Казус Саркози. Чему арест экс-президента Франции может научить всех правителей мира

Вчера экс-президента Франции Николя Саркози освободили из-под стражи. В ходе 25-часового (!) допроса он не имел права покидать здание без спецразрешения. Впрочем, правоохранители смилостивились и с учетом того, что он все-таки бывший президент Франции, ему была дана возможность провести ночь дома с Карлой Бруни. В 8 часов утра среды допрос продолжился и закончился поздней ночью. Дальнейшую судьбу бывшего главы Пятой республики в ближайшее время должны решить судьи, занимающиеся его делом.

А вообще, история с арестом Николя напоминает мне знаменитую пословицу, рожденную в его же стране: Le mort saisit le vif — мертвый хватает живого. И сразу по нескольким поводам.

Во-первых, дело Саркози — это дело о том, как Муаммар Каддафи, ссудив на избирательную кампанию тогда еще миниатюрного министра иностранных дел Франции 50 млн евро, помог тому стать президентом. Каддафи мертв. Во многом благодаря усилиям самого Саркози. При его личной заинтересованности, как отмечали СМИ, Франция сыграла ключевую роль в устранении режима ливийского диктатора. Но от того, что экстравагантный полковник превратился в труп, вначале выставленный на всеобщее обозрение в промышленном холодильнике для овощей в торговом центре в Мисурате, а затем тайно похороненный в Ливийской пустыне, Саркози, как теперь выясняется, легче не стало.

Еще в январе 2014-го, более двух лет спустя после смерти Каддафи, Le Monde привела слова из интервью, данного главой Джамахирии французскому телевидению в преддверии его свержения: "Саркози — умственно отсталый... Он должен быть благодарен мне, что стал президентом Франции. Это мы предоставили ему средства, которые помогли ему победить на выборах". Однако ни тогда, ни чуть раньше, в 2012-м, когда сайт расследований Mediapart опубликовал документ, доказывающий, что Каддафи не врет, а французская прокуратура начала соответствующую проверку, ветер разоблачений не перерос в ураган, который бы унес эту щуплую, но жилистую фигуру в политической небытие.

Напротив, Саркози тогда боролся за то, чтобы повторно вселиться в Елисейский дворец. Как раз в это время, между первым и вторым туром голосования, при загадочных обстоятельствах погиб Шукри Ганем, высокий чиновник и министр нефти в правительстве Каддафи, один из серьезных свидетелей финансирования предвыборной кампании Саркози 2006–2007 годов. Его тело нашли в Дунае, в Вене. В аналитической записке, подготовленной для Хиллари Клинтон, тогдашнего госсекретаря США, смерть Ганема была названа "чрезвычайно подозрительной". Казалось, что подобными бюрократическими оборотами все, к радости Саркози, и закончится. А сам он будет с посильной регулярностью ездить на допросы, как на скучное развлечение, прописанное ему в качестве рецепта вялой французской Фемидой. Но тут, если верить все той же вездесущей Le Monde, у следствия появились новые доказательства. Саркози взяли под стражу. И оказалось, что "Месть мумии" бывает не только в кино.

Второй резон вспомнить о пословице "Мертвый хватает живого" — метафорический смысл, в нее вкладываемый. Это ведь все про то, что инерция устаревших традиций мешает взглянуть на вещи по-новому. То, как ты мог раньше поступить с деньгами, которые, по Веспасиану, не пахнут, сегодня — вот те новость! — не канает. Они не то что пахнут — они прямо-таки воняют. Система дала сбой. И иронии тут добавляет тот факт, что само выражение Le mort saisit le vif обрело вторую жизнь после того, как Маркс процитировал его в предисловии к первому тому своего "Капитала".

Казус Саркози, таким образом, это история про деньги и власть. Про то, что без "темных" денег власти в этом мире не существует. Ну, практически. Исключения наверняка есть. Я, например, с надеждой смотрю на скандинавов, трепетно отношусь к датскому "хюгге" и шведскому "лагом", замешанных на идеях повседневного единства и умеренности. Хотя, возможно, мне просто стоит выучить язык и почитать какую-то стокгольмскую газету, дабы избавиться от чрезмерной наивности собственных ожиданий.

Но даже если у них там все хорошо, это не отменяет общего тренда. Если власть не покупается кровью, тогда в ход идут грязные деньги. Да, собственно, и кровь — это грязные деньги. Оружие нужно за что-то приобрести. Тем, кто возьмет его в руки, надо что-то платить. В идеализм Че Гевары, чей образ стал таким же атрибутом поп-арта, как банка супа "Кемпбелл" Энди Уорхола, — веришь до тех пор, пока не наткнешься на его послание с эпиграфом "Создать два, три… много Вьетнамов — вот наш лозунг". В нем революционер излагает свои планы по разжиганию войн в Азии, Африке и Латинской Америке с помощью "интернациональных пролетарских армий". Мило, конечно. Но батальоны, увы, всегда просят не только огня, но и жратвы. Потом денег. Потом части власти, за которую они так беззаветно воевали. Ничего нового, в том числе для украинцев. Мало кто воюет за кусок пирога, чтобы отдать его ближнему. На каких бы этажах власти — пропускной пункт или парламент — этот кусок ни находился.

Казус Саркози — это еще и инверсивная история: про власть и деньги. Саркози ведь инкриминируют не только сделку с Каддафи, как способ сесть в кресло главы государства. То есть конвертировать деньги во власть. Николя из тех людей, кто замечательно освоил и обратный алгоритм. В минувшем году французская прокуратура заподозрила его в том, что он в 2010-м за взятку способствовал продвижению заявки Катара на проведение чемпионата мира — 2022 по футболу. И это далеко не единственный случай, когда лукавый правитель как высокий лоббист делал деньги, что называется, из воздуха.

