Бывший пленный Александр Тимофеев: Договариваться с Россией надо, если цена высока – отрезать ОРДЛО

Фото: Виктор Ковальчук
Фото: Виктор Ковальчук

Александр Тимофеев – житель Донецка. Как он сам говорит: «В этом городе я родился, вырос и работал. А потом пришел «Русский мир» и все изменилось». Александр остался без работы и был вынужден уехать в Киев. А когда вернулся, попал в заложники к представителям незаконных вооруженных формирований и провел в плену долгих два года

Related video

В интервью Фокусу бывший узник террористов рассказывает не только об условиях содержания и пытках в подвалах и тюрьмах, но и делится мыслями о том, как можно вернуть оккупированные территории и людей в Украину.

Александр, помните день незаконного задержания?

– Это было 26 декабря 2017 года. Накануне я поехал за женой в Киев. Возвращались на автобусе. На контрольном пункте "Еленовка" сдали паспорта на проверку. Вскоре пришел водитель раздавать документы, но моих у него не оказалось. И он отправил меня к вагончику. А там сказали подождать. Водителя не отпускали, он нервничал. Наверное, у людей на блокпосту было задание: придержать меня, пока доедут представители "МГБ" (так называемого министерства госбезопасности "республики"). Я подумал: "Кажется, я приехал". Вскоре появились "эмгэбэшники" и повезли меня на "обыск" в нашу квартиру в Донецке. В шкафах и под кроватями ничего особо не искали, их интересовали ноутбук, телефоны, фотоаппарат, флешки.

Вы говорили в Донецке о том, как относитесь к происходящему? Может быть, причиной задержания стало неосторожное слово?

– Нет, не говорил. Поэтому, когда меня "взяли", пытался понять, что сделал не так и кто меня сдал. В Донецке в это время все на всех доносили в "МГБ". Думал, может быть, сосед-танкист? Ему наша семья не нравилась, мы с ним то и дело ругались. Он служил в "армии" "ДНР", а его брат – в СБУ в Мариуполе. Не исключал также, что это были родственники, которые хотели получить родительскую квартиру.

А террористы как объяснили происходящее?

– Перед выходом из квартиры я им говорю: "Дайте хоть зубную щетку взять". Мне отвечают: "Не надо. Мы только побеседуем, и ты вернешься домой". Уже в "МГБ" сообщили: меня подозревают в шпионаже. Если признаюсь, мне ничего не будет.

Как отреагировали на "доказательства" вины?

– Сказал, что ничего не знаю об этом. И понеслось: кулек на голову – и применять разные "процедуры". Как я понял после, допросы в "МГБ" – это еще не самая плохая "история". Хуже всего находиться на "Изоляции". Это такой концлагерь, место бесконечных унижений и издевательств. За два-три дня преодолеют болевой порог человека: каждый расскажет, что делал на самом деле, придумает то, чего не делал. А после начинаются издевательства.

Вечером сидишь в камере, слышишь шаги по коридору – не знаешь, кого сейчас выдернут. Заходит человек в балаклаве, забирает кого-то и ведет в спортзал или коридор на "процедуры". А утром везут на "допрос" в "МГБ". И так каждый день. Если в этот вечер над тобой не издеваются, то заставляют слушать или смотреть, как это делают с другими – бьют в изощренной форме, унижают. Когда смотришь на новеньких, которые впервые видят эти издевательства над другими, боишься думать, что у них в голове творится. Когда бьют, чуть легче – адреналин перекрывает, а при издевательствах никуда не скроешься.

"Пытки электрическим током – лучшее развлечение"

Бывшие заложники, которые проходили "Изоляцию", говорили, что применяли пытки электрическим током.

