Беларусь — не Россия. Почему Лукашенко резко развернулся на Запад

Один из самых осведомленных политических Telegram-каналов в России "Незыгарь" в минувший понедельник поделился инсайдом: "Лукашенко снова собирается на переговоры в Сочи, а пока на уровне дискуссии Минск вбрасывает идею выхода из Союзного договора и демаркации границы с Россией". Воплотится ли идея в реальность, предсказать трудно: слишком много факторов могут повлиять на ход событий. Однако каждая из сторон играет на повышение ставок. В России вовсю обсуждают тезис "хватит кормить сябров" и возможную инкорпорацию "братской республики". В Беларуси к традиционным медийным эскападам президента добавился активный поиск возможностей для более тесного сотрудничества с западными странами. И это уже не похоже всего лишь на блеф с целью выторговать краюху дешевого нефтяного хлеба у Путина. Лукашенко есть что терять. И есть что защищать. Поэтому за его жесткой и цветистой риторикой просматриваются конкретные шаги, уводящие страну с орбиты Кремля.

Нефть, рубль и союзный договор

Обострение отношений между Минском и Москвой, случившееся в конце минувшего года, было прогнозируемым. Едва Россия объявила о том, что в 2019 — 2024 годах по решению правительства реализует налоговый маневр в нефтяной отрасли, как в Беларуси стали подсчитывать убытки. Выяснилось, что новшество, предусматривающее поэтапное увеличение ставки налога на добычу полезных ископаемых, только в 2019-м обернется бюджетными потерями примерно в $300 млн. А к концу пятилетия эта цифра составит от $8 до $12 млрд. В декабре надежды получить на ближайший год от Москвы компенсации "ровно на элемент налогового маневра" (как выразился белорусский премьер Игорь Ляшенко) рухнули. Лукашенко возмутился. В своих филиппиках к картине несправедливого и угрожающего будущего он добавил черты не менее безотрадного, по его мнению, настоящего. В частности, указал на то, что тариф на доставку газа из Ямало-Ненецкого округа для белорусских потребителей втрое дороже, чем для российских. И получил ответ Путина: да, следует двигаться к идентификации тарифов, однако "для этого нужно время и другой уровень интеграции между нашими странами". Это была прямая отсылка к договору о Союзном государстве. Подписанный двумя странами еще в 1999 году, он в случае своего полного исполнения подразумевал фактическое вхождение Беларуси в состав России.

Лукашенко прорвало: "Я умею читать между строк. Я понимаю все намеки. Нужно просто сказать: получите нефть, но давайте разрушайте страну и вступайте в состав России… Не мытьем, так катаньем инкорпорация страны в состав другой страны… Если нас хотят, как предлагал Жириновский, поделить на области и впихнуть в Россию, — этого не будет никогда".

С союзным договором все вообще как-то не очень задалось. Белорусский президент многие годы не уставал критиковать и сам документ, и позицию Москвы. Еще в 2007-м в интервью немецкому изданию Die Welt он обвинил Россию в том, что та "растоптала" это благое начинание. "Там прописано, что мы должны выработать Конституцию и принять на референдуме, — объяснял Лукашенко. — Уже сколько времени прошло, Россия отказывалась принимать Конституцию на референдуме. Потому что их не устраивала равноправная основа этого Союза. Они не могут согласиться с тем, что главный принцип Союза — равноправие. Мы — большие, вы — поменьше, поэтому какое равноправие?" Тогда же он раскритиковал предложение сделать рубль единой валютой: в таком случае, "как в советские времена, в Кремль надо будет ездить за заработной платой". Зачем такая схема? Лукашенко ответил: "Не мытьем, так катаньем пристегнуть, а если не пристегнуть, так затащить в состав России".

Такая беглая ретроспектива показывает: риторика президента Беларуси не слишком менялась не то что годами, но десятилетиями. Однако ее ужесточение стало заметно после оккупации Россией Крыма. Именно тогда Лукашенко впервые произнес фразу: "Мы под чужой плетью ходить не будем". Совершенно понятно, к кому она относилась. На нынешнее Рождество, выступая в храме, который, по его словам, "всегда будет символизировать наш суверенитет", он фактически повторил ее. И трудно понять, означала ли эта "мантра" его уверенность или, наоборот, неуверенность в этом самом "всегда". В конце концов, стойкость государства измеряется не его правителем, а его народом.

Хотят ли белорусы в светлое вчера?

В России бытует мнение, что если бы не авторитарный руководитель, то Минск уже давно бы ринулся в цепкие объятия своего северного соседа. Оно так же превратно, как мысль одного шведского экономиста, высказанная несколько лет назад: "Если из белорусской политический системы изъять Лукашенко, Беларусь можно будет на следующий же день принимать в ЕС". Фигура президента державы, на территории которой был вбит осиновый кол в СССР, безусловно, значима, но это отнюдь не единственный компас, способный указывать на будущее страны и ее международные взаимодействия, о каком бы векторе — российском или западном — речь ни шла. Общественное мнение в этом смысле куда более точный индикатор. Во всяком случае, если оценивать все на перспективу.

