Юваль Ной Харари: мир ждет неравенство, цифровая диктатура и климатическая катастрофа

Израильский профессор Юваль Ной Харари – самый популярный историк в мире. Он преподает в Еврейском университете Иерусалима, но известность приобрел благодаря научно-популярным изданиям. С 2014 года вышли три его книги: "Человек разумный", "Человек божественный" и "21 урок для 21 столетия". Их перевели на 50 языков, издав суммарным тиражом в 20 млн экземпляров. Харари пишет крайне увлекательно: свои идеи он излагает четко и с солидной академической логикой, а примеры для их иллюстрации берет отовсюду: от жизни счетоводов в Древнем Вавилоне до баек о компании Coca-Cola. Большая идея Харари заключается в том, что, кроме физической эволюции, происходящей очень медленно, человечество подвергается эволюции сознания, волны которой быстро и радикально меняли человечество.

Еще больше аудиторию Юваля Ноя Харари привлекают его прогнозы о том, какие эволюционные изменения могут произойти в будущем. Он считает, что главными угрозами XXI века являются ядерная война, изменения климата и, как следствие, экологические катастрофы, а также разрушительное влияние технологий – например, искусственного интеллекта и биотехнологий. Большинство сценариев, по мнению автора, неутешительны, и могут привести к исчезновению вида Homo Sapiens.

В последние годы Юваль Ной Харари приобрел славу пророка и главного мыслителя-футуролога. Мировой экономический форум в Давосе и TED приглашают его прочесть лекции, Financial Times спрашивает о планах на лето, а Марк Цукерберг, CEO Facebook, берет у историка интервью. На днях Харари приехал в Киев, чтобы стать ключевым спикером международного образовательного форума Facing the Future. Фокус записал ключевые высказывания историка, которыми он поделился во время пресс-конференции, посвященной событию, а также спросил его о том, почему из русского издания книги "21 урок 21 столетия" исчез пример об аннексии Крыма в главе о постправде.

Вызовы будущего. Развитие технологий

С какими же вызовами столкнется человечество в грядущих веках и десятилетиях? Наверное, самыми большими тремя вызовами станут угроза мировой войны (особенно атомной), изменения климата и развитие разрушительных технологий, особенно искусственного интеллекта.

Среди этих трех угроз именно последняя является наиболее сложной. Некоторые могут отрицать и не воспринимать первые две угрозы, но по крайней мере с ними понятно как действовать. Атомную войну надо предотвратить, изменения климата замедлить и остановить. И хотя неизвестно, удастся ли нам это сделать, но, по крайней мере, философски и интеллектуально нам вполне понятен план действий и направление работы.

В то же время совершенно очевидно, что искусственный интеллект и биотехнологии тотально изменят мир: экономику, социальную и политическую структуру. Но мы не можем просто остановить технологический прогресс. Мы и не должны, потому что развитие технологий несет неоспоримые преимущества.

Как один из примеров – машины на автопилоте. Каждый год около 1,25 миллионов человек погибают в результате автокатастроф. Это больше людей, чем тех, что умирают из-за войны, преступности и терроризма вместе взятых. И большинство случаев автокатастроф вызваны человеческой ошибкой. Если мы заменим водителей людей на машины-автопилоты, то, конечно, аварии на дорогах все равно будут. Ничто не совершенно! Но очень вероятно, что мы сохраним миллионы человеческих жизней ежегодно. Поэтому я не думаю, что мы можем просто остановить все исследования относительно машин на автопилоте или искусственного интеллекта. Но этого и не произойдет. Даже если одна страна решит, что искусственный интеллект – это опасно, власти этой страны не смогут контролировать действия других стран. Затем те страны, которые даже попытаются замедлиться, все равно вернутся в строй, ведь никто не хочет отставать от других.

Вопрос в том, как убедиться, что биотехнологии работают во благо, а не во зло. Технологическое развитие само по себе никогда не достаточно, чтобы вызвать прогресс. Прогресс вызывается образом жизни людей. Ведь каждая технология может быть использована в различных целях: для добра или зла.