– Это их любимая "процедура". Чаще всего ее проводил или наблюдал за ней врач. Он даже балаклаву не надевал. Поговаривали, терапевт, у которого мама под обстрелами погибла, у него стресс. И что? Он и его мама, взрослые люди, весной 2014-го побежали на референдум, выбирали Россию, а после мама погибла, и этот "мужественный человек" не пошел на передовую искать тех, кто убил его мать, а сел в тылу – развлекается, пытает людей. Кому мстит? Случайным людям? "Ополченцам", которые попали на "Изоляцию", потому что не соглашались с грабежами и убийствами? Вот мне не понравились люди, которые пришли в Донецк, так я хоть пытался что-то делать против той "власти", а не ловил сепаратистов и не бил их в подвале для развлечения.

Что такое "Изоляция", как она устроена?

– Это бывший завод изоляционных материалов. Здание конторы переделали под тюрьму при "МГБ": кабинеты, бухгалтерию превратили в камеры. В них сделали ремонт за деньги задержанных местных бизнесменов, установили видеокамеры. Окна открывать было нельзя – выходили на дорогу, а проветривать как-то надо было, поэтому установили кондиционеры. В одной комнате размеров примерно 25–30 кв. м было 15–20 человек. Кроме того, держали людей и в подвалах. В соседнем корпусе была столовая для охраны. А еще пыточная – ее называли "комната преображения".

Сколько одновременно в этой "тюрьме" могло находиться людей?

– Примерно 60–80. В разное время соотношение шпионов и местных было разное. Сейчас, наверное, больше своих – тех, кто на блокпостах взятки брал. После обмена пленными в декабре 2017 года в Украине и мире стали больше рассказывать об "Изоляции", поэтому боевики решили ее "легализировать". Теперь там выбивают показания, затем везут в СИЗО, не содержат годами. Но одной "Изоляции" им мало оказалось, поэтому решили организовать еще одно подобное место – на территории макеевской колонии №97. Удивляюсь, почему так поздно начали рассказывать об этом страшном месте. Правда, бывшие пленные говорят, что никто особо у них и не спрашивал.

"Они, в принципе, не хотели доводить нас до смерти. Не интересно же убивать – издеваться можно завтра, послезавтра. Цели замучить до смерти не было, просто развлекались"

Простите, если задаю вопрос, который вызовет болезненные воспоминания, но можете рассказать, что происходило в помещениях бывшего завода?

– Разное. О чем и правда вспоминать не хочется… Кому-то противогаз надевали и подачу кислорода перекрывали. Мне – чаще кулек на голову. После били в область грудной клетки и по голове – в темноте не успеваешь вовремя сгруппироваться. Как уже говорил, пытки электрическим током для них – лучшее развлечение. Я называл тех людей, которые это делают, "веселые садисты". Всегда делали все со смехом. Особенно когда устраивали "шоу", заставляли издеваться одних удерживаемых над другими.

Известны случаи, когда люди не выдерживали пыток?

– При мне таких случаев не было. И никто на себя руки не наложил. Но они, в принципе, и не хотели доводить нас до смерти. Врач контролировал "дозу": шоколадку мог дать после тока – "заботился". Давление измерял. Укольчик делал. Не интересно же убивать – издеваться можно завтра, послезавтра. Цели замучить до смерти не было, просто развлекались.

"Судье нравится, что она там царь и бог и никто ей не указ"

Так в чем вас все-таки "обвиняли"?

– В шпионаже. Сначала выбили показания. А потом, продолжая бить, заставляли сочинять красивую историю. Сценаристом быстро становишься! И не дай Бог дату или имя напишешь, а потом их не вспомнишь, становилось очень больно. Хотели в соучастники записать мне сына – он на то время жил в Киеве, требовали, чтобы приехал. Потом взялись за жену – искали против нее "доказательства". Когда боевики узнали, что Светлана уехала, меня сильно избили. Но я уже боли не чувствовал, радовался, что она сбежала.

Когда вы покинули "Изоляцию"?

