Фурии, Орланы и Лелеки. Как война дронов влияет на тактику ВСУ и ВС РФ

Из заголовков можно сделать вывод, что эра роботов-убийц уже наступила. В Украине автономные рои беспилотников якобы выслеживают врагов и самостоятельно решают, кого или что атаковать. Поскольку Украина и Россия используют множество различных типов вездесущих беспилотников над линией фронта, некоторые аналитики пришли к выводу, что дроны коренным образом изменили характер войны и являются ключевым фактором, который решит, кто одержит верх в конфликте. В своем докладе Центра новой американской безопасности Evolution Not Revolution: Drone Warfare in Russia's 2022 Invasion of Ukraine я прихожу к противоположному выводу. Беспилотники не изменили коренным образом характер войны и не определят, кто победит или проиграет в этой войне. Тем не менее, беспилотники меняют то, как украинские и российские войска сражаются на тактическом уровне, и будут влиять на все поля боя в будущем.

Фокус перевел статью Стейси Петтиджон о эволюции дронов на фронте российско-украинской войны.

Дроны действительно изменили поле боя в Украине, предоставив доступные и недорогие возможности в масштабах, которых раньше не существовало. Они усложняют концентрацию сил, эффект внезапности и проведение наступательных операций. Хотя беспилотники не более живучи, чем самолеты с экипажем, они позволяют идти на большие риски. Кроме того, беспилотники не обязательно должны быть живучими, если они дешевы и многочисленны, ведь их арсенал легко пополнить.

Тем не менее, общее влияние беспилотников было скорее эволюционным, чем революционным. БПЛА, подключенные к наземным огневым установкам, превратили обычные артиллерийские снаряды в высокоточное оружие. Дроны-камикадзе с видом от первого лица могут точно поражать движущиеся цели, делая фронт еще опаснее. Тем не менее, даже большое количество небольших беспилотников не может сравниться с артиллерией по мощности и объему огня, а значит, не заменит гаубицы. Кроме того, хотя беспилотники обеспечивают доступную воздушную мощь, они не заменили традиционные военно-воздушные силы и не смогли добиться превосходства в воздухе. Учитывая это, Вашингтон должен продолжать помогать Украине совершенствовать парк беспилотников, но при этом реалистично оценивать последствия.

Это не те беспилотники, которые вы ищете

Отличить факт от вымысла во время войны часто бывает непросто, особенно когда обе стороны активно ведут информационную войну, чтобы сформировать чужое восприятие. Первый беспилотник, который приходит на ум многим, когда они думают о войне в Украине, – это широко разрекламированный турецкий Bayraktar TB2, который был активен в первые дни и недели войны и помог отразить первую атаку России. Однако в целом средневысотные беспилотники большой продолжительности полета, такие как TB2 или российский "Орион", не сыграли большой роли в этой войне. Турецкая пропаганда преподносит TB2 как фантастическое оружие, способное обойти даже самые современные системы ПВО и доступное по цене. Однако в действительности, как только Россия смягчила правила применения своих ракет класса "земля-воздух", большинство TB2 были сбиты и, по сути, исчезли с поля боя.

Хотя большие многоразовые беспилотники редко используются в этой войне, украинские и российские сухопутные войска широко применяют небольшие военные и коммерческие дроны или дроны "сделай сам". Военные разведывательные беспилотники, такие как украинские "Фурия" или Flyeye или российские "Орлан-10" или ZALA 421, более мощны и дорогостоящи, чем большинство их коммерческих аналогов, и поэтому обычно находятся в ведении крупных подразделений, например батальонов.

В отличие от них, небольшие коммерческие квадрокоптеры, которые стоят всего несколько тысяч долларов, распространены повсеместно, но имеют меньшую дальность полета и ограниченное время автономной работы. Коммерческие беспилотники предоставляют фронтовикам разведывательную информацию о боевом пространстве, которая ранее была доступна только высшим чинам в штабе. Так, ни одно украинское или российское подразделение не попытается совершить маневр или начать атаку, не имея хотя бы одного небольшого коммерческого дрона для разведки и предоставления в режиме реального времени информации о дислокации близлежащих вражеских и дружественных сил. Поскольку российские и украинские наземные подразделения на каждом эшелоне имеют на вооружении множество коммерческих беспилотников, небо над линией фронта кишит маленькими квадрокоптерами.