Видеть в этом нечто из ряда вон выходящее — себя обманывать. Французский философ Ален Бадью, к примеру, считает, что коррупция имманентна демократии — стоит лишь дать последней соответствующее определение, закладывающее почти законодательные основы первой. "Если мы убеждены, как термидорианцы и их либеральные последователи, что демократия заключается в неограниченном праве частной собственности и свободной игре интересов определенных групп и индивидов, — пишет Бадью, — тогда мы видим, как демократия в зависимости от эпохи более или менее быстро вырождается в безнадежную коррупцию".

С этим постулатом допустимо не соглашаться, но нельзя не увидеть: коррупция действительно царит повсюду. Можно, опять-таки, порадоваться, что в списке стран по индексу восприятия коррупции Франция находится на относительно высоком 23-м месте, а Габон — аж на 116-м. О Габоне чуть ниже, а пока прочтите (или хотя бы пролистайте) книгу Николаса Шэксона "Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах", и вы поймете, что нынешний мир, кровь которого — смердящие потоки "темных" денег, устроен по типу сообщающихся сосудов. Коррупция и офшоры тесно связаны и подпитывают друг друга. И эта постколониальная модель мироздания всех устраивает.

Вы знаете, кому из иностранных лидеров Николя Саркози после своего избрания на пост президента Франции в 2007 году позвонил первым? Думаете, канцлеру Германии или президенту США? Может, Путину? Полковнику Каддафи? Ошибаетесь. Он позвонил Омару Бонго, бессменному правителю Габона в течение более чем сорока лет. Этот парень стал президентом страны в 1967-м и, в обмен на поддержку Парижа, пишет Шэксон, предоставил французским компаниям исключительный режим почти полного доступа к сырьевым ресурсам Габона на крайне выгодных условиях.

"В Африке образовалась широкая коррупционная система, призрачной сетью опутывавшая весь мир, и Бонго стал ее центральной фигурой. Через Швейцарию, Люксембург и другие налоговые гавани нефтедобывающая промышленность бывших французских колоний была тайно связана с господствующими политическими силами метрополии… Определенная часть нефтедобывающей отрасли Габона обеспечивала гигантский фонд предназначенных для взяток грязных денег, таким образом сотни миллионов долларов перетекали в распоряжение французской элиты".

Но дело, спешу заметить, не во Франции. И не в ее элите. Так устроен весь современный мир, в котором сливаются воедино два потока "темных" денег: денег офшоров и коррупции.

Я и сам, помню, негодовал по поводу "райских бумаг" Порошенко: Roshen, "слепой траст", кому они лапшу на уши вешают? — и так далее. Однако надо признать: Петр Алексеевич не делает ничего, что бы уже не прошло свое успешное апробирование на Западе. И коль уж мы движемся в Европу, почему бы и не соответствовать!

Простите, но опять не удержусь от цитат из книги. Первая: "По оценкам, выполненным в 2010 году МВФ, только балансы мелких островных финансовых центров составили в общей сложности 18 триллионов долларов, а эта сумма равна примерно трети мирового ВВП".

Вторая: "Национальное финансово-ревизионное управление Великобритании в 2007 году констатировало, что треть из 700 крупнейших компаний Англии вообще не заплатила никаких налогов в стране за 2006 год, считавшийся годом подъема, — и все это благодаря офшорам".

Если так действуют на Туманном Альбионе, то почему так нельзя действовать в Украине? Потому что у нас война? Потому что нам не хватает денег и мы то и дело идем с протянутой рукой все в тот же МВФ? Да бросьте вы! Кому до этого есть дело! Мы играем по правилам цивилизованного мира, так что хватит уже об этом!..

Когда я написал, что деньги стали смердеть, я вовсе не имел в виду, что мир вдруг прозрел и обернулся светлыми ликами представителей "элит" к морали. Ничего подобного. Я здесь абсолютный пессимист. Деньги начали вонять не поэтому. Просто кому-то, кто пришел к власти во Франции, показалось, что расправиться с Саркози — и правильно, и политически выгодно. Но это тоже хороший знак. Причем знак, превращающийся в тенденцию глобального масштаба. Последние годы принесли простым людям, терпеть не могущим своих правителей за их вопиющую алчность, несколько мгновений почти триумфальной радости. Ну, смотрите.

Экс-президент Бразилии Луис Инасиу Лулу да Силва "за пассивную коррупцию и отмывание денег" (какова формулировка, а!) приговорен к девяти с половиной годам тюремного заключения.

Бывшего президента Сербии и Черногории Светозара Маровича осудили за коррупцию на три года заключения и обязали вернуть государству 1,2 млн евро.

Экс-президенту Египта Мохаммеду Мурси дали пожизненное, обвинив, правда, не в коррупции, а в шпионаже в пользу Катара.

Для бывшего президента Южной Кореи Пак Кын Хе прокуратура потребовала 30 лет тюрьмы за коррупцию.

Перу официально запросило у США экстрадировать своего бывшего президента Алехандро Толедо. И если это случится, его будут судить за получение взяток в размере $20 млн и, надо полагать, малым сроком он не отделается.

По-моему, это все классические примеры того, как хищное поведение пауков в банке может создать у бедных мух, видящих все это, хотя бы подобие картины справедливого мироустройства. Разумеется, ее нет и в помине. Но зато эта оптическая иллюзия может служить назиданием для всех чересчур падких на деньги правителей. Не только для Николя Саркози.