– В мае 2018-го. Сказали, идет подготовка к обмену. Тогда многих перевели в СИЗО. Там было легче – можно было отдохнуть от постоянных допросов и унижений. Но условия содержания были ужасными. "Шпионов" отправляли в подвал – на десятый и шестой посты. Камеры практически без дневного света были рассчитаны для временного содержания по одному. Но нас в каждой было по двое. Камера – это помещение длиной около трех метров и шириной полтора. Дышать нечем, особенно летом – лежишь, стараешься не шевелиться. В таких условиях я просидел полтора года. Ни разу мне не разрешили встретиться с родными, нанятым женой адвокатом, позвонить или написать письмо. Нас там и от уголовников берегли, и от внешнего мира. Рядом с нами были лишь такие же "шпионы": несколько военнослужащих и несколько "ополченцев", которые хотели уехать на обмен в Украину. Осенью 2019-го меня перевели в колонию.

Если перевели в колонию, значит "осудили", верно?

– Да, сначала дело передали в "прокуратуру", затем полгода никто меня не трогал, а потом сообщили: материалы передали в "суд". Первое "заседание" 4 марта 2019 года прошло без меня. На следующем судья говорит: "Вот тебя обвиняют, что скажешь?" А я ей: невиновен, мол, докажите. Мой так называемый адвокат Алина Стреленко молчит. Такая "защитница", что ни в одном из "допросов" не участвовала – все бумаги подписывала задним числом. Единственное, что она сделала как адвокат, на последнем заседании, когда прокурор запрашивал наказание в виде 14 лет, встала и говорит: "Мой подзащитный раньше не привлекался, вину свою не признал, прошу оправдательного приговора". Судья обратилась ко мне: "Что скажете?" Я ей отвечаю: "Да давайте, сколько хотите, а то я уже устал от этого цирка". В результате получил свои 14 лет.

Как думаете, почему так называемые прокуроры, адвокаты, судьи участвуют в этом, как вы сказали, цирке?

– Сложно сказать. Делают вид, что выполняют свою работу. В моей истории больше всех выступала судья Людмила Стратейчук [бывшая судья Апелляционного суда Донецкой области]. Она прекрасно понимает, чем занимается. Пыталась вопросы задавать, в дебаты вступать. Спрашивала, чего я признался, если считаю себя невиновным? Но что бы она ни спрашивала, все равно бы не оправдала. Там нет оправдательных приговоров.

Свидетели на "суде" были?

– Какие там! В деле вообще было трое: моя жена, которая убежала в Киев, и двое соседей. На "суд" последние не явились – передали справки, что заболели. "Прокурор", "адвокат", "судья" согласились слушать без них.

Как вам кажется, во что верит такой судья?

– В то, что будут в "республике" жить вечно и безнаказанно. Судье нравится, что она там царь и бог, что ей никто не указ, кроме "МГБ", конечно.

пленные, ОРДЛО, Донбасс, война с Россией, оккупированные территории Fullscreen

"Местные "власти" в Донецке больше всего боятся "укропов" и разочарованных "ополченцев"

Что происходило после того, как террористы переместились из Славянска в Донецк?

– Когда они зашли в город, остановились на окраинах – минометы поставили у жилых домов под Курахово, аэропортом в сторону Макеевки, пулеметы на крышах окапывались. А копали кто? Не эти "вояки", а ловили местных жителей – их заставляли. В "армию" стали молодых парней забирать. У нас были знакомые, которые сначала выступали за "ДНР", а потом их родные туда попадали, люди увидели, в каком состоянии те возвращались – обессиленные, избитые, тогда задумались. Но к тому времени менять что-то уже было поздно – боевики окопались: из Донецка их выбить куда тяжелее, чем из Славянска.

Что могло остановить события в Донецке в 2014-м?

– Только военная сила. В то время политики говорили, что в Донецке живут какие-то "особенные люди", я понимал, что хотят нам устроить второе Приднестровье. Чем эти люди отличаются от других – языком, верой? Просто России было выгодно создать еще один регион нестабильности.

Вот вы вспомнили о местных, которые взяли в руки оружие и пошли воевать против украинской армии, потом попали в тюрьму, о чем они думают?