Искусственный интеллект и рабочая сила

Искусственный интеллект способен оказать огромное влияние на человечество, но, если блага не будут распределяться равномерно, мы можем оказаться в самом неравноправном обществе, чем когда-либо. Несколько государств лидируют в технологических разработках, прежде всего, США и Китай, но большинство стран остаются далеко позади, и их могут эксплуатировать, как сотни лет назад. Поэтому в то время как Калифорния будет процветать, экономики таких стран, как Мексика и Бангладеш, рухнут, если технологии искусственного интеллекта позволят, например, производить текстиль в США или Германии гораздо дешевле, чем в Бангладеш. Страна, экономика которой основана на дешевой рабочей силе, не сможет конкурировать с лидерами, и не будет иметь ресурсов, чтобы дать новую квалификацию работникам. В таких странах, как Бангладеш или Вьетнам, очень сложно переучить тысячи ткачей на программистов.

Это не произойдет прямо сейчас, это вопрос двадцати лет. Но нам оно актуально, потому что чему именно мы учим наших детей сегодня? Как готовим детей к рынку работы и экономики тридцатых годов? Если мы достигнем 2030 года и не будем иметь правильно образованную молодежь, – будет уже слишком поздно.

Далее мы имеем политический аспект. Данные, информация со всего мира будет собрана и сконцентрирована в нескольких местах. Что произойдет с независимостью таких стран, как Украина или Перу, если вся персональная информация каждого судьи, политика, офицера или журналиста будет находиться где-то в Сан-Франциско или Пекине? Могут Украина или Перу до сих пор считаться независимыми странами, если кто-то извне имеет очень персональную информацию о каждом жителе страны?

Мы подходим к моменту, когда становится возможным наблюдать за каждым все время. Такого раньше никогда не было. Даже в Советском Союзе КГБ технически не могло следить за каждым 24 часа в сутки. Даже если бы это было возможно, каким образом можно было бы обрабатывать собранные данные? Это же нереальное количество бумаги! И какой-то человек должен был прочитать все эти бумаги, проанализировать их... И даже если имеешь 200 миллионов жителей и 200 миллионов агентов КГБ, то кто будет следить за КГБ-агентами?

Но сейчас это возможно. Больше не нужно, чтобы за нами следовал человек. Теперь везде расставлены камеры, все записывается. Обрабатывать данные при участии человека не нужно: за него это делают алгоритмы. И с одной стороны такое развитие технологий может быть использовано во благо, например, для обеспечения лучшим в истории сервисом здравоохранения. Даже до того, как вы почувствовали первые признаки заболевания, гаджет вам сообщит, что у вас, скажем, начало простуды или рака. Но в неправильных руках такая технология может создать наихудший тоталитарный режим в истории человечества. Что-то намного худшее, чем СССР во времена Сталина.

Для Украины: образование и глобальная кооперация

Я не эксперт по вопросам Украины, и глубоко не разбираюсь в ее экономике. Но то, что будет с украинской экономикой за 20 лет, базируется на том, что делает Украина сегодня: какую экономику она создает и какую образовательную систему внедряет. Огромные изменения не произойдут ближайшие 5 лет. Изменения будут происходить постепенно, по мере того, как искусственный интеллект совершенствуется. Мы увидим величайшую революцию в истории. И вопрос в том, будут ли у молодежи навыки, чтобы соревноваться в глобальной экономике 2040-х.

Главное осознание, которое должно прийти: вы не будете соревноваться в экономике XX века, вы будете соревноваться в экономике XXI века. То, что было хорошо 20 лет назад, уже не будет работать сейчас. А второе, особенно для стран, которые не являются такими уж богатыми: очень важно кооперироваться. То, что Украина пытается вернуться к Европе последние годы, порождает много дискуссий с политической точки зрения, но это также является критическим с экономической точки зрения. В будущем будет расти потребность в помощи ведущих экономик мира.

Никто не знает точно, как должна выглядеть экономика через 20-30 лет. Если кто-то так говорит – они обманывают вас и себя. Главный навык, который должен быть развит у человека [ближайшего будущего], – гибкость. Умение менять себя, заново находить себя – рынок труда будет очень изменчивым. Людям важно уметь учиться всю жизнь и быть готовыми менять свою работу.

