думаете, подобные фигуры вытаскиваются из нафталина веков на широкое общественное обсуждение? Нет.

У истории в Штатах есть две "резервации": беллетристика с Голливудом и академическая среда. Первая — для развлечений. Вторая — для исследований. Негромких, творящихся в тиши библиотек и кабинетов. И очень глубоких. Так что если вдруг вам в руки попадает работа, изданная, допустим, Оксфордским университетом, вы можете быть уверены, что у нее с диссертацией министра культуры России Владимира Мединского общим является лишь то, что обе они написаны не арабской вязью и не иероглифами. На этом аналогии заканчиваются.

За океаном не принято путать науку с пропагандой. Поэтому-то американцам не приходится отстаивать какие-то абсолютно нелепые позиции, касающиеся их не всегда светлого прошлого. Какой смысл? История ведь не кубышка, в которую без конца лазят затем, чтобы оплатить свой пропуск будущее. Причем все подряд. Как раз наоборот. Устремленность в будущее позволяет отводить ей место "по чину".

Это не значит, что в США не существует яблок раздора. Достаточно вспомнить недавнюю — и, похоже, еще не закончившуюся — эпопею с демонтажем памятников конфедератам в южных штатах. Но, опять-таки, та же фигура судьи Роджера Тейни, скульптуру которого в марте текущего года снесли в Балтиморе, не становится предметом затяжных ожесточенных дебатов на центральных каналах. Он когда-то провел через суд постановление, лишающее чернокожих гражданства? Ну да, было. Но что ж тут поделаешь...

В этом и состоят два разных подхода. Либо мы живем, нацеливаясь на будущее. Либо публично ковыряемся в истории. Для Украины выбор между первой моделью и второй — это выбор того, кем, собственно, мы хотим быть. США — этакими успешными флибустьерами, для которых глядящий на звезды Илон Маск значит больше, чем Роберт Фогель, роющийся в архивах? Или Россией — где Сколково погребено под "скрепами", а будущее превращено в молебен над "георгиевскими лентами".