– И я у них об этом спрашивал. "Обманули", – отвечают. Основная масса в душе кается. Хотя есть некоторые, обычно молодые, бестолковые, которым все равно – дадут оружие, даже после тюрьмы побегут воевать. Но таких единицы. Остальные за то, чтобы быстрее договорились и территории вернулись в Украину. Многие даже согласны в Украине отсидеть небольшой срок, чтобы быть свободными. Потому что в "республике" даже после отбытия срока наказания никто не гарантирует, что снова в тюрьму не заедут.

Был один знакомый предприниматель. Когда движение началось, он его поддержал. Пошел в апреле 2014-го в здание областной администрации, захваченной якобы сепаратистами. Говорит: "Представляешь, я там один из Донецка был. А так из Снежного, Тореза, Макеевки и… Ростова, Воронежа, Москвы". Затем этот человек форму надел, воевал, наверное. В 2015-м его посадили за мародерство. Мать квартиру продала – выкупила его. А в 2018-м снова посадили якобы за шпионаж. Хочет на обмен.

Знаете, у меня меньше всего претензий к тем, кто реально поверил в "республику", а потом понял, что ошибся, набрался мужества и попытался оставить все. Наказывать строго надо тех, кто все разжигал – сидел в кабинетах "МВД", "МГБ". Кстати, местные "власти" сейчас больше всего боятся как "укропов", так и большого количества разочарованных "ополченцев". Нас же держали вместе и на "Изоляции", и в колонии. Такая выходит гремучая смесь – грамотных, умных людей и отчаянных. Они против себя куют оружие. Так было уже в 2014-м, горе объединяет.

Да, пока в Донецке могут еще контролировать несогласных – чуть что, отправляют в подвал. Ни награды "за Луганск", "за Донецк", "за оборону аэропорта", ни ранения – ничто не спасает.

"Политики говорили, что в Донецке живут какие-то "особенные люди", я понимал, что хотят нам устроить второе Приднестровье. Чем эти люди отличаются от других – языком, верой? Просто России было выгодно создать еще один регион нестабильности"

Когда образуется критическая масса несогласных, что произойдет?

– Пока сложно это представить. За шесть лет оттуда же выехало много людей. Это сейчас настоящий рай для пенсионеров, которым пенсии выплачивают, вот они и молчат. Молодежи практически нет. Никто на улицах, как раньше, мусорные баки не переворачивает, вечерами пиво не пьет, музыку не слушает. А потом и комендантский час начинается. Все только с работы, если такая есть, – и домой. Паутиной все поросло.

Украина должна платить пенсии пенсионерам, которые живут на оккупированных территориях?

– Нет. На каких основаниях?! По закону Украины человек должен заработать стаж – 25 лет. Украинский флаг сожгли, когда Украине было 23 года. То есть до пенсии минимум два года недоработали. А если кричали: "Россия, Россия!", то вот пусть она как правопреемник Советского Союза и платит. Но самое обидное, когда сепары говорят, мол, бабушка поехала за пенсией, деньги привезла, а он купил себе новые берцы или прицел. Они же на украинские деньги вооружаются.

"Договариваться с Россией надо, если цена будет высокая – отрезать"

Если бы у вас спросил президент Зеленский, что делать с Донбассом, что бы ответили?

– Либо договариваться, либо отрезать.

Договариваться с кем?

– Как с кем? С Россией! Но вопрос – какая цена? Если слишком большая, то, несмотря на то что у меня там все, посоветовал бы отрезать. Иначе этот шантаж будет продолжаться вечно. Это не дело, что каждый день там гибнут люди. Лучше бы Украина направила все свои усилия на воспитание ответственных граждан, тех, которые любили бы свою Родину, уважали ее. А то если так пойдет дальше, то одни сейчас кричат "Россия!", а другие через десять лет будут кричать "Польша!" либо "Америка!" Каждый украинец должен гордиться своим флагом, своей страной.