Чистое влияние множества небольших военных и коммерческих беспилотников на ход войны заключается в том, что оборона становится доминирующей, а линии фронта – чрезвычайно опасными. Следовательно, украинским и российским силам трудно перемещаться или маскироваться, а значит, достигать тактической внезапности или переходить в наступление. Но, как объяснил Франц Штефан-Гади, наступательные операции все же возможны, если одна из сторон воспользуется факторами окружающей среды, препятствующими беспилотным операциям. Линии фронта в Украине не являются ни непроницаемыми, ни полностью прозрачными, но беспилотники заставляют войска рассредотачиваться и прятаться, что в целом затрудняет маневрирование и наступление.

Доступность и дешевизна беспилотников создает новые возможности в масштабах, которых раньше не существовало, но не только беспилотники преобразуют поле боя. Как утверждают Мик Райан и Клинт Хинот, именно сочетание большого количества систем вооружений, связанных между собой, является по-настоящему решающим фактором. В Украине основной связкой были невооруженные беспилотники и артиллерия, которые ускорили время наведения на цель и позволили вести чуткий и точный огонь с наземных позиций. Как отмечают Джеффри Эдмондс и Сэмюэл Бендетт, беспилотники являются ключевыми звеньями того, что Россия называет своим разведывательно-ударным комплексом, или сетью сил, осуществляющих целеуказание для артиллерийских подразделений. Поскольку артиллерия является доминирующим оружием в этой войне, беспилотники играют важную роль в качестве наблюдателей, которые обнаруживают цели и помогают корректировать огонь, передавая информацию о целях с помощью виртуальных боевых сетей, таких как "Крапива" и "Стрелец", огневым подразделениям.

Зачастую несколько беспилотников, действующих в одном воздушном пространстве, выполняют различные функции, создавая высокораспределенную и устойчивую цепь поражения. Один высоколетящий беспилотник определяет потенциальную цель, а затем отправляет более дешевый беспилотник меньшего размера, чтобы убедиться, что это вражеское формирование, которое стоит поразить. Третий беспилотник получает данные о качестве наведения и передает их гаубицам, которые затем открывают огонь. Тот же беспилотник, отвечающий за наведение на цель, или другой малый беспилотник может оценить, была ли цель уничтожена, а если нет, то помочь скорректировать точку прицеливания. Таким образом, беспилотники позволяют неточному оружию непрямого огня оказывать точное воздействие.

Камикадзе и БПЛА с видом от первого лица

Кроме того, в последний год дроны-камикадзе или барражирующие боеприпасы также обеспечивают возможность нанесения точных ударов, особенно в паре с невооруженными беспилотниками и артиллерией. Дроны-камикадзе – это одноразовые системы, которые врезаются в цель и больше похожи на боеприпасы, чем на самолеты, которые должны совершать множество вылетов. Дроны-камикадзе военного класса, такие как украинский Switchblade 600 или российский "Ланцет-3", стали предпочтительным оружием для контрбатарейной борьбы. Когда невооруженный беспилотник, такой как "Пума" или "Орлан-10", обнаруживает вражескую артиллерийскую установку, запускается дрон-камикадзе, чтобы уничтожить орудие или радар. Таким образом, военные дроны-камикадзе и разведывательные беспилотники являются ключевым фактором, определяющим, кто победит в артиллерийской дуэли.

За последние полгода распространились дроны-камикадзе с видом от первого лица, управляемые операторами в защитных очках. Украина первой собрала это дешевое оружие из коммерческих гоночных беспилотников, но Россия быстро последовала за ней, и теперь ее масштаб производства беспилотников с видом от первого лица превосходит украинский. Дроны-камикадзе стоимостью около 400 долларов за штуку стоят дешевле других видов оружия и позволяют солдатам атаковать движущиеся цели за пределами прямой видимости. Дроны с видом от первого лица представляют собой дешевые высокоточные противопехотные и противотанковые средства, но они остаются тактическим оружием с ограниченным радиусом действия, даже при условии применения беспилотных ретрансляторов связи. Как правило, эти гоночные дроны работают в паре с невооруженными разведывательными дронами, которые обладают большей выносливостью и поэтому могут обнаружить цели, провести оценку боевого ущерба и направить быстролетящего камикадзе к цели до того, как сядет его батарея.

