Они болеют за родину. Как пытаются "откосить" от призыва и мобилизации

Кабинет, где мы встречаемся с главой медкомиссии Киевского горвоенкомата Владимиром Витковским, похож на актовый зал советской школы. Огромное помещение со старыми деревянными столами, стульями и цветами в горшках. Хозяин кабинета — как оживший герой из песен о настоящих военных. Ему хочется верить, но при нем невозможно расслабиться. Он — единственный в Киеве врач в штате военкомата. Его подпись стоит в личном деле каждого столичного призывника.

Моя специализация — хирург. С детства знал, что им стану. Моя мама всю жизнь проработала операционной сестрой, и в детстве я играл с медицинскими инструментами, шприцами. Я даже не думал о других профессиях. Не хотел быть ни летчиком, ни космонавтом. Когда учился в институте, у меня дома все стулья были перевязаны нитками с узлами. Так я набивал руку, разрабатывал моторику.

Хирургом я, правда, проработал недолго. Всего три года. Потом попал в состав медкомиссии, подобной той, в которой работаю сейчас. А потом меня призвали в армию.

Я стал председателем военно-врачебной комиссии, когда шла война в Афганистане. Думал, что смогу сочетать это с работой хирурга. Но не получилось. В Киеве тогда мобилизовали по 7-8 тыс. человек в каждый призыв. В день мы смотрели по 200–500 призывников. Было некогда спать. Мы были на казарменном положении, жили здесь. Комиссия тогда могла начать работу 20 сентября и закончить ее 10 января, без единого выходного.

После этого перспективы работать в большой хирургии у меня уже не было, а сидеть в поликлинике и оперировать фурункулы я не хотел. Хирургия как наука тоже не особо привлекала. Знаете, есть такие хирурги, которые пишут монографии и десять книг. Когда они становятся у хирургического стола, то их коллеги, если в это время оперируют их родственников, стараются сделать так, чтобы это делал практикующий хирург. Таким практиком в свое время был я.

В моей нынешней работе есть и плюсы, и минусы. В армии есть шутка: "Проще иметь в подчинении 11 сейфов, чем одного солдата". Сложность в том, что коллектив постоянно меняется. Приходит врач-специалист, он полгода проработает на призыве, чему-то научится, поймет все нюансы работы. А потом уходит, и приходит другой. Его приходится учить заново.

Дни "затишья" в военкомате, когда нет призыва и мобилизации, самые сложные. Нужно готовить отчеты и планы. Мне приходится привлекать целый штат сотрудников, чтобы вовремя отвечать на запросы.

На нас все — и судебные жалобы, и консультативная помощь юристам военкоматов. Жалобы в основном пишут люди, которых вызвали по мобилизации в райвоенкомат, и они считают решение медкомиссии несправедливым. Иногда призывники оспаривают его через горвоенкомат. Если и это решение их не устраивает, подают судебные иски.

Бывает, что после обжалования решение меняется. Но таких случаев немного. Где-то 25% решений комиссий райвоенкоматов мы меняем на "временно не годный". Это значит, что человеку дается месяц на то, чтобы он прошел обследование. После этого он проходит повторное освидетельствование на медкомиссии.

Есть люди, которые любят составлять кроссворды, а есть те, которые любят их разгадывать. Я люблю разгадывать. Освидетельствование каждого призывника — это кроссворд. Ты должен очень быстро оценить большой объем информации о состоянии здоровья человека и принять правильное решение. На самом деле это судьбоносное решение — идет призывник в армию или нет, призывается он по мобилизации или нет. Я отношусь к той категории людей, которые умеют принимать решения и не боятся это делать.

Мне больно оттого, что вокруг военкоматовской медицины в сознании общества существует почти криминальный ореол. Не так давно у нас в стране больше всего не любили гаишников. А теперь, по-моему, эту нишу заняли работники военкоматов. Я никогда не считал этот хлеб легким. На улице уже темно, никого нет, ты сидишь, листаешь чье-то дело, залезаешь в интернет, что-то уточняешь. А принять решение ты не можешь — сомневаешься. Не знаешь, что делать. Но все равно докапываешься до сути и принимаешь его.

Считается, что если человек годен, он обязательно должен быть здоров. Это не так. Есть документы, в которых выведены четкие критерии. Есть перечень заболеваний, при которых человек все равно признается годным для срочной службы. При некоторых заболеваниях призывнику дается отсрочка для лечения. И только третья категория болезней — те, при которых призывника признают не годным. Например, если у человека есть пигментные невусы (доброкачественная пигментная опухоль, по виду напоминает большую родинку. — Фокус) на коже. Допустимое количество таких невусов — пять. А у призывника их, к примеру, десять. Медкомиссия признает такого призывника годным, но в рекомендациях мы напишем, что он не может проходить службу возле источников ионизирующего излучения.

С мобилизованными другая ситуация. К их состоянию здоровья требования намного мягче, чем к призывникам-срочникам. Например, бронхиальная астма легкой степени — не основание для отметки "не годен". Что касается межпозвоночных грыж, которые есть практически у каждого человека старше 20 лет, в документах четко зафиксировано, сколько их должно быть в каждом отделе позвоночника, чтобы комиссия приняла решение "не годен".

Среди военнообязанных есть люди, которые десять лет не обращались к врачу. Такой человек приходит и говорит: "Я больной. У меня давление прыгает". А в карточке у него пусто. И как к этому можно относиться?

Бывает, что призывники симулируют или откалывают какие-то номера. Еще во время СССР был у меня такой призывник, Акулов. Он неделю как вышел из тюрьмы, но сидел не за тяжкое преступление. Такие раньше призывались в стройбаты. Я признал его годным, а через пару минут меня позвали в туалет, а там лежит он с порезанными венами. Акулов выжил, но служить не пошел. Его обследовали в психиатрическом отделении и поставили диагноз "психопатия". С ним он служить не мог.

Сейчас призывники действуют более утонченно. Пытаются симулировать. На днях один призывник на приеме у психиатра не смог отнять 13 от 20. Сказал, что не знает, как это делать. Хотя в школе по математике у него была хорошая оценка. Часто призывники жалуются на головокружения, на то, что они говорят или ходят во сне. Говорят, что слышат какие-то голоса.

Конечно, военная служба меня изменила. Я нахожусь в постоянной готовности. Могу ответить на телефонный звонок в любое время суток. Никогда не отключаю телефон. Не могу позволить себе опоздать и вообще многие вещи, которые в гражданской жизни считаются обыденными.

Моя старшая дочь — психолог. Когда-то ей задали курсовую работу на тему "Профессиональная деформация военнослужащих". Дочь получила за курсовую "отлично", и я спросил, о чем же она писала. Она ответила: "Я просто описала тебя". Я попросил дать почитать ее работу, а она сказала: "Никогда в жизни".

По моим личным ощущениям, среди призываемых 20% — люди, которые в армию не пойдут никогда. Они уедут из страны, спрячутся, сделают все что угодно, но в армию не пойдут. Еще 20% — те, кто во что бы то ни стало хотят поехать добровольцами в зону АТО. Даже если у них куча болезней. А 60% говорят: "Если бы меня не вызывали, я бы не пошел. Но раз вызвали, у меня как у мужчины нет другого выхода". И они идут. Это вселяет надежду.

Добровольцы в последние волны мобилизации приходят намного реже. Конечно, это не точная статистика, но навскидку можно сказать, что раньше в день являлись десятки, теперь единицы. Приходит очень много людей, которым нельзя идти в армию. Это те, кто имеют прошлое, связанное с наркоманией, люди с психическими расстройствами. Их не берут.

У меня по четвергам приемный день. Прием длится три часа. За эти три часа каждую неделю мне приходится слышать угрозы, что у меня заберут диплом, подадут в суд. Иногда обзывают "коновалом". Причем эти угрозы я слышу и со стороны тех, кто хочет служить, но медицинские показания ему не позволяют, и тех, кто не хочет, а решение медкомиссии идет вразрез с их планами. Это всегда конфликт.

Конечно, мне предлагали взятки, хотя и не часто. У этого процесса есть несколько этапов. Первый — предложение, второй — уточнение, третий — осуществление. Так вот в моем случае второго этапа не бывает. Знаете, когда вы приходите решать какие-то вопросы, видите человека, вы сразу понимаете, можно ему предложить деньги или лучше не надо. Наверное, по мне видно, что лучше этого не делать.

Мне никогда не бывает жаль людей, которым я ставлю отметку "годен". Мне жаль, что они не понимают общественной значимости своих действий, что они социально незрелые. Эти люди попадут в такие условия, где им будет нелегко, но они должны пройти это испытание. Да, я понимаю, что если человека призывают по мобилизации, его могут и убить. Но сейчас другого выхода, кроме как ехать и воевать, нет.

Наша задача — определить, к какой категории относится каждый призываемый на службу. В любом обществе есть ремесленники — люди, которые, условно говоря, работают в сфере обслуживания. Есть земледельцы. Если они найдут в земле снаряд, никогда не будут его трогать. И есть третья категория людей — те, кто любит оружие, и если найдет боеприпас, может даже сам его разобрать. Это генетически обусловленные люди-воины.

Вы зря думаете, что армия — это страшный сон. Вы просто не знаете, сколько людей приходят после прохождения службы в военкомат и благодарят. Это те, кто год-два скрывались, а потом отслужили, и им понравилось. Таких действительно очень много.

У меня две дочери, но если бы у меня был сын, я вряд ли пытался бы освободить его от службы. Наверное, вместе с ним пошел бы воевать. Мне не позволяет состояние здоровья, но если бы я мог, давно был бы там. Может, еще буду.

Я мечтаю о скорой победе, возвращении Крыма, мирной и спокойной жизни, реформах, которых все ждут. Чтобы все, кто проходят медкомиссии, хотели идти служить в армию и были здоровы.

Планов очень много. Хочу выучить язык. Английский, немецкий или испанский. Научиться чему-то новому. Например, играть на гитаре, достичь каких-то спортивных успехов. Хочется быть востребованным не только обществом, а еще и детьми и внуками. Займусь всем этим, когда закончу службу после нашей победы.