Без малого 30 лет независимости не вытравили у многих белорусов, живших в Советском Союзе, известной ностальгии по прошлому. Но вместе с тем за эти годы выросло целое поколение, которому мало что говорят цитаты из "Иронии судьбы" или "Семнадцати мгновений весны". Другие реалии. Другой культурный фон. Другое отношение к ушедшей эпохе. Другое видение будущего. Когда в апреле 2017-го Белорусская аналитическая мастерская Андрея Вардомацкого провела опрос, одной из целей которого было узнать, к чему население относится с большей симпатией — к объединению с Россией или к суверенитету, — выяснилось, что Беларусь перестала быть "советской". Всего 15–20% респондентов выказали готовность идти на более глубокую, чем имеющаяся, интеграцию, и меньше 5% хотели бы вступления в состав РФ. Причем другой опрос — Независимого института социально-экономических и политических исследователей, — проведенный три года назад, показал, что почти пятая часть граждан страны готова взять в руки оружие, если понадобится отстаивать государственность в борьбе с внешним оккупантом.

Опять-таки ясно: оккупантом в отношении Беларуси может стать единственная страна — Россия. Но даже в среде тех, кто сохраняет светлую грусть по советскому прошлому, ее воспринимают как обитель социального неравенства, олигархов, коррупции, преступности, плохих дорог и роста разрухи по мере удаления от столицы на периферию.

Ничего особо притягательного в облике нынешней России для граждан Беларуси нет. Раньше московский вектор мог слегка очаровывать, по крайней мере более высокими доходами. Однако по итогам 2017-го выяснилось, что реальные зарплаты в Беларуси выше, чем в России и Казахстане: средняя достигла приличного для стран бывшего Союза уровня — $1648. При этом образ диктатора Путина проигрывает образу диктатора Лукашенко хотя бы в пацифизме: последний не ведет ни с кем войн.

Такой сформировавшийся взгляд на соседнюю державу, любящую время от времени поиграть бицепсами, дополняется неусыпными действиями властей. В белорусской политике уже несколько лет тема вступления в состав России — табу. Даже коммунисты здесь не составляют исключение. Тем же, кто слишком яро отстаивает нечто подобное, уготована примерно та же участь, что постигла не так давно троих чересчур пророссийских публицистов: весь 2017 год, обвиненные в разжигании межнациональной розни, они провели в СИЗО.

При этом в Беларуси не только президент Лукашенко задается вопросом: а почему именно сейчас всплыла тема Союзного договора? Что и для кого он должен решить?

"Проблема 2024": в ней ли дело?

По поводу несговорчивости Кремля, увязывающего "углубленную интеграцию" с ценами на углеводороды, даются разные ответы. Практически все они небезупречны.

Когда, например, говорят: России сегодня, под санкциями, нелегко; нет возможности кормить дополнительные рты и нужно экономить каждую копейку, тут же вспоминаются более $140 млрд, которые Москва "простила" с 1991 года. Причем часть из них — в относительно недавнее время, когда после авантюры в Крыму и на Донбассе Россия мало-помалу стала превращаться в страну-изгоя. Огромный долг Кубы в $31,7 млрд, "висящий" со времен СССР, был списан в 2014-м. $865 млн долга Узбекистана — в декабре 2014-го. $240 млрд долга Кыргызстана — в мае 2017-го. Примерно тогда же Константин Затулин, директор Института стран СНГ, лукаво объяснял: "Если хочешь, чтоб тебя любили, надо быть чуть-чуть обманутым. В нынешней ситуации придирчивость не ко времени. Не нужно сейчас приставать к Узбекистану, если он не может отдать долг. То же касается Беларуси с ее деревенскими хитростями в обход санкций".

Сегодня такое "великодушие" закончилось. По крайней мере для Минска. И некоторые аналитики полагают, что дело тут не в дефиците ресурсов как таковом. А в том, что к 2024-му, когда в России состоятся очередные выборы главы государства, Путину нужно будет каким-то образом остаться у власти. В мае минувшего года он заявил, что не намерен баллотироваться в президенты. В таком случае, конечно, можно будет подкинуть обществу вариант "Медведев 2.0". А потом продолжить играть по уже обкатанной схеме. Однако, по мнению ряда экспертов, избежать таких самоповторов, да еще в возрасте отнюдь не ювенильном, нынешний хозяин Кремля мог бы, образовав "новое" государство, фактически обнуляющее все его предыдущие президентские сроки и сажающее его в главное державное кресло.

"Беларусь у Еуропу!" Три года назад к этому призывали оппозиционеры. Сегодня туда же движется Лукашенко

Разумеется, в сегодняшнем мире нельзя сбрасывать со счетов возможность даже самых абсурдных политических решений. Все может быть. Тем не менее есть плохая новость для любителей такой конспирологии. Это слишком дорогой и слишком рискованный проект. Добровольно Минск "невестой под венец" не пойдет, а осуществить "аншлюс" такой большой территории Москве будет нелегко. Равно как просчитать последствия силового варианта. Совершенно очевидно, какой будет на него реакция Запада. Чтобы платить такую цену, нужно быть слегка сумасшедшим. Уж проще тогда внести поправки в Конституцию РФ и объявить Путина царем.

К тому же оттягивать "инкорпорацию" на несколько лет — значит транжирить время, которое Лукашенко сумеет потратить на то, чтобы убедить цивилизованный мир в необходимости деловой дружбы. Сейчас в Беларуси — этом хабе между Европой и Азией — вовсю орудуют китайцы, создавая логистические центры для своего "Шелкового пути". Они инвестировали в собственные проекты полмиллиарда долларов и еще столько же собираются вложить до 2020 года. Минск практически вытеснил Москву из этого процесса. Но китайским "нашествием" все не исчерпывается. О готовности инвестировать в реконструкцию белорусских автомобильных дорог ради приведения их к европейским стандартам на днях заявили в ЕС. Сумма — 1 млрд евро. Если Путин не сможет перехватить здесь инициативу, Беларусь выскользнет из его рук. Иностранные деньги сделают свое дело.

Словом, если Кремль намерен предпринять какие-то силовые шаги в отношении Минска, то делать это он будет в сжатые сроки. О таком сценарии недавно заявил экс-директор Национального института стратегических исследований Украины Владимир Горбулин. Он считает, что предыдущий год засвидетельствовал готовность "русского мира" к походу на Беларусь. По его мнению, несмотря на "проблему 2024", "активное развитие ситуации мы увидим значительно раньше — в 2019–2020 годах". "Стратегический вектор России в этом вопросе, похоже, определен, к делу подключен главный предвестник российских силовых операций — информационно-пропагандистские группы, готовящие почву для возможного сценария поглощения", — пишет Горбулин. Добавляя: сомнительно, что Беларусь устоит перед усиливающимся натиском.

Drang nach Westen от Батьки

Ощущает ли Лукашенко угрозы, нависшие над страной и его личным благополучием? Безусловно. Именно поэтому маховики белорусской дипломатии сразу после Нового года заработали на полную катушку.

Во-первых, Западу дается совершенно четкий посыл: "В ваших интересах сделать все, чтобы спасти нас от Путина".

Во-вторых, активное развитие получили двусторонние контакты. Парламентскую делегацию Франции уже ждут в Минске, а в Париж назначен новый посол. Объяснение президента: "Нас интересует прежде всего экономика".

14 января Беларусь посетил министр иностранных дел Венгрии Петер Сийятро. А днем позже — глава австрийского МИДа Карин Кнайсль. Та самая, что продемонстрировала неуместный книксен после танца с Владимиром Путиным на собственной свадьбе, но затем отменила визит в Москву из-за скандала с обвинением австрийского полковника в шпионаже в пользу России.

Как и в случае с Украиной, важнейшим фактором для успешного противостояния Минска Кремлю являются теплые отношения с Вашингтоном. Стремясь их возродить, МИД снял ограничение на количество дипломатов США, которым разрешено работать в стране. Вернув таким образом ситуацию в состояние до 2008 года. Тогда двусторонние отношения испортились после введения Соединенными Штатами санкций против белорусских властей из-за политических репрессий. Причем испортились до такой степени, что статус глав посольств обеих стран был понижен с уровня посла до временного поверенного. Теперь же, после акта доброй воли Минска, эксперты ожидают, что послам вскоре дадут зеленый свет. В Госдепе происходящее назвали "началом оттепели".

Это серьезные шаги, которых в России не могут не замечать. Подтолкнет ли это Москву к откровенной агрессии или она вновь воспользуется механизмами гибридной войны, скорее всего, будет зависеть от реакции Запада на действия Минска. Если ответом станет откровенная поддержка, включающая подписание договоров, инвестирование, оказание финансовой помощи и т. п., Кремль едва ли решится на первый вариант. Однако в его распоряжении есть возможность сыграть свою скрипку на предстоящих выборах в Беларуси. Очевидно, такая попытка будет предпринята. Правда, пока непонятно, на кого бы она могла сделать ставку. Зато понятно, как могут пройти выборы в авторитарной Беларуси. Так же, как в авторитарной России. Они могут обернуться выборами Лукашенко подобно тому, как в РФ все давно сводится к выборам Путина, которые лишь по недоразумению называют президентскими. Парадокс для Беларуси заключается в том, что такая безальтернативность в фигуре кормчего в данном контексте может сыграть роль открывающегося "окна возможностей" для страны в целом. И позволит-таки ей уплыть от кандальных московских причалов в сторону Европы. Если не навсегда, то, как и в случае с Украиной, очень надолго. До угасания в Белокаменной имперских амбиций.