А в Донецке во все времена таких было мало. И другие спекулировали на языковой, национальной теме. Я сколько жил в Донецке, никогда русский язык никто не запрещал. Когда учился в школе, мне языки плохо давались, и я украинский учить не хотел. Была возможность не учить. До 2001 года я и в Киеве не был – друзья, родные были в Донецке. В лучшем случае ездили на Азовское или Черное море. Получается, жил в стране, боролся с экономическими трудностями 1990-х, имел паспорт – и больше ничего. Раньше я не знал, как можно любить Украину. И только попав в плен, я почувствовал себя настоящим гражданином Украины и начал ценить свою страну.

На каких условиях можно договариваться?

– Хотят на Донбассе самоопределения – хорошо. Пусть работают, оставляют почти все налоги, например, 20% платят в общий бюджет, и своими силами все там восстанавливают: ремонтируют дороги, заводы. Украина не должна помогать возрождать Донбасс, который они с помощью России сами разрушили.

Как вам кажется, кто может попасть под амнистию, если Верховная Рада возьмется рассматривать этот вопрос?

– По каждому случаю придется разбираться отдельно. Кто-то пошел на линию фронта реально воевать, потому что понимал: либо он, либо его, но вскоре разочаровался и ушел. А кто-то, как Морозова или Пушилин [террористы "ДНР"], всем руководил. Последним точно никакой амнистии. Они людей погнали на баррикады, натравили друг на друга, а сами руководят. Из-за них погибли 13 тыс. людей на Донбассе.

"Мы должны быть независимыми как от восточного соседа, так и западных"

Какая роль России в этом международном конфликте, как она поменялась с годами?

– Россия хочет с помощью Донбасса поглотить всю Украину, держать в своей сфере интересов. Путин это открыто заявляет. Такая цель России была в 2014-м, такой остается и ныне.

"Жил в стране, боролся с экономическими трудностями 1990-х, имел паспорт – и больше ничего. Раньше я не знал, как можно любить Украину. И только попав в плен, я почувствовал себя настоящим гражданином Украины и начал ценить свою страну"

До задержания доводилось встречать граждан РФ в Донецке?

– Конечно. Их и фотографировать не надо было в Донецке, они сами селфи в соцсети выставляли. Буряты по улицам лазили. И не только. Говор же русский я знаю – "я сам, брат, из этих", как Шевчук пел (смеется). Видел и офицеров – подтянутые, опрятные, шеи подбритые. И когда подходишь, спрашиваешь, как куда пройти, рот не открывают, чтобы по акценту не узнали.

После задержания россияне допрашивали?

– Когда на полиграфе, понимал, что это делает кто-то из России, хотя и в балаклаве был. С каким-то воронежским акцентом.

После "приговора" вас перевели в колонию, а оттуда уже повезли на обмен. Когда узнали, кого именно отдают официальным украинским органам, как отреагировали те, кто оставался?

– Мы сначала два с половиной часа заполняли бумаги. Когда зашли в барак, людей как и нет. Не знали, как им в глаза смотреть: на душе кошки скребли. Потом разговорились. Обид не было. Слезы никто не лил. А в последний день собирали всех в дорогу – шутили, мол, когда вы уже уедете, хоть на кухне больше места будет.

По какому принципу освобождали? Все ж были равные – одинаковые статьи: терроризм, шпионаж, "приговоры".

– Никто ничего не объяснял. Из Комсомольского [ныне Кальмиусское] никого не отпустили. Одних людей, которые проходили по общему делу, отдали, других – нет. Так остались братья Хараберюши, Максим Тимофеев, Саша Король. Аналогично поступили с военными, которые последними попали в плен: Пундора обменяли, Корсуна – нет.

Президент Владимир Зеленский предлагает привлечь к переговорам по Донбассу переселенцев. Как вам кажется, какие "красные линии" Украина не может перейти?

– Газовые вопросы – точно не "красная линия". Мы и так покупали российский газ и вряд ли перестанем. То, что отдали "Беркут", не знаю. Возникает вопрос: почему за шесть лет так и не смогли в суде определить, виновны ли они. Точно Украина не может идти на все условия Путина и сближение с Россией. Мы должны быть независимыми как от восточного, так и западных соседей.