Хороший веселый человек

Евгений Гришковец

Он напоминает офисного работника, изрядно перебравшего вчера на какой-то корпоративной вечеринке, а теперь испытывающего тяжкие угрызения совести и чувство вины перед начальством. "Что же я им всем наговорил-то вчера? Какую правду-матку?" Кающийся, терзаемый тривиальными вечными вопросами менеджер средней руки.

А то вдруг глянет с лукавой улыбкой авгура: "Уж вы-то знаете, о чем идет речь? Вот то-то же! И я об этом". И находит в устремленных навстречу ему взглядах искреннее понимание и искомую поддержку.

Благосклонность публики, прессы, жюри различных литературных и театральных премий буквально свалилась Гришковцу на голову. Никому не известный режиссер из Кемерово вдруг стал всеобщим любимцем, культовой фигурой. Поворотным для его судьбы стал спектакль "Как я съел собаку", которую впервые актер показал осенью 1998 г. в курилке у буфета в Театре Российской Армии для публики из 17 человек. Та зрительская аудитория, несмотря на свою малочисленность, оказалась весьма представительной, и через некоторое время о необычном артисте знала уже вся столичная богема.

К тому времени, уже довольно потертый жизнью, Евгений Гришковец с образцовой маркетинговой точностью вышел на свою целевую аудиторию. Люди 90-х, выросшие на советских мультфильмах и знающие, почем баррель нефти, в Гришковце признали своего.

Наша беседа состоялась в одном из столичных ресторанов. На этот раз актер приехал не со спектаклем, а как частное лицо.

— Евгений, что вас привело в Киев на этот раз?
— Я получил тут одно предложение, очень серьезное. И оно мне нравится. Если все получится, то вскоре начнется очень необычный телевизионный проект на канале НТН. Мне предложили его вести. Не могу говорить сейчас, что именно это будет, но проект очень и очень интересный. Правда, воплотить его довольно сложно, но если удастся, то буду в Киеве регулярно, и украинский зритель сможет видеть меня раз в неделю.

— И в какой же ипостаси?
— В моей обычной. Нет, это не будет ток-шоу. Это должен быть такой цикл передач. На какую тему — пока не скажу. Не могу говорить. Но все увидят меня таким, каким знают — привычного меня.

— Пожалуй, самый ваш знаменитый спектакль — "Как я съел собаку". Вы еще выступаете с ним?— Нет, "Собаку" я фактически уже не играю. Разве что в тех городах, где выступаю впервые. Как это было, например, в Донецке.

— И как это происходит? Вы каждый раз импровизируете?
— Ну, да. Потому что мне неинтересно играть один и тот же текст. По этой причине "Собаку" и не играю. Вижу, что надо уже менять текст. Видоизменять, интерпретировать и развивать уже не получается. Я и так сыграл этот спектакль более пятисот раз. Уже не могу.

— Как ваша работа с группой "Бигуди"? Продолжается еще этот проект?
— Конечно. Буквально в ноябре выходит альбом. И мы даже надеемся привезти новую программу в Киев. — Ну, в офисе никогда не трудился, так что офисную жизнь плохо себе представляю. Я больше знаю другие стороны жизни, из которых она, собственно, и состоит. Как человек состоит на девяносто с лишним процентов из воды, так и наша жизнь состоит из того, что мы ходим в магазин, думаем о том, как с этими деньгами, которые мы заработали, лучше поступить. Что с ними делать, какие продукты купить, какие вещи. Как их потратить так, чтобы еще хватило. Мы бо­ле­ем, ходим на работу, спим. Спим, к слову сказать, очень много. Ведь, если задуматься, большую часть своей жизни мы проводим во сне. А вот на сильную влюбленность, на какие-то проблемы жизненного выбора, какие-то сильные поступки у нас уходит очень и очень мало времени. И то, даже не у всех это случается.

— Существует ли разница между вами на сцене, на экране и между вами в жизни? Можете сказать о себе, что вы хороший и веселый человек?
— Ну, да. Наверное. Скорее да, чем наоборот. Да, я хороший, веселый человек. Анекдоты люблю рассказывать. Правда, не очень люблю большие компании. В компании, в которой мне приятно, не может быть более шести человек. Потому что сразу становится как-то сложно, неуютно как-то. А вот небольшая компания, когда люди сидят, беседуют — это самое любимое мною времяпрепровождение. Поэтому в клубы, в какие-то шумные места я не хожу. Не потому, что я какой-то там закрытый или боюсь чего. Просто мне не доставляет это радости и удовольствия.

— В своих "Дредноутах" вы с таким знанием де­ла рассказывали о судьбах кораблей. История флота — это ваше хобби?
— Наверное, да. Почему? Ну, наверное, по той причине, что я служил на флоте. Может быть, если бы я служил в танковых частях, то писал бы сегодня о танках. И вместо "Дредноутов" сейчас вполне бы мог быть спектакль о танках. Или о самолетах. Но я службу не выбирал. Просто призвали — и не спрашивали. Если бы у меня была возможность выбирать, я бы на флот не пошел, потому что там нужно было служить три года.

— Вспомнились ваши роли в кино. Обаятельный нувориш в фильме "Прогулка" Алексея Учителя. А каков следователь-гебист в "Не хлебом единым" Станислава Говорухина!
— Да, это было смешно! Маленькая такая, очень маленькая роль. Звонит мне Говорухин и просит сыграть в его фильме. Спрашиваю — кого же? Говорит — мерзкого такого следователя. Ну, я приехал, меня быстро переодели в эту майорскую форму. Говорухин посмотрел — да, говорит, неплохо! Очень гадкий получился энкаведешник.

— Он у вас такой тихий, сдержанный…
— Тем и страшен! Спокойный, невозмутимый, интеллигентный. Типичный человек системы. Ведь, и вправду, чего ему нервничать? Система сбоев не дает — вот он и не нервничает. Я думаю, что он страшный именно оттого, что такой спокойный. Если б кричал, ругался, бегал по камере — это было бы не так страшно. Это было бы просто иллюстративно. А я хотел сыграть такого очень, очень спокойного следователя.

— Приходилось в жизни встречать подобных людей?
— Благо, не приходилось. Конечно, они есть. Наверное. Но я не хотел бы с ними встречаться. Нет, в качестве публики на моих спектаклях — пожалуйста. Но встречаться у них в кабинете по какому-нибудь вопросу не хотел бы. Надеюсь, что мне не придется это испытать.

— В чем, по-вашему, разница между Россией и Украиной?
— Очень сильное отличие между Украиной и Россией в том, что ваша страна компактна. Не такая огромная, как Россия. Принято считать, что Украина — аграрная страна, тем не менее, процент жителей больших городов в Украине выше, чем в России. В процентном соотношении здесь больше моей публики. Потому что жители небольших городков, райцентров, не могут воспринимать спектакли, мою литературу, потому что это — городская литература.

— Я бы сказал, подчеркнуто город­ская…
— Именно подчеркнуто! То есть, мое творчество — оно для жителей пусть не столицы, но обязательно большого города.

— А как чувствуете себя в Киеве?
— Киев — прекрасный город. Не хотелось бы сейчас об этом говорить много, потому что ничего тут нового не скажешь. Ну, просто прекрасный город! Притом, что Киев, конечно же, мегаполис, он такой, — в хорошем смысле, — провинциальный, спокойный и очень красивый. Очень удобный город по сравнению с Москвой. Удобный для жизни. И климатически, и вообще.

— Живете по-преж­нему в Калинин­граде? Не чувствуете себя на острове, вдали от Родины?
— Да, живу в Калининграде. Стараюсь, конечно, ездить. Но где-то месяцев пять в году я все-таки провожу дома. Конечно, Калининград находится в некоем отдалении от России. Это Кенигсберг, бывшая территория Германии, — семь веков там жили немцы. Но, тем не менее, это Россия. Потому что там живут русские люди. Конечно, это островок — это чувствуется. Мне нравится там жить, потому что можно быть как бы чуть-чуть на дистанции. На дистанции ко всей стране. И, тем не менее, не быть эмигрантом.