Оптимистичные и пессимистичные сценарии

Худший сценарий для 2040-го – это то, что мы увидим самое неравноправное общество из всех, что когда-либо существовали. С поляризацией между странами и внутри стран. С мощными элитами и ненужными массами. Мы можем увидеть возникновение цифровой диктатуры. Это будет неравенство, цифровая диктатура и отсутствие мирового сотрудничества, усугубленные ростом изменений климата и проблемами с окружающей средой. Кстати, последнее тоже приведет к неравенству, так как климатические изменения на различные страны влияют по-разному. Некоторые страны будут полностью опустошены из-за поднятия уровня моря или засухи, другие страны в краткосрочной перспективе будут иметь преимущества от климатических изменений.

Лучший сценарий будущего – это если мы используем новые технологии не для избранных стран и малых элит, а для благополучия большинства людей. Например, если биотехнологии будут использованы не для улучшения жизни малой группы людей, а для решения глобальных проблем со здоровьем. И если искусственный интеллект будет использоваться не для обогащения узкой элиты, а для улучшения общего блага и таким образом, чтобы люди имели ресурсы развивать свои собственные жизни.

Это не утопия, это вопрос того, как мы как люди решим распределять блага, которые возникнут в результате развития технологий.

Пойти на компромисс с Россией

Информационные войны появились давным-давно. Когда у меня спрашивают об эре постправды, я задаю встречный вопрос – когда же была эра правды? В коммунистическом СССР? Писала ли правду газета "Правда"? Когда в Средние века священник что-то вещал людям с кафедры, говорил ли он правду? Нет. Никогда не было эры правды. Просто сейчас информационные войны гораздо сложнее. Например, прятать правду практически невозможно. В 1930-е годы, когда при сталинских чистках убивали миллионы людей, в Европе ничего об этом не знали и думали, что СССР – это пример для всего человечества. Сейчас массовые убийства так легко не спрячешь.

Иллюстрируя феномен постправды в книге "21 урок для 21 столетия", я намеренно рассказал об аннексии Крыма, чтобы мир узнал о том, что произошло. Когда я это писал, то не думал о русской аудитории. Ведь вряд ли после пяти лет промывания мозгов какой-нибудь русский прочитал бы пару страниц из моей книги и сказал, что наконец-то понял, где правда. Я больше думал о людях из Японии, Испании или Франции, которые являются моей основной аудиторией и при этом мало знают о ситуации в Украине. Опубликованы миллионы экземпляров моей книги, и в них содержится этот пример.

Некоторые изменения в русском переводе книги были сделаны без моего участия, и я работаю над тем, чтобы их исправить как можно скорее. Но есть правки, которые я разрешил и несу за это ответственность. Поясню мою логику, почему это случилось. Как вы хорошо знаете, в отличие от Украины Россия – не демократическая страна, там не поддерживают свободу слова. В моей книге я резко критикую российский режим, особенно за аннексию Крыма и вторжение в Украину. Меня предупредили, что из-за этого я не смогу опубликовать книгу в России, а если я это сделаю, то мой издатель и продавцы книги в этой стране будут в опасности. Передо мной была дилемма – разрешить изменения и опубликовать книгу или же нет.

Я уважаю авторов, которые не соглашаются ни на какие компромиссы, но в то же время понимаю, что российский режим очень хочет, чтобы такие книги, как моя, вообще не публиковались у них. Моя книга – не о России или Украине, это просто примеры. Я говорю о вызовах, с которыми мы сталкиваемся сегодня. Множество проблем связаны с российским режимом, но давайте не будем обвинять жителей России. Мне было важно достучаться до этой аудитории, чтобы она узнала об угрозах диктатуры, изменения климата, других проблемах. Хоть я и пошел на компромиссы в русском издании, мой принцип был – не писать ложь, не превозносить российский режим и не менять главные идеи книги. Изменения заняли не больше 1% издания, и его текст остается критичным по отношению к российскому режиму, его милитаризму, национализму и гомофобии.