Демоны книгохранилищ. Зачем издаются книги

Можно, конечно, допустить, что они прячутся по домам, читают при свете настольных ламп, отгородившись от шумного мира. Но у меня лично такой вариант вызывает серьезные сомнения: я видел читателей, я знал многих из них, как правило, это были социально активные граждане с отменным чувством юмора, хотя и чересчур невнимательные.

Читали пионеры и домохозяйки, представители технической интеллигенции и отважные люмпены. И читали, что характерно, все подряд – от приключенческих повестей до романов Солженицына. Империя зла, разваливаясь на куски, оставляла своих читателей один на один с лучшими образцами мировой беллетристики, которая не давала населению империи окончательно оскотиниться и потерять остатки душевного равновесия.

И что же изменилось? Почему в трамваях не увидишь даже дамских романов? Вы скажете, пришло другое время, молодежь имеет весьма туманные представления о литературе, интернет отвоевывает все новые лакомые куски на книжном электоральном поле, поэтому – какие читатели, забудьте об этом. Хорошо, отвечу я вам, это молодые люди, они родились во время одного дефолта и достигли половой зрелости во время следующего, что с них взять? А где же их родители? Они же в свое время читали, и делали это довольно охотно. Неужели они прочитали все, что их интересовало? И интересовало ли их вообще что-нибудь? Оказывается, человека довольно просто отучить от таких приятных (хотя и необязательных, соглашусь) привычек, как книги или прослушивание музыки (конечно, речь не идет об отформатированных эфэмках).

Как-то так неожиданно получилось, что большинство сограждан не интересуются ни литературой, ни театром, ни даже кино. Какие там новые технологии, какие электронные книги, которые как будто должны заменить старое доброе чтение. Оказывается, достаточно нескольких операторов кабельного телевидения, и население уверенно и неуклонно превращается в планктон.

Впрочем, ладно. Кто-то ведь продолжает читать книги. Для кого-то они все-таки издаются. Какие-то последние из могикан, демоны уцелевших книгохранилищ по-прежнему таскаются по книжным магазинам (которых, как это ни странно, становится все больше), выискивая на полках что-то только им известное и необходимое.

Сходите при случае на книжные развалы. Эти вечные студенты, которые ходят сюда как на работу, пританцовывая вокруг картонных коробок, набитых собраниями классиков марксизма-ленинизма и совет­скими изданиями второсортных американских детективов. Эти расстриги-интеллигенты, которые таскают подмышками страшного веса и вида тома Шекспира и Фрейда, Ницше и Джугашвили. Эти перекупщики чужих библиотек, которые переносят в старых деревянных чемоданах обломки чужого благополучия, распродавая его по демпинговым расценкам на блошиных рынках. Новые книги – это прекрасно, я не спорю, новые бестселлеры так или иначе раскупаются поколениями новых книголюбов. Но лично мне ближе именно торговцы старым книжным неликвидом, букинисты-камикадзе, которые вместе с дежурным романом Кинга продают частичку своей спекулянтской души. Может, потому что в прочитанных книгах сохраняется дыхание их владельцев, чужая биография, что передается на уровне дактилоскопии.

Заметки карандашами и чернилами, следы от стаканов на обложках, свидетельство великого хода времени, великого переползания истории над нашими головами – ни один глянец не может заменить этого щемящего и нестерпимого запаха старой типографской краски.

Да, почему опять о фриках? Читатели есть, и они разные. Их отличаешь, как членов большой дружной семьи. Или секты. Недавно ехал в подземке, читал книгу, подаренную издателями. Напротив сидела девушка, тоже что-то читая. Оказывается, того же автора, что и я. Я окликнул ее, показал обложку своей книги. Она на миг сосредоточилась и показала обложку своей. Как будто это был проездной билет.

Сергей Жадан, поэт