Камикадзе с видом от первого лица – это неожиданное изобретение, берущее начало в коммерческих технологиях и нарушившее сложившийся баланс на поле боя из-за своей дешевизны, а значит, и многочисленности. Однако сами по себе беспилотники-самоделки не заменяют существующие системы вооружений. Эти дроны-камикадзе имеют существенные ограничения и наиболее эффективны при взаимодействии с невооруженными дронами и артиллерией. Хотя дальность полета беспилотников с видом от первого лица больше, чем у большинства противотанковых орудий, они несут меньшую полезную нагрузку, чем американский Javelin.

Как правило, дроны с видом от первого лица выводят из строя или обездвиживают танки одним ударом. После того как танк обездвижен, его уничтожают артиллерийским огнем или последующими атаками камикадзе, направленными на слабые места, такие как бензобак или задняя часть башни, пробитие которых может привести к большому взрыву, способному уничтожить машину. Такая тактика с использованием дронов с видом от первого лица, беспилотников наблюдения и артиллерии оказалась очень эффективной и, как отмечают Майкл Кофман и Роб Ли, заставила войска вблизи линии фронта отказаться от использования транспортных средств в пользу распределенного маневрирования и атак в составе пехотных подразделений. Таким образом, дроны-камикадзе – это эффективное дополнение к существующему оружию, которое может помочь сэкономить дефицитные артиллерийские боеприпасы и дополнить наступательную огневую мощь на фронте.

Важно отметить, что даже большое количество маленьких самодельных камикадзе не может сравниться по мощности с артиллерийским огнем. Артиллерийские снаряды обладают большей взрывной силой, и их можно выпускать большими залпами. Гаубицы также могут вести длительный огонь в более медленном, но непрерывном темпе. Например, базовый 155-мм американский снаряд содержит почти 11 кг взрывчатки по сравнению с 1,3 кг, которые несет беспилотник с видом от первого лица. Крупные атаки камикадзе, состоящие из множества дронов с видом от первого лица, в настоящее время ограничены из-за электронных помех, а также потому, что каждый дрон должен управляться индивидуально, а действия между ними координируются вручную. Таким образом, беспилотники с видом от первого лица пока что не могут произвести такой объем огня, как артиллерийские залпы.

Кроме того, атаки гоночных дронов ограничены необходимостью в очень опытных пилотах. Поскольку беспилотники с видом от первого лица не являются оружием типа "выстрелил и забыл", им требуется оператор, способный быстро определить слабые места на цели и физически ловко направить камикадзе в уязвимую точку. В отличие от управления простыми коммерческими квадрокоптерами, не каждый может овладеть этими навыками. Более того, даже тем, кто обладает основными навыками, требуются недели, а то и месяцы тренировок, чтобы достичь настоящего мастерства.

Тот факт, что дроны с видом от первого лица остаются привязанными к своему пилоту-человеку, также является помехой на поле боя. Хотя гоночные дроны сложно перехватить физически, их можно остановить, заглушив канал управления. Украинские разработчики работают над созданием программного обеспечения, которое позволит дрону с видом от первого лица засечь цель и выполнить миссию камикадзе, даже если связь с ним прервется. Это было бы заметным прорывом, который мог бы свести на нет одну из самых эффективных защит от дронов с видом от первого лица и потенциально уменьшить количество навыков, необходимых для их пилотирования. Другими словами, если это открытие произойдет, оно сможет преодолеть узкие места в обучении и позволит эффективно масштабировать кустарные дроны-камикадзе. Однако использование искусственного интеллекта и автономности в войне в Украине – это еще одна тема, которую часто неправильно понимают.

Армии беспилотников, привязанные к людям

Несмотря на многочисленные заголовки об автономных российских и украинских беспилотниках, дискуссии об искусственном интеллекте и автономности обычно не отличаются точностью и, как следствие, создают ложное впечатление об уровне и типе автономности, существующей на поле боя. Подавляющее большинство беспилотников в войне в Украине управляются дистанционно, и именно люди, а не машины, остаются интерфейсом, который вручную координирует действия нескольких беспилотников. Таким образом, не существует настоящих роев дронов или кооперативной автономии. Дроны обычно действуют в паре, а пилоты общаются через текстовый чат в виртуальной боевой сети или по мобильным телефонам. Как подчеркнул Джек Уотлинг, безэкипажное оружие по-прежнему завязано на людей. Штефан-Гади также заметил, что в украинских штурмовых отрядах почти столько же операторов дронов, сколько пехотинцев. На каждый беспилотник, как правило, приходится два человека-оператора, один из которых занимается навигацией и связью, а другой управляет летательным аппаратом. Несмотря на то, что большинство беспилотников по-прежнему пилотируются людьми, существуют и ограниченные формы автономности. Например, многие военные и коммерческие беспилотники автономно выполняют рутинные, но важные задачи, такие как автоматический взлет и посадка, и имеют встроенное программное обеспечение для предотвращения столкновений.

Эти виды автономных возможностей крайне важны, но они далеки от полностью автономных дронов, которые самостоятельно принимают решения, кого, что и когда убивать. По словам Пола Шарре, автора книг Army of None: Autonomous Weapons and the Future of War и Four Battlegrounds: Power in the Age of Artificial Intelligence, полностью автономное оружие "определяется способностью самостоятельно завершать цикл боевого применения – поиск, принятие решения о боевом применении и поражение цели". Определить, принимает ли оружие в автономном режиме решения о жизни и смерти, особенно сложно, поскольку за этим наблюдает только оператор беспилотника. Дрон, сбрасывающий бомбу или врезающийся в цель, выглядит одинаково независимо от того, управлялся ли он дистанционно, когда оператор выбирал цель и решал, когда ее поразить, или же беспилотник обладал способностью автономно определять цели и наносить по ним удары самостоятельно. Часто, как в случае с российским беспилотником-камикадзе "Ланцет-3", выясняется, что производитель оружия преувеличил возможности системы, которая не обладает обещанным уровнем автономности и не работает так, как ожидалось.

В других случаях беспилотник обладает узкоограниченной автономностью, характерной для других типов оружия. Примером может служить тип автономности, который Украина пытается разработать для своих беспилотников-камикадзе с видом от первого лица. Для своих самодельных дронов-камикадзе украинцы создают программное обеспечение автономного распознавания объектов и навигации. Эти возможности уже есть в военных дронах-камикадзе, таких как Switchblade 300, или в другом самонаводящемся оружии, таком как Javelin или AIM-120 Advanced Medium Range Air-to-Air Missile. Человек выбирает цель, а затем оружие автоматически наводится на нее. Терминальное наведение по принципу "выстрелил и забыл" жестко привязано к времени и пространству, и его не стоит бояться. Если украинцы смогут разработать такое программное обеспечение, используя коммерчески доступные системы, это будет еще одним важным шагом в распространении высокоточного ударного оружия, но не полностью автономным роботом-убийцей.

Есть признаки того, что Украина и Россия работают над созданием полностью автономных беспилотников, но те пока что не получили широкого распространения – вероятно, потому, что они неэффективны. Украинский беспилотник Saker Scout предположительно обладает функцией распознавания объектов и стремится действовать полностью автономно. Дэвид Хэмблинг сообщает, что Saker Scout может распознавать 64 различные цели и что он уже использовался в полностью автономной атаке. Однако сегодня полностью автономные беспилотники в Украине кажутся скорее исключением, чем нормой, а полностью автономные системы либо очень дороги, либо не работают так, как обещано. По всей вероятности, дело в последнем. Распознавание объектов проще проводить в незамутненной среде, например в воздухе или на море, но гораздо сложнее на земле, когда противник пытается спрятаться. На фронтах в Украине, где оборудование практически не стандартизировано, было бы особенно сложно разработать полностью автономную систему, которая могла бы распознавать все различные варианты военной техники и при этом вызывала бы доверие у пользователей. По мере развития искусственного интеллекта в будущем могут появиться полностью автономные беспилотники. Но, скорее всего, это будет более постепенный процесс, позволяющий солдатам постоянно совершенствовать систему и развивать доверие к ней. Например, невооруженный беспилотник, которому поручено обнаружение целей, может использовать искусственный интеллект для идентификации целей, которые затем могут быть проверены человеком и поражены вооруженным беспилотником.

Таким образом, многие беспилотники в Украине имеют различные типы ограниченных автономных возможностей, и Украина, возможно, близка к созданию полуавтономных беспилотников с видом от первого лица, но полностью автономных беспилотников в этой войне мало, если они вообще есть. Учитывая скорость развития искусственного интеллекта и темпы внедрения инноваций на поле боя, в ближайшие год-два ситуация может измениться, тем более что полностью автономные дроны могут обеспечить важные тактические преимущества.

Эволюция в военном деле

По отдельности все эти инновации в области беспилотников являются заметными достижениями, но даже в совокупности они не выглядят революционными. По словам Эндрю Крепиневича, революции в военном деле должны "коренным образом изменять характер и ход конфликта", "резко повышая – часто на порядок или больше – боевой потенциал и военную эффективность вооруженных сил". Революции в военном деле настолько всеобъемлющи, что приводят к устареванию старого оружия, способов ведения боевых действий и организационных структур. Таким образом, революции требуют не только широкого внедрения новых технологий. Кроме того, военные должны разработать новые оперативные концепции, интегрировать новые возможности в более широкие военные системы, а также адаптировать свою организационную культуру и структуру. Неудивительно, что такие масштабные изменения требуют времени.

Президент Владимир Зеленский недавно объявил о создании отдельной украинской службы беспилотников, что может показаться предвестником революции. Однако это далеко не так. Поскольку беспилотники в украинской войне были наиболее эффективны в сочетании с другими средствами, создание отдельного ведомства может принести дополнительные препятствия для эффективной интеграции беспилотников с другими видами оружия. Во многом это академические дискуссии об определении революции в военном деле, которые не имеют отношения к более важному вопросу: доступность и дешевизна военных и дешевых коммерческих беспилотников коренным образом меняет ведение войны в Украине на тактическом уровне. Но важно не преувеличивать влияние какой-либо одной технологии или системы вооружений, потому что не существует технологической серебряной пули, которая выиграет этот конфликт для Украины.

Поскольку большинство беспилотников в Украине – это коммерческие системы, технология быстро распространилась на стороне противника и не дала устойчивого преимущества ни одной из сторон. На протяжении всей войны происходили быстрые циклы адаптации, поскольку обе стороны учились друг у друга, успешно перенимая тактику и технологии и разрабатывая контрмеры для улучшения своей обороны.

Эта модель, скорее всего, сохранится и в дальнейшем, но есть шаги, которые можно предпринять, чтобы укрепить потенциал Украины в области беспилотников и использовать техническую изобретательность ее населения.

• Во-первых, Соединенные Штаты и Европа должны помочь Украине разработать программное обеспечение, которое позволит создавать полуавтономные беспилотники с видом от первого лица. Поскольку Россия не так умело внедряет коммерческое программное обеспечение в свое оружие и операции, самодельные дроны-камикадзе с автономным наведением на цель могли бы обеспечить украинским силам более надежное преимущество.
• Во-вторых, Соединенные Штаты и Европа должны помочь Украине перейти от кустарной модели производства к промышленному производству дронов, особенно крупных дронов-камикадзе и дронов с видом от первого лица. Россия превзошла Украину в войне беспилотников благодаря своей способности наращивать производство небольших военных БПЛА. В соотношении "один к одному" российские беспилотники часто уступают украинским, но российские войска попросту имеют более обширные запасы этого критически важного оружия. Украина может и должна расширять свои возможности по производству беспилотников, что потребует отбора победителей и аутсайдеров и расширения производства лучших систем.

Со временем, когда беспилотники станут более автономными и будут более тесно связаны с другими видами оружия, они могут кардинально изменить военную доктрину и организации и совершить настоящую революцию в ведении войны. Но пока что в Украине война с дронами – это эволюция, а не революция. Очевидно, что дроны сами по себе не определят победителя в этом конфликте, но они, безусловно, будут играть заметную роль в продолжающейся войне в Украине и на других полях сражений в будущем.

Об авторе

Стейси Петтиджон – старший научный сотрудник и директор оборонной программы в Центре новой американской безопасности.

Важно

"Народные FPV" уже работают: как дроны "из кухни" усилили ВСУ и кто может